Казаки-раскольники: новый проект Навального?

От напольной плитки невзрачного здания на главной краснодарской улице ― Красной ― волонтеры усердно оттирают следы раскола кубанского казачества.

Народный конфликт с использованием яиц и муки зародился, когда кубанский казак Евгений Панчук вместо запланированной начальством атаки на штаб Навального пришел на его открытие ― и задержался, обольстившись идеями антагониста. «Мне 47 лет, мне внушали, ― я еще при Брежневе жил, ― что власть ― это и есть Россия. А семнадцатилетние дети понимают, что власть ― это не всегда Россия, власть может быть врагом России. Они за Путиным просто потому, что он президент, не пойдут», ― говорит Евгений.

То, что электоратом Навального вслед за школьниками могут стать настоящие казаки, не снилось, пожалуй, и авторам низкобюджетного блокбастера «Навальный ― Гитлер». Обретя славу предателя и революционера, родовой казак Евгений решил устроить пресс-конференцию с редкими единомышленниками по войску, а по сути ― дебаты, чтобы объясниться.

Евгений Панчук: Во всех ток-шоу, во всех новостях ― новости с Украины. «Вот посмотрите, как они там плохо живут, у них газ дорожает, у них гражданская война». И три года нам всё только об Украине. Да мы в России живем! Покажите, как в России люди живут. Что вы нам голову морочите Украиной?! С этой Сирией завязались. Кому вот из вас в зале нужна война в Сирии? Кто может руку поднять?

Панчук сам ездил «вежливым человеком» в Крым, помогать русскому миру. За спиной у него ― бойцы печально известного батальона «Бэтмен». «В Луганске погиб парень с Кубани, казак, мой товарищ. Женя за свой счет похоронил его, ни у кого не просил денег», ― говорит на пресс-конференции молодой казак. ― «Он сам собирал деньги». «Ну не за свой счет, все казаки скидывались», ― возражает Панчук. ― «Два года мы собирали».

Но некоторые из бывших соратников после поворота Евгения к Навальному спешно забыли об общих наградах, а потом исчезли и видео, подтверждающие пребывание Панчука в Крыму. «Меня не исключили, но вопрос сверху атаманами был поставлен», ― говорит Евгений.

На сайте Кубанского казачьего войска появилось такое заявление: «Иначе как „засланным казачком“, который стремится опорочить все Кубанское казачье войско в своих целях, мы его назвать не можем. Таких людей среди нас не было и не будет! А обиженных и трусливых собирают вокруг себя оппозиционеры, подобные Навальному».

После очной ставки Евгений, стряхивая с черкески остатки муки, возвращается домой к жене и детям. С тоской разглядывает общие фотографии с казаками ― вчерашними боевыми друзьями, сегодня объявившими ему войну: «Вот так мы встречали украинскую армию, бандеровцев. Без оружия. Перегородили дорогу на Крым». «Это уже я в Раду приехал», ― берет другую фотографию Евгений. ― «Под конец перед референдумом нас перебросили охранять Верховную Раду». Следующие фото: «А это мы себе окопы выкопали такие, смастерили. Ребята в окопах. А это уже мы на Чонгаре».

«Крым присоединили ― и мы стали хуже жить. Все хуже и хуже», ― считает Панчук. ― «И Крым, вы извините, на хлеб не намажете. И детей вы своих Крымом кормить не будете».

Тогда, в единящих чонгарских окопах, им казалось, что впереди лучшая Россия. Но выяснилось, что даже у казаков могут быть разные интересы. Построить мост между Кубанью и Крымом можно, а сохранить мост доверия между людьми ― не удалось.