Адвокат Натальи Магнитской: я удивился, когда Путин заговорил о Сергее

 Макеева: О Магнитском заговорил сегодня довольно неожиданно Президент Владимир Путин в интервью, которое показали утром по телеканалу «Russia Today». Эти заявления и их возможное влияние на ход следствия сейчас мы обсудим с адвокатом. «Российские власти, - сказал Владимир Путин, - должны разобраться в обстоятельствах смерти юриста Сергея Магнитского, виновных необходимо привлечь к ответственности, но политической подоплёки в этом деле нет». Согласны ли Вы насчет политической подоплёки? Что под этим стоит понимать?

Харитонов: Ну я, во-первых, не знаю, что имел в виду президент, когда говорил «политической подоплеки в этом деле нет». А вот всё, что касается «давайте, наконец, расследуем» президент сказал через три года после того, как Сергей умер, и именно это вызывает некое удивление, хотя, наверное, президент вообще ничего не должен был говорить. Достаточно следственных органов, которые, работая грамотно и профессионально, должны были давно разобраться, кто виноват в том, что Сергей умер.

Макеева: То есть тут двойная ситуация: во-первых, Путин об этом и говорит, что нужно разобраться - если кто-то виноват, то этот кто-то должен понести наказание. Это с одной стороны, а с другой стороны, говорит о скорейшем расследовании. Каком скорейшем, если расследование шло три года?

Харитонов: Три года, да, и причем, насколько всем известно, один из возможных фигурантов этого дела - врач Литвинова - вообще была освобождена от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности. То есть получается очень странная ситуация: людей не привлекают к ответственности, время уходит, и настанет день, когда вообще никого невозможно будет привлечь. Но понимаете, это интересно вдруг через три года «а давайте расследуем», а если вспомнить многие громкие дела последнего времени, первое из которых было всё-таки дело Ходорковского, которое, если мне память не изменяет, расследовали за два месяца. Там разобрались, кто украл, что украл, у кого, и отправили дело в суд.

Макеева: Ну это простое дело, а тут сложное, вот такая ирония.

Харитонов: То же самое было с последним громким делом Pussy Riot - тоже очень быстро: и суд, и приговор, и так далее.

Макеева: Но тут все-таки речь идет о смерти человека... В общем, да, сложное дело в любом случае. Хорошо, что тянется следствие, но сейчас же нет, как я поняла с ваших слов, фактических обвиняемых. Может быть, эти заявления Путина позитивно повлияют, и сейчас с новым усердием, как у нас это, к сожалению, бывает, у чиновников, только после сигнала со стороны начальства, примутся за расследование?

Харитонов: Это всегда и расстраивает. Не нужны никакие сигналы президента - президент должен страной управлять, а расследовать дела и разрешать дела должен суд, и не надо никому пинка, по-русски говоря, давать. И тем не менее, все ждут: пока президент не скажет, мы ничего делать не будем. А что касается обвиняемых, то привлечен к ответственности начальник медслужбы Бутырской тюрьмы Дмитрий Кратов, и дело сейчас рассматривается - следующее заседание назначено на 13 сентября, совсем скоро.

Что же касается остальных виновных, то Литвинову освободили, поскольку истекли сроки давности. Круг тех лиц, который мог быть привлечен, - я сам писал заявление о преступлении, просил возбудить дело в отношении следователя, который вёл дело, и в отношении начальника Бутырской тюрьмы, и в отношении тех людей, которые следили за здоровьем Сергея, и медработников «Матросской тишины», - т.е. круг был достаточно большой...

Макеева: Родственники, как я понимаю, как раз не считают Кратова главным виновником?

Харитонов: Самое простое, что могли бы сделать власти - назначить виноватого, быстро провести процесс и принять какое-то решение. А родственникам это абсолютно не нужно. Родственники, вдова, которую я представляю, всегда говорили одно: «Мы хотим разобраться в том, что произошло, что случилось на самом деле. Нам не нужны назначенные люди, виноватые в смерти Сережи». Поэтому у них нет согласия или несогласия с Кратовым. «Мы послушаем материалы дела, мы опросим свидетелей, - поскольку до настоящего времени это делали только следователи, а сейчас такое право получат и представители потерпевшего, - и мы постаремся сами выяснить, что произошло в тюрьме, отчего Сергей умер».

Макеева: Давайте немножко поговорим о том, при каких обстоятельствах Путин делает свое заявление: случайно или неслучайно возникла эта история? На мой взгляд, нет, потому что всё это случилось накануне открытия саммита АТЭС, и это было большое интервью, в котором говорилось и об отношениях с Великобританией, с США, список Магнитского... Это всё витает в воздухе. С другой стороны, президент, возможно, послал таким образом сигнал Западу: «вы там составляйте списки, а мы не намерены на это обращать внимание. У нас тут своё производство, процедуры, и если кто-то виноват, этот «кто-то» понесет наказание».

В этой связи хочу задать вопрос: как вы считаете, заступничество Запада, такие списки Магнитского, они сейчас, при нынешней сложившейся у нас ситуации, позитивную ли играют роль? Такое впечатление, что стоит что-то сказать западной общественности или политикам, как у нас тут же решают «ах так, тогда мы назло не будем, так еще бы и расследовали, а тут уж нет».

Харитонов: Я вам скажу свое отношение к спискам. Естественно, что эти списки очень действенно влияют на тех лиц, которым будет запрещен въезд в Великобританию. Влияет по одной простой причине: если раньше людей наказывали тем, что высылали из Советского Союза и лишали счастья жить в Советской стране, то теперь происходит всё ровно наоборот: человеку запрещают въезжать в Великобританию из горячо любимой ему России, и это есть большое наказание. При этом многие...

Макеева: Извините, я перебью. При этом есть другие страны, кроме США и Великобритании. Есть другие европейские страны, Италия, например. Вполне позитивное отношение, туда пускать будут. Так уж они и расстроятся?

Харитонов: Я не знаю, расстроит их это или нет. Великобритания, как суверенная страна, показывает свое отношение к людям, которых она считает виноватыми в том, что произошло с Сергеем. Это её право. Некоторые говорят: «Нет судебного решения, их никто не признал виновными». Их и не надо признавать. У нас сотни случаев отказов в визе как в Российскую Федерацию, так и из Российской Федерации, и при этом никто не спрашивает, что человек сделал или что не сделал. Страна просто не хочет его видеть. Великобритания не хочет видеть этих людей, и на этом всё заканчивается.

Интересно, что Россия, например, с 2005 года, не хочет видеть здесь Билла Браудера, который возглавляет фонд «Эрмитаж». Никто Биллу не объясняет, что случилось... Нету никаких списков, где бы был Билл Браудер, однако ему эту визу не выдают, не выдавали, а потом говорили: «Он сбежал от нас». Смешные истории, очень много таких.

Макеева: То есть, эти списки позитивно, если верно резюмировать Ваши слова, влияют на ситуацию, потому что это какое-то имиджевое наказание?

Харитонов: Эти списки позитивны, потому что не дают нашим властям в какой-то мере расслабиться, заставляют их заниматься расследованием. То есть, если не было бы этих списков, не было бы такого широкого освещения во всём мире проблемы смерти Сергея, всего, что происходило с ним до этого, что происходит сейчас, то, я думаю, что в нашей стране это всё потихонечку спустилось на тормозах, об этом бы все забыли.

Макеева: Людмила Алексеева считает, - к ней сегодня обращалось агентство Интерфакс за комментариями в связи с этими заявлениями - что не будет решимости у российских властей поставить точку в этом деле, то есть провести расследование, как это полагалось бы сделать.

Харитонов: Понимаете, что это палка о двух концах. Что значит, не хватает решимости? У меня складывается впечатление, что они просто не хотят ничего расследовать. С другой стороны этой палки – «а давайте просто назначим виновных и их жёстко накажем?». Ведь очевидно, что надо проверять две вещи: почему Сергей оказался в тюрьме, почему следователь вышел с ходатайством о его аресте, почему в течение года суд продлевал ему срок содержания под стражей - это одна часть этого расследования.

Вторая часть расследования - что происходило в тюрьме, как ему оказывали медицинскую помощь, в каких условиях он содержался, и так далее. Если бы это расследование было проведено эффективно, как наши следственные органы это умеют делать за два месяца, то тогда был бы другой результат. А так, когда небольшая следственная группа, непонятно чем занимающаяся.

Макеева: Вы вообще удивились сегодня, когда узнали, что Путин заговорил о Магнитском?

Харитонов: Очень сильно, да, очень сильно удивился. То, что Вы говорите, что это связано с АТЭСом... я думаю, что это чёткий сигнал, что «мы следим за процессом  и даже выступили по этому поводу».

Макеева: Можно ли говорить о том, что отсутствие эффективного результата следствия повлияло на имидж российских властей на Западе до  такой степени, что на Путина это произвело такое впечатление, что он под этим впечатлением решил выступить с заявлением?

Харитонов: Я в этом абсолютно не сомневаюсь, что да, это большая имиджевая потеря для России, поскольку мне достаточно часто приходится общаться со своими зарубежными коллегами и практически все спрашивают, как это случилось, и почему так долго нет никаких результатов. В общем, все говорят, что для нас это достаточно странно - то, что случилось и то, как отнеслась к этому власть после того, как это случилось.

Макеева: Сейчас саммит закончится, и, может, вспоминать об этом некоторое время не будут. Как вы думаете, какой должен быть толчок, чтобы в этом деле произошел кардинальный поворот, чтобы действительно следователи заработали, помимо еще одного окрика начальства?

Харитонов: Я не знаю, что должно случиться. Я не хочу сказать, что они плохо работают. Мне кажется, что мы просто не видим этих результатов и не знаем, что там происходит. Все говорят: «Давайте быстрей, давайте быстрей расследуем и кого-то накажем». А если мы накажем не того? Я ведь всё-таки адвокат и понимаю, что, несмотря на то, что я представляю потерпевшую, с другой стороны тоже адвокат, и он тоже защищает человека, у которого есть такие же права.

И нам не нужно, чтобы Кратова посадили в тюрьму, сделали показательный процесс, что вот мы, наконец, нашли виновного и мы его наказали. Человек должен отвечать, если он действительно совершил преступление, если есть состав этого преступления, если он сделал то, что нашим законом предусмотрено как преступление. Тогда это будет честно и справедливо. А так, что-то сделать, чтобы что-то случилось, - это невозможно. Давайте профессионально относиться к своим обязанностям, и всё будет хорошо.