Адвокат Елена Лукьянова: «У Медведева нет правовых препятствий для помилования Ходорковского»

Белоголовцев: Сейчас так получилось, что Владимир Путин перехватывает инициативу Дмитрия Медведева, сыпет громкими заявлениями, но утро прошло под знаком еще пока действующего президента. В том числе, он говорил о Михаиле Ходорковском, говорил, что обратится в Генпрокуратуру и поручит ей проверить законность приговора, который был вынесен Михаилу Ходорковскому. Как вы отреагировали на это заявление?

Лукьянова: Отреагировали, конечно, осторожно, хотя мне было известно о том, что президент реально получил то заключение общественной экспертизы, которую ему передал Совет при президенте по гражданскому обществу и правам человека. Мне, безусловно, известно содержание этой экспертизы. Мне, безусловно, известна и реакция президента во время встречи с оппозицией на этот приговор. Он сказал, что «не секрет, что это абсурдное дело, и почему до сих пор нет жалобы в Верховном суде».

Белоголовцев: То есть прямо так и сказал?

Лукьянова: Так и сказал – «по абсурдному приговору». Это цитирует Борис Ефимович Немцов. Поэтому немедленно, буквально через два дня после этой встречи, жалоба в Верховном суде была. Это жесткая жалоба, она читается как приключенческий роман.

Белоголовцев: Я правильно вас понимаю, что жалоба в Верховном суде от защиты Михаила Ходорковского появилась как следствие того, что Дмитрий Медведев назвал приговор абсурдным в разговоре с Борисом Немцовым?

Лукьянова: Нет, конечно. Жалоба достаточно большая, это сложный документ, потому что сам приговор – не одна страничка, и даже не десять, и даже не сто, это довольно толстый том. Естественно, эта жалоба готовилась долго, тщательно, в ней надо было описать все нарушения, допущенные не только судьей Данилкиным, но и все нарушения, которые были в процессе рассмотрения этого дела в Московском городском суде. Поэтому так совпало по времени, что жалоба была почти на выходе из-под перьев адвокатов, а тут еще и президент называет дело это абсурдным.

Сейчас эта жалоба лежит в Верховном суде. При встрече с оппозицией президенту было передано требование Болотной, Сахарова, Якиманки о том, что должны быть проверены вообще все дела тех, кого сторонники честных выборов считают политическими заключенными. Это не только Ходорковский, Лебедев, в списке было 32 разных совершенно человека. Из «юкосовского» дела - это Ходорковский, Лебедев и приговоренный к пожизненному заключению Алексей Пичугин, который был осужден за убийство, а в процессе рассмотрения этого дела в суде никаких трупов не было обнаружено ни разу.

Белоголовцев: То, что президент сначала называет дело абсурдным, потом обращается в Генпрокуратуру с требованием проверить законность приговора – можно сейчас ожидать какого-то изменения отношения системы к Михаилу Ходорковскому?

Лукьянова: Это совершенно не факт, но давайте мы все-таки с точки зрения разума и здравого смысла посмотрим на ситуацию. Может ли президент взять и отменить приговор? Нет, конечно. Это не его прерогатива, это не входит в его полномочия. Более того, в нашей Конституции сказано, что суд у нас независимый и подчиняется только закону. Правда, многие наши суды позволили нам усомниться в том, что они подчиняются именно закону, у них есть какой-то, видимо, свой закон внутренний, судейский. Поэтому все это должно подлежать определенной проверке. Президент не может приказать суду вынести то или иное решение, в том числе, и Верховному суду.

Белоголовцев: Но суд может как-то намочить палец, подержать его на ветру и понять, что ветер подул в другую сторону и, возможно, ситуация и настроение изменилось.

Лукьянова: Честно говоря, Верховный суд уже это сделал однажды, когда вынес решение по приговору Алексея Козлова. В очень жесткой форме он отменил все предыдущие решения, отправил дело на новое рассмотрение.

Белоголовцев: Сценарий Козлова может быть в деле Ходорковского?

Лукьянова: Во-первых, сценарий Козлова еще не закончен, потому что новое рассмотрение в Пресненском суде привело абсолютно к тем же нарушениям, на которые обратил внимание Верховный суд, это дело продолжается.

Белоголовцев: По крайней мере, Алексей Козлов сейчас находится в Москве, а не в зоне.

Лукьянова: Может быть такой сценарий. Может. Второе: поскольку по первому делу Михаила Ходорковского уже в любом случае срок закончился и если Верховный суд примет такое решение… но президент не в Верховный суд обратился, а в прокуратуру. По идее, прокуратура – это тот орган, который контролирует соблюдение законности в Российской федерации. И вот здесь, мне кажется, у прокуратуры возникает тяжелое положение, которое я бы назвала раскорякой. Такое замечательное русское слово, непереводимое на другие языки.

Белоголовцев: То, что, наверное, в шахматах называет цугцванг, когда каждый ход позицию ухудшает.

Лукьянова: Да не цугцванг, это именно раскоряка. Я долго искала в интернете объяснение, что это такое, нашла одну фотографию совершенно гениальную, где какая-то птица типа дрофы сидит, зацепившись двумя лапами за раздвигающиеся в стороны и шатающиеся травинки.

Белоголовцев: Травинки – это позиция премьера Путина и президента Медведева.

Лукьянова: Дело в том, что все дело – и первое, и второе – было инспирировано именно прокуратурой. Именно прокуратура допустила самое большое количество нелепостей, глупостей и беспредельщины в этом деле. Над этой беспредельщиной смеялась вся страна, начиная от свидетеля по имени Виктория Роуд, хотя речь шла об адресе в Лондоне, и т.д. Такое обвинение при отсутствии потерпевших…

Белоголовцев: То есть Медведев предлагает прокуратуре себя высечь.

Лукьянова: Да, как унтер-офицерскую вдову. Другой вопрос, что все-таки на момент начала этого дела это был другой генеральный прокурор, который у нас сейчас занимает достойное место полномочного представителя президента в Южном федеральном округе. Какие у него отношения с господином Чайкой, сказать трудно, но Чайка – птица сложная. Поэтому можно относиться к этому по-разному. Мы же не видели этого самого поручения президента, которое в обязательном порядке должно быть в письменной форме отправлено генеральному прокурору.

Белоголовцев: Нет же никакой надежды, что мы увидим или хотя бы узнаем, о чем там шла речь?

Лукьянова: Почему, все может случиться. Я знаю, что в чиновничьих кругах от расстановки запятых иногда зависит, хочет начальник, чтобы это дело действительно рассмотрели, или он просто делает вид, что его рассматривает. Во-первых, мы не знаем этого секрета замечательного, который существует в расстановке знаков при даче президентом поручений, с другой стороны, мы не видели саму бумагу.

Тут есть два варианта развития событий. Из всего сказанного следует, что либо это формальное выполнение обещаний, данное лидерам внесистемной оппозиции на встрече с ними, либо это действительно желание юриста, каковым, безусловно, хорошим, квалифицированным, является Дмитрий Анатольевич Медведев - он это неоднократно подтверждал, и голова у него сконструирована абсолютно юридически - действительно разобраться с этим надоевшим всем и доставляющим кучу неприятностей власти делом.

Белоголовцев: Если мы говорим о решении дела, которое действительно для власти так или иначе является головной болью, готова ли сторона Ходорковского рассматривать сценарий помилования, если инициатива будет со стороны Дмитрия Анатольевича? Если, например, он скажет: я готов помиловать Ходорковского.

Лукьянова: Он уже это сказал. Дело в том, что с помилованием немножко другая история. Ни Михаил Борисович, ни Платон Леонидович сами заявлений о помиловании, ходатайств писать не будут. Не потому, что они такие гордые и не потому, что им нравится сидеть в тюрьме, отбывать срок на зоне, а потому что в этом деле есть еще достаточно много людей, которые находятся за решеткой, как тот же Владимир Переверзин, который пострадал только за то, что он работал в «ЮКОСе». Обратившись с ходатайством о помиловании, они спасают себя, но не закрывают этого огромного дела.

Белоголовцев: Например, сценарий, при котором помилование получают все люди, которые сели за решетку в рамках преследования «ЮКОСа».

Лукьянова: Они тоже не пишут ходатайств, как вы видите, не признают себя виновными.

Белоголовцев: Это принципиальная позиция, желание доказать невиновность? Или это неготовность сотрудничать с властью?

Лукьянова: Ходорковский и Лебедев этого не могут сделать, поскольку попросив себе свободы, они оставляют этих людей за решеткой.

Белоголовцев: Если эти люди вместе с Ходорковским и Лебедевым подают прошение?

Лукьянова: У нас есть два права в Конституции – право миловать и право просить о помиловании. Они два разных, совершенно не связанных друг с другом. Вариант права просить о помиловании они могут, потому что тогда им надо просить за всех, а это не предусмотрено процедурой. А вот если президент воспользуется своим президентским правом пункт В, статья 89 Конституции Российской Федерации и скажет сам: «Милую!», тогда, конечно, никто не будет возражать.

Белоголовцев: Это реальный сценарий, с вашей точки зрения, когда Медведев пользуется этим правом и говорит: милую?

Лукьянова: Я считаю, что юридически он абсолютно оправдан, а дальше уже возникает только человеческий фактор. То есть у Медведева правовых препятствий для осуществления таких действий нет. Мы проводили экспертизу самой процедуры помилования – никаких препятствий. Но это уже вопрос личности.