Павел Чиков о том, почему прокуроры зачастили с проверками

Чиков: Да, более-менее.

Лобков: А есть какой-то принцип, к кому раньше, а к кому позже? То есть сначала начали проверять тех, кто занимается политзаключёнными, а потом тех, кто коррупцией. Есть какой-то принцип последовательности?

Чиков: Принципа никакого нет, вернее, такого, о котором вы говорите. Просто Генеральная прокуратура или личный генеральный прокурор или кто-то из его заместителей дал задание каждому прокурору в каждом регионе России (их у нас 83, как известно) проверить и общественные организации, и религиозные и иные некоммерческие организации. Что сделали прокуроры в регионах? Они запросили в Министерстве юстиции получателей иностранных денег, и пошли в первую очередь по ним.

Лобков: Даже католиков проверили, причём, в день первой мессы Папы Франциска, что, в общем, не очень тактично.

Чиков: И католиков, и баптистов проверяли, и курсы французского языка, потому что Минюст отдал, ну формально курсы французского языка получает правительственные деньги Франции, и поддерживаемые организации, их несколько по стране. Они попали в этот перечень, к ним тоже пришли с соответствующими вопросами. Плюс они запросили в Федеральной службе безопасности  и в центрах «Э» сведения о незарегистрированных общественных неформальных объединениях, которые у нас занимаются мониторингом выборов, которые у нас занимаются общественной активностью.

Лобков: Почему не зарегистрированы? У нас «Голос» зарегистрирован, «Сонар» зарегистрирован.

Чиков: Но есть в Петербурге, в Казани пришли, к Лиге избирателей, к наблюдателям на выборах, вот такие неформальные группы, что называется. Их тоже проверяют, а не занимаются ли они экстремизмом.

Лобков: Но если говорить о поправке к закону, она подразумевает, что лица с иностранным гражданством не могут быть соучредителями НКО, занимающихся политикой. И второе – НКО, занимающееся политикой и получающее деньги из-за границы, должны регистрироваться как иностранные агенты. Слово «экстремизм» в этом законе вообще нигде не упоминается.

Чиков: В этом законе не упоминается, и более того, возникли противоречия у федеральных ведомств, потому что Генпрокуратура дала задание проверять по закону об экстремизме, а Минюст заявляет, что нет, проверяют иностранных агентов.

Лобков: Получается, что как во время первого путинского срока не могут дозвониться до генерального прокурора, видимо.

Чиков: Или у них пошла нервозность в связи с тем, что изначально прокуроры ведь  дедраматизировали, они говорили:  «Нет-нет, у нас всё спокойно, это формальная проверка, давно уже запланированная. Планы утверждены». А тут скандал всё больше и больше раскручивается и вышел теперь уже на международный уровень.

Лобков: Я напомню, что сегодня Ангела Меркель резко отреагировала на проверки филиалов фонда Эберта и фонда Аденауэра – это такие мозговые тресты, которые занимаются, в том числе и подготовкой к переговорной платформе немецкой стороны, а переговариваются у нас главы государство очень часто. Поэтому Ангела Меркель на следующей встрече обещала поднять вопрос о проверке этих фондов. Скажите, то, что получилась так внезапно и массово, кто нажал на спусковой крючок?

Чиков: У нас на все крючки в стране нажимает только один человек, его зовут Владимир Путин. Он нажал на эту кнопку 14 февраля на коллегии Федеральной службы безопасности, когда он сказал, что законодательство об иностранных агентах  должно исполняться. И присутствующий по правую или по левую руку от него генеральный прокурор Чайка, видимо, воспринял это, как некую возможность выслужиться перед начальником.

Лобков: А вас проверяли?

Чиков: Нас проверяют вот сейчас.

Лобков: Как это выглядит? Всё начинается со звонка по телефону?

Чиков: В каждом регионе очень сильно всё отличается.

Лобков: Ну, вот про вас.

Чиков: У нас всё довольно мягко, потому что у нас неплохие отношения с прокуратурой, у нас офис находится в Казани. Мы дружим довольно давно с прокуратурой Татарстана, и они сказали, что они к нам приезжать не будут.

Лобков: Что не мешало вам разоблачать зверство полиции.

Чиков: Так мы вместе с прокуратурой этим и занимались, это же их прямая обязанность. Поэтому нам позвонили и прислали факс, который называется «Требования о явке и предоставление документов». Я должен к ним явиться 2 апреля  и принести кипу бумаг о деятельности организации, а также дать им какие-то показания на этот счёт.

Лобков: Я видел сегодня фотографию, кто-то из правозащитников вывесил, такая огромная кипа бумаг и подписано - 1247 бумаг отксерокопировали и сменили два картриджа на этом деле.  Многие считают, что истинная цель этого мероприятия – это так загрузить вас этой работой, чтобы у вас не оставалось времени на прямую деятельность, а вовсе не найти там агентов.

Чиков: Для активно работающих организаций, а проверяют в первую очередь такие, проверки госорганов – это не что-то такое уникальное. Я могу сказать, что большинство организаций, которые сейчас проверяют, за последний год прошли проверку либо в налоговой, либо в Минюсте, либо и там, и там. Более того, я знаю организации, к которым приходят так часто, что у них на полочке лежит откопированный на всякий случай комплект документов, который всегда просят. Они его просто не глядя достают и отдают вновь пришедшим.

Лобков: Павел, а последствия какие могут быть? Вот вы получаете деньги из-за границы?

Чиков: Получаем.

Лобков: Вы готовы себя признать по результатам проверки иностранным агентом?

Чиков: Не готовы.

Лобков: Тогда какие для вас будут последствия по закону? Штраф? 3 миллиона, по-моему.

Чиков: Я думаю, что никаких. По одной простой причине, что мы не удовлетворяем второму критерию, мы не занимаемся политической деятельностью никак.

Лобков: А нет расшифровки. Например, в Америке понятие иностранного агента тоже включает в себя занятие политикой, но занятие политикой очень чётко определено в американском законе ФАРА. Это лоббирование интересов определённых структур в парламенте либо поддержка какой-то политической силы. Допустим, ассоциация «Голос» не занимается в прямом смысле политикой, она занимается организацией выборов, но под наше определение политической деятельности она подпадает. Вы подпадаете или не подпадаете?

Чиков: Я думаю, что и ассоциация «Голос» не совсем подпадает даже под то корявое определение, которое есть в нашем законе, которое определяет политическую деятельность…

Лобков: Как влияние на представителей органов власти.

Чиков: Как влияние на формирование общественного мнения, как влияние на государственную политику – вот это такая самая скважинная формулировка, потому что непонято, вот мы сейчас…

Лобков: Мы сидим и формируем общественное мнение.

Чиков: Я готов признаться в том, что мы формируем общественное мнение,  а если господа из Минюста и прокуратуры сочтут это политической деятельностью, то мы будем драться в судах.

Лобков: А на ком бремя доказательства в данном случае лежит?

Чиков: Минюст должен наказать либо организацию, которую я возглавляю, либо меня лично за то, что мы не вошли в реестр.

Лобков: Без суда?

Чиков: Есть варианты и без суда, есть варианты и с судом. Такие более мягкие варианты, например, предупреждение они могут прислать мне о том, что мы нарушаем закон, потому что не вошли.

Лобков: А пристава прислать с амбарным замком могут?

Чиков: Сначала решение суда, потому что по решению суда меня могут привлечь к административной ответственности, к тем большим штрафам, о которых вы говорите. Да, Минюст может приостановить деятельность организации, это амбарный замок и судилище, естественно, по этому поводу.

Лобков: А выгодно ли это властям? Потому что когда вы есть, вы доставляете мало неприятностей.

Чиков: Но почему? Мы стараемся доставлять много неприятностей.

Лобков: Но когда будет шум вокруг этого, тогда будет огромные неприятности.  Тогда начнётся реакция Джона Керри известного, кстати, в прошлом правозащитника, а ныне госсекретаря, начнёт Ангела Меркель, наверняка, не последнее слово сказала. Стоит ли такая овчинка выделки?

Чиков: Если бы вы спросили меня, то я бы сказал: «Безусловно, нет», но у товарищей там могут быть иные представления. Мне кажется, что Генеральная прокуратура не ожидала такого эффекта, который разразился в последнюю неделю. Смотрите, никто из первых лиц не комментирует происходящее, только Генпрокуратура в виде пресс-секретаря Марина Гридневой пытается каким-то образом нейтрализовать этот негатив.

Лобков: Минюст, анонимный источник.

Чиков: Минюст, анонимный источник, пресс-секретарь Генпрокуратуры и всё, все остальные молчат. Будем ждать встречи Путина с Меркель 8 апреля в Ганновере, возможно, там Владимир Владимирович выскажется по этому поводу.