Лобков и Белковский о культе смерти и идеальном загробном мире, где нефть – по $1000 за баррель, где учат чеченскому бесплатно и нет места бессмертному русскому бюрократу

28/12/2014 - 20:31 (по МСК) Павел Лобков

Павел Лобков и политолог Станислав Белковский поговорили о государственной пропаганде смерти, о латентной гомосексуализации общества, о том, что общего между богиней Кали и Путиным и о новых ангелах смерти – Гиркине, Кадырове и докторе Лизе. 

Лобков: Я смотрю на все это, мне в голову приходит, что это какое-то все фантастически неживое, причем умышленно неживое. Я открыл сайт русских песен старинных и обнаружил, что 90% русских песен являются поминальными. «Не порой да моя молодость прокатится. Голова моя не вовремя состарится!  Надо жить бедной горюшице умиючи, по уличке ходить надо тихошенько, буйну голову носить надо низешенько». Что-то от этого есть.  

Белковский: Безусловно, это отражение нашего духа на протяжении многих столетия, потому что смерть в России – ничуть не менее ценная категория, чем жизнь. Именно те правители, которые давали русским людям беспрекословно умереть в товарно-промышленных количествах, и остаются самыми популярными за всю нашу историю.

Лобков: А нынешнее время… Я выбрал несколько тезисов. Например, недавно Владимир Путин выступил с идеей не ограничивать цены на алкоголь как бы для того, чтобы русские не покупали некачественный алкоголь. Но это же понятно, неограниченный алкоголь – неограниченная смертность, потому что это идея депопуляции России. В России живет слишком много лишних людей, и с этим нужно бороться. Материнский капитал – вы как бы стимулируете рождаемость, но Росстат говорит о том, что рождаемость повышается только среди низших слоев населения, которые не могут себе позволить ничего, и материнский капитал для них – это способ выжить.

Или, например, реформа медицины, которую по ошибке принимают за реформу медицины, а на самом деле  это такая мягкая социальная эвтаназия, которая касается больше всего именно людей, которые нуждаются именно в паллиативной помощи, то есть это уже больные, немощные, старики, которые нуждаются в больницах, чтобы там длительно лечиться, а вас должны лечить 4-5 дней, и вы идете умирать домой. Мне кажется, что сознательная политика проводится, в том числе и культурная такой популяризации смерти, я бы сказал.

Белковский: Меня это не может не радовать, потому что еще в феврале 2009 года по заказу администрации президента России я с группой коллег написал доклад об общенациональной программе «Русская смерть». Он был опубликован в интернете, все желающие могут прочитать его в полном объеме, он достаточно большой – около 50 страниц, где излагалась идея повышенной смертности как основного механизма решения исторических, социальных и экономических проблем РФ. Ясно, что в стране, где кормильцем является не человек, а государство, то есть государство зарабатывает деньги и распределяет их между людьми, а не наоборот: люди зарабатывают деньги и на часть заработанного содержат государство, чем меньше знаменатель, то есть количество живущих на этой территории, тем больше дробь.

Лобков: Ну а средств же не так много, если говорить о способах, которые использовал Пол Пот, очень радикальные и осужденные мировым сообществом, именно в силу своего радикализма. Допустим, мягкая эвтаназия, искусственная, под видом реформы медицины, мягкое снижение качество человеческого капитала благодаря материнскому капиталу и культурная ориентация на смерть. Мне кажется, министр Мединский, его скоро отправят в отставку обязательно, по крайней мере, он этой тенденции не понимает. Когда он сказал, что не будет финансировать фильмы, которые пропагандируют так называемую «Рашку-какашку», он тут чудовищно политически ошибся. Мне кажется, эта та форма ошибки, которая больше, чем преступление, как говорил Сталин, потому что на самом деле все Берлины, Канны смотрят Россию в виде фильма «Левиафан», фильма «Овсянки», фильма «Елена», других фильмов Балабанова, других так называемых выморочных фильмов, где Россия показывается страной перманентного серого уныния и смерти.

Но именно это и является главной целью, потому что показывать там фильм «Горько-1!», «Горько-2!» и «Горько-3!», неуместно показывать Россию цветущей державой, это противоречит национальному духу. Поэтому Мединский, по сути дела, является главным оппозиционером – он все время требует веселиться. А веселиться нельзя, потому что пропаганда должна быть пропагандой смерти и снаружи, и внутри.

Белковский: На экспорт она необязательно должна быть пропагандой смерти. В этом смысле что смотрят в Каннах или в Берлине не так важно. Я бы здесь защитил Мединского, особенно учитывая, что вся некрофильная продукция, упомянутая тобой, прекрасно финансируется с его помощью или без. Поэтому пусть Мединский живет, в отличие от многих наших других соотечественников. Здесь пропаганда смерти должна, в первую очередь, предполагать обозначение перед россиянами перспектив загробной жизни. И здесь огромную роль, конечно, может сыграть Русская православная церковь Московского патриархата, представителем которой является Гундяев.

Лобков: Давайте покажем самую знаменательную фотографию этой недели, где патриарх со своими наиболее окормленными соратниками предстоит, слева – это Дмитрий Киселев и с правой стороны – Это Олег Борисович Добродеев, выпускник истфака Московского университета, франкофон, западник, поклонник вольтерьянства, французских идей свободы в прошлом, а ныне руководитель Аркадия Мамонтова и всей российской государственной телерадиокомпании. Трогательно смотрится, по-моему. И главное – эту «святую троицу» образует, не Киселев – он примкнувший, а треугольник образует фигура патриарха, Олега Добродеева и Иисуса Христа. То есть Олег Добродеев явно более приближен к патриарху, чем Дмитрий Киселев. О чем это говорит, я не знаю.

Белковский: Поскольку он более высокопоставленное лицо, Московский патриархат всегда приближает лиц более высокопоставленных. Это очевидно. Духовная иерархия целиком ориентируется на светскую. Если бы Киселев был начальником Добродеева, то он бы составил компанию Иисусу Христу. Но здесь я бы ответил, что программа Киселева вполне некрофильская. Там постоянно показываются трупы в огромных количествах, что-то происходит на грани ядерного взрыва и так далее.

То есть программа очень внятно транслирует, что смерть – это естественное состояние человека, гораздо более естественное, чем жизнь, ибо по старой шутке, что вы планируете делать  в 21-ом веке – большую его часть я планирую провести в могиле. То есть ориентация на смерть избавляет человека от ужасов планирования собственного обыденного существования. И чем скорее эта мысль будет донесена до десятков, миллионов россиян, тем скорее будет уменьшаться знаменатель. А, значит, будут скорее решаться экономические и социальные проблемы страны. Действительно, экономика страны, в которой государство – всеобщий кормилец, уже не выдерживает такого населения, которое не только не приучали работать, но и последовательно отучали от этого.

Лобков: Но есть же другой путь – население заставить кормиться самому. Такие попытки были, но почему-то само государство этого не хочет, потому что, видимо, тогда в нем пропадает функция чиновника, он же является и палачом, он же является и дарителем жизни, он же и отнимает жизнь. Поэтому так много в последнее время инициатив различных по ограничению и смирению населения, налоги на недвижимость, межевание земли. В этом контексте совершенно, мне кажется, неверно наши  политические обозреватели трактуют межевание земли, которое сейчас прошло во всех регионах России, самое чувствительное, конечно, в Москве и в Питере.

То есть межевание земли – это что такое? Это мать, сырая земля, это то, что приемлет всех, на ней вы живете. На ней вы просто строите дом, а без вас ее межуют, то есть линуют, вот те два аршина некрасовские вам, государство приходит и ее расчерчивает под вами живущими, на вас уже мертвых рассчитывая. Мне кажется, что акт сам сакральный межевания земли – это очень важно. Очень важны эти все налоги на недвижимость, которые показывают, что жить невыгодно, сдавать квартиру, заниматься экономикой, платить торговые сборы невыгодно. Выгоднее быть мертвым. Мне только непонятно, почему нет позитивной программы.

Стас, вы поняли, почему нет позитивной программы, популяризации умирания, популяризации социальных захоронений, удешевления их, какая-то работа в этом направлении просветительская, почему она не ведется?

Белковский: Потому что не все сразу же, Павел. Возьмем программу «Русская смерть» 2009 года, которая принадлежит моему совместно с коллективом авторству, там все это есть. В частности, и потребительское кредитование могил, так называемая программа «всеобщей могилизации», субсидирование процентной ставки по кредитам, взятым на похороны, поминки, 9 дней, 40 дней, что можно в сотрудничестве с Русской православной церковью сделать. Все эти шаги, очевидно, еще впереди. А что касается самокормления людей, то такие эксперименты уже проводятся, в первую очередь в Донецком и Луганском регионах Украины, где полностью самоуправляемая экономика, где люди, не получая официально денег от Украины, где они состоят формально, ни от России, где они хотят формально и фактически состоять, кормятся сами по себе каким-то подножным углем, другими природными ресурсами.

Лобков: Но опять же это все территория загробного мира. Мне кажется, что основная проблема культа смерти в двух, по крайне мере, странах, которые исторически похожий путь совершили в 20 веке: одна правящая партия много лет, гигантская черная подпольная экономика, социалистическая революция, социальный эксперимент, великая монументальная и зачастую тоже такое загробное искусство – это Россия и Мексика, хотя одна страна – католическая, другая – православная. Но в одной совершенно народное католичество, в другой – совершенно народное христианство, которое больше имеет отношения к язычеству.

Белковский: Все это – форма язычества, как мы с вами понимаем, Павел.

Лобков: Конечно. Мексиканское католичество  тоже частично в форме язычества. Хочу показать пример, почему страны немного похожи. В разгар кризиса 2008-2009 годов в Мексике резко упала нефтедобыча, сократились доходы на нефть, обеднело население, очень многие пошли в наркодельцы. В Мексике есть праздник Святой смерти, с ним борется католическая церковь. Это тоже ратный труд, то это есть это Гиркины разнообразные, Моторолы. Мне кажется, нужна какая-то позитивная программа. Вместо этих ледовых ледышек нужно показывать яркие образы смерти с тем, чтобы к ней обращались, к ней полились.

Белковский: В первую очередь, надо использовать возможности информационно-аналитического телевещания федеральных каналов, чтобы показать экономическую и социальную сторону загробного мира, даже не процедуру смерти как таковой, которая происходит мгновенно, надо показать, что в загробном мире цены на нефть стабильны, составляют где-то 1000 долларов за баррель, не меняясь никогда, что там царит хороший климат – круглогодично в загробной мире 19-22 градуса.

Естественно, все это касается только тех россиян, которые добровольно и сознательно выберут путь смерти, чтобы избавить российскую экономику и социальную сферу от себя в качестве бремени. Тех, кто будет сопротивляться, может ждать и адское пламя, где россиянин может повстречаться с Михаилом Саакашвили, с Виктором Ющенко, Бараком Обамой и другими людьми, которым ничего после смерти хорошего не суждено.

Лобков: Мне кажется, что многие русские не очень понимают все эти прелести, потому что они ожидают, что по аналогии с этим миром в загробном мире их ждет такая же бюрократия, такое же оформление квиточков, такие же бессмысленные окошки и печати, пропуска, в конце концов, стояние у дверей, за которыми даже не знаешь, что тебя ждет.

Белковский: Федеральные телеканалы и должны объяснить россиянам, что это не так, потому что российский бюрократ бессмертен, поэтому он не окажется на том свете никогда. Кроме того, российская элита имеет совсем другое здравоохранение, качество алкоголя и так далее, поэтому она на тот свет не торопится. Поэтому простой россиянин, оказавшись в лучших местах того света, не столкнется ни с какой бюрократией и с российской элитой. Он столкнется с тем обществом, о котором он мог бы только мечтать. 

Лобков: Я тоже когда-то занимался проблемами русской смерти. Почему вообще культ смерти так популярен в углеводородных странах? Потому что углеводород – это и есть продукт смерти. Жили когда-то ящеры, они умерли, гнили, не догнили, фораминиферы, гнили – не догнили. Были огромные деревья, они гнили, но обуглились и превратились в каменный уголь, который сейчас в Донбассе и добывают в этих копанках. То есть в Мексике, в Бразилии, в Нигерии, в России, везде, где культы смерти распространены, они распространены, потому что основной продукт, потребляемый и выносимый наверх, это продукт, который является сотворчеством жизни, солнечных лучей и смерти, то есть это их разложение в недрах земных.

И в этом смысле есть две конкурирующие теории. Во-первых, теория, которая преобладает, что это все нефть и газ, и дерево, и уголь – это все продукты смертельного разложения. Тогда все понятно, все это конечно, больше таких катаклизмов, как в Меловом периоде, не происходит. Значит все, что у нас есть, это у нас есть, ресурсы ограничены, и они будут дорожать, несмотря на временные политические подешевения.

Есть другая концепция, они считается такой ересью, основанной на некоторых пробах, часть из них добыта на Камчатке. Это так называемая зеленая нефть. Она показывает, что как будто бы нефть возникает заново, каким образом – непонятно, абиогенный способ, то есть без участия живых организмов. Если это так, то нефть бесконечна, газ бесконечен, и нет никаких причин ни дорожать, ни дешеветь. Она совершает некий круговорот. И вся цивилизация, построенная на конечных ценах на нефть, построена не неверных принципах. И в этом смысле культ смерти – это культ нефти. И если это будет развенчано рано или поздно, а я почему-то верю в абиогенную теорию, то получается, что все это здание стоит на одном очень хрупком камешке.

Белковский: Павел, я не вижу противоречий между этими двумя теориями. Хотя я не биолог, но в свое время, поступая в медицинский институт, получил 5 баллов на вступительном экзамене по общей биологии, отвечая на тему «Митоз и мейоз». Мы должны здесь подчеркнуть разделение двух миров – нынешнего мира, нашего, в котором углеводород является продутом смерти, неслучайно поэтому все нефтяные газовые поля, которые были открыты, основаны в Советском союзе во второй половине 20 века, находятся на территории ГУЛага, той самой мощной в истории России машины смерти. И ситуация с углеводородом в потустороннем мире, где каждый россиянин окажется в минуту наивысшего счастья, где цена на нефть абсолютно фиксирована, например, на уровне 1000 долларов за баррель. Поэтому там нефть – продукт жизни, здесь – продукт смерти. Поэтому чем скорее мы перейдем отсюда туда, тем скорее наша углеводородная экономика становится экономикой жизни, а не смерти. Здесь, мне кажется, все сходится.

Лобков: Если говорить об этих тугах, которые являются жрецами богини Кали, - это богиня смерти и жизни, она очень сложная богиня.

Белковский: То есть она как Путин.

Лобков: Она убивает, она и возрождает. Она прибывает у нас, кажется, за грудиной где-то ее отражение, в какой-то чакре. Я не очень хорошо в этом разбираюсь. Тем не менее, у них были такие туги, отряд тугов, истребителей всего и вся, которые полагали, что нужны человеческие жертвы. В этом смысле мне понравилось выступление Рамзана Кадырова, в котором он сказал: «15 лет Путин помогает нашему народу, теперь мы с вами, а нас десятки тысяч прошедших специальную подготовку, просим национального лидера России считать нас добровольным спецотрядом Верховного главнокомандующего, готовым защитить Россию, ее границы и выполнить боевую задачу любой сложности». Вообще чеченцев миллион всего, в Грозном живет, наверное, тысяч 400-500, из них 20 тысяч – это именно те люди, которые прошли специальную подготовку, то есть нация практически, прошедшая специальную, подготовку и готовая выступить. Мне кажется, они – готовые туги.

Белковский: Как мы с вами говорили неделю назад, Рамзан Кадыров, видимо, возьмет на себя ответственность за уникальный политико-экономический эксперимент в Донецкой и Луганской областях, где без тугов не обойдешься.

Лобков: А, по-моему, уже не только. По-моему, он готов в промежуток между 14 и 16 января территориально между Театральной площадью и Площадью революции с одной стороны, Китай-городом и Манежной площадью с другой стороны осуществить свою миссию где-то в этом квадрате. У меня такое наитие предновогоднее.

Белковский: У каждого наитие свое. У меня наитие на тему, что перенесут оглашение приговора, Рамзан Ахматович не любит ждать. Но то, что происходит геополитически, это тоже уникальный процесс. Благодаря присоединению Крыма к РФ Чечня получила де-факто выход к морю, поскольку кланы, близкие к Рамзану Ахматовичу, становятся ключевыми игроками на крымской территории, поэтому сейчас происходит исправление географии, как Москва была портом пяти морей, так скоро Чечня может стать великой морской, а затем и океанской державой. Я не знаю, какое это имеет отношение к смерти, но к чьей-то жизни точно не только в негативном, но и позитивном смысле.

Лобков: Новая роль Кадырова, которая обозначилась, наверное, тогда, когда на Олимпиаде ничего не случилось. Рамзан, как мы уже говорили, торгует стабильностью. На Олимпиаде ничего не случилось, помните, какие были панические страхи – чеченские боевики из леса выйдут.

Белковский: Были и страхи, что рухнут стадионы.

Лобков: И они прямо спрыгнут с деревьев туда – это жуткие люди с бородами, а они не спрыгнули, и в этом заслуга Рамзана, безусловно, и Виктора Золотова, но Рамзана в первую очередь.

Белковский: Ну не Виктора Золотова, который был тогда скромным заместителем командующего внутренними войсками. Конечно, в первую очередь Рамзана Ахматовича. Называйте его по имени отчеству – более благонадежный вариант.

Лобков: Меня это уже не спасет, как он сказал, он видит людей рентгеном, и что он знает все, что творится в душе каждого чеченца, поэтому дома, которые сожгли, правильно сожгли, потому что народ все знает.

Белковский: Я никогда не знал, Павел, что вы – чеченец. Вы же не чеченец, поэтому он не видит вас насквозь.

Лобков: Мы с вами примерно одинаковое отношение имеем к чеченскому народу, я думаю, не самое близкое. Поэтому нам нужно изучать этот народ и язык, конечно, язык чеченский, потому что все самое главное Рамзан говорит на чеченском.

Белковский: Я бы сказал: даже говоря по-русски, он все главное говорит по-чеченски.

Лобков: Особенно в том смысле, что есть коллективная ответственность, родовая ответственность, и это само собой разумеется.

Белковский: Ну это же вклад в реализацию программы «Русская смерть» - вклад. Мы не должны это критиковать.

Лобков: Потому что вместо одного человека сразу пять.

Белковский: Да, конечно.

Лобков: Станет ли он главным героем будущего года? Мне почему-то кажется, что Рамзан Ахматович, прошу прощения перед ним и перед теми, кто его защищает, кто представляет его зачастую на пресс-конференциях президента, ведь не каждый президент республики посылает своего пресс-секретаря защищать себя перед Путиным, это признак тоже какой-то истерики что ли, как мне кажется. Мне кажется, Рамзан Ахматович очень боится, что его вслед за новороссийскими лидерами тоже сольют.

Белковский: Нет, он несливаем. Рамзан Ахматович боится… Он ничего не боится, типун мне на язык и Роскомнадзор мне на язык. Рамзан Ахматович абсолютно бесстрашен, это несомненно. Но объективно он должен опасаться многочисленных врагов, которые у него возникли за время формирования системы власти в Чеченской Республике.

Лобков: Прежде всего, это денежная система и недостаток денег в РФ, это главный враг Кадырова, потому что Кадыров может существовать только при переизбытке денег, при их невероятном изобилии. Недаром был какой-то проброс, что Южная Осетия якобы собирается воссоединиться с Россией. Потом это опровергли, потому что на это нет денег.

Белковский: Дело не в деньгах. Павел, что вы так меркантильны. А в том, отменит ли Евросоюз в марте санкции хотя бы частично против России или не отменит, а если отменят, тогда Южную Осетию не будут присоединять, если не отменят – будут. Причем здесь деньги?

Лобков: И Рамзан Ахматович тоже должен будет сыграть какую-то роль?

Белковский: Рамзан Ахматович тотален, он абсолютно характеристическая и типическая фигура сегодняшней российской политики и истории. На мой взгляд, он, скорее, находится не в денежной зависимости от Москвы, а в мистико-символической. Важен мандат на управление чеченским народом, который он получил от Путина. Если этот мандат по каким-то причинам будет полностью или частично отозван, то значительная часть чеченского народа может не согласиться с дальнейшим всевластием Рамзана Ахматовича. Именно поэтому Рамзан Ахматович делает все, чтобы этот мандат стал неотзываем, кто бы не находился у власти в Москве, и его донецко-луганская миссия в этом смысле важна.

Лобков: Я имею в виду, уготована ли ему большая роль, чем то, что он играет сейчас, некой угрозы, а не дай Бог, европеец уйдет из Кремля, и вы видите, кто придет, или уже устали от войны с обеих сторон, и представители Киева, и представители Донбасса уже отозвали, я знаю из своих источников из Министерства обороны, что 3 октября этого года последний русский кадровый офицер был отозван из Украины, в Брисбене Путин на голубом глазу, отвечая на вопрос Эбботта: «Выведите ваши войска из Украины», мог сказать: «А наших войск на Украине нет». То есть есть какие-то добровольцы, представленные, в основном, как раз людьми Кадырова, которые могут сегодня оказаться на Донбассе, завтра – в Москве, послезавтра они могут оказаться в условном Пикалево, потому что сейчас будут бунты моногородов. Мы уже видим локальные выплески учителей, которым не дали квартиры, хотя обещали, валютные ипотечники, которых всего 20 или 30 тысяч. Может ли Рамзан сыграть какую-то такую роль внутреннего подавителя, душителя внутренних свобод, как играли казаки во времена Николая I?

Белковский: Скорее, были угрозы, которые тем страшнее, когда они не реализуются. Я не думаю, что Рамзан Ахматоич возьмет на себя роль палача русского народа. Он достаточно четко понимает, что у него нет физических сил, чтобы справляться с этой ролью. Рамзан Ахматович, как и вся силовая машина Владимира Путина на сегодняшний день,  - это гений спецоперации, пришел, ударил и ушел. В этом смысле какие-то ковровые бомбардировки РФ с чеченской стороны невозможны, но спецоперации в Донбассе – почему нет. Главное – поддержание режима постоянной угрозы, чем ее реализация. Здесь Рамзан Ахматович может быть вполне эффективен.

Что касается кадровых военных в Донбассе, как ушли, так и придут. Другое дело, что 20 тысяч добровольцев, которые сегодня внимали Рамзану Ахматовичу Кадырову на стадионе в Грозном, это вполне достаточные силы, чтобы обойтись без формального нового ввода российских военных, находящихся в отпуске, куда бы то ни было.

Лобков: Они должны получить молчаливо благословение все равно, потому что перемещение нескольких тысяч людей с своеобразной внешностью, в своеобразной амуниции не может не привлечь внимание спецслужб, даже если перемещение одинокого несчастного пыльного узбека между метро Комсомольское и Курское притягивает как минимум пять правоохранителей.

Белковский: Все-таки чеченские отряды Рамзана Ахматовича притягивают не такое внимание правоохранителей, потому что на Рамзана Ахматовича правоохранителей не напасешься. Конечно, будет молчаливое согласие. Будет и не молчаливое согласие Владимира Владимировича, чтобы Рамзан Ахматович позанимался Донбассом, чтобы его кипучая энергия не концентрировалась в горных стенах Чечни, тем более, как мы уже выяснили, Чечня получила в этом году выход к морю. 

Лобков: Много в этом году и в прошлом году говорилось о борьбе с гомосексуальностью, с этими всеми нездоровыми поветриями, с тем, как усыновляют детей русских, потом они становятся не русскими, не русскими солдатами, причем гомосексуализированными русскими солдатами, которые будут воевать с русскими солдатами здесь, рожающими детей. Мне кажется, это тоже такая операция «прикрытие». Мне кажется, что основным трендом, основной мыслью этой антигомосексуальной пропаганды, Стас, не знаю, согласишься со мной ты или нет, но Владимир Путин очень умный человек, он под видом одного проводит кардинально другое. Например, никогда так часто в российской истории слово «гей», «гомосексуал» не употреблялось, как в последний год.

Давайте посмотрим на обложку газеты «Красная звезда», 26 число. Снегурочка отсутствует, очевидно, она не нужна. Солдат мужского пола, Дед Мороз мужского пола, но в этом солдате угадывается Снегурочка почему-то, а в Деде Морозе угадывается то ли Дед Мороз, переодетый в Снегурочку, то ли Снегурочка в Деде Морозе. Это настоящий выпуск главной армейской газеты «Красная звезда». Мне кажется, идет латентная гомосексуализация населения с целью уменьшения рождаемости.

Белковский: Безусловно, это не вызывает ни малейших сомнений. И здесь я снова апеллирую к свой программе «Русская смерть» 2009 года, где все это и предлагалось, все меры такого плана. И вообще культ армии, победы, восходящей к определенным античным образцам, так или иначе, должен предполагать гомосексуализацию, потому что какой же воин будет сражаться до последнего, имея в тылу детей. Конечно, только настоящий гей может сражаться и умереть за родину по-настоящему. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Исторические идеи, идеи непреклонной притягательности смерти, я думаю, геям ближе.

Лобков: Недаром такой громкой новостью была новость, что Моторола, один из полевых командиров, женился. То есть эти люди не могут жениться.

Белковский: Другой полевой командир Игорь Гиркин женился, но лишь после того, как его отозвали с фронта, на своей непосредственной помощнице 22 лет. В программе «Русская смерть» мы с группой экспертов предлагали меры по обеспечению обязательного каминг-аута для всех российских геев, а как мы с вами, Павел, знаем, геи занимают ряд ключевых постов и в администрации президента РФ, в федеральном правительстве, в руководстве крупных госкорпораций. Неслучайно, когда сменилось руководство одной из госкорпораций в 2001 году, то менеджерский призыв приобрел прозвище «голубой поток».

Обязательный каминг-аут должен предполагать, что все геи должны явственно обозначить свою сексуальную ориентацию до 1 января 2017 года, если этого не произойдет, то в 2017 году наступает административная ответственность, а в 2018 году – уголовная за отказ от каминг-аута. Это полностью укладывается в те политико-социальные приоритеты, которым мы сегодня уделили много внимания. Поскольку Россия – страна крайностей, она страна маргинальная и в хорошем, и в плохом смыслах этого слова, то я думаю, что она действительно станет Меккой гомосексуализма уже в ближайшие годы.

Лобков: Но и Крым, как, с одной стороны, климат, похожий на Сиджес немного, на Миконос и на другие Мекки подобного рода, с изобилием военных, которые всегда являются некими фетиш-объектами, безусловно, побьет все Сан-Франциско в этом смысле.

Белковский: Да, я уверен, что присоединение Крыма в этом смысле имело втройне сакральный характер. Сама легенда о Корсуне Херсонесе как храмовой горе русского народа будет дополнена уже в последствии легендами о том, как Таврида была сосредоточием гомосексуализма в античные времена, и как Россия, защищающая все самое светлое и хрупкое, что есть сегодня в человечестве, Россия, как сторонник традиционных античных ценностей, конечно, обязана взять геев всего мира под защиту перед нарастающим лицом агрессии со стороны мусульманского терроризма, неоконсерваторов, в общем, звериного оскала человечества в целом.

Лобков: Какие еще неожиданные политические герои, кроме Рамзана Кадырова, Гиркина, выйдут на политическую сцену и будут там большую играть роль в смысле пропаганды смерти, умирания в следующем году?

Белковский: В уходящем 2014 году появились две новые относительно серьезные политические фигуры в России. Первая – это уже упомянутый Игорь Всеволодович Гиркин, он же Игорь Иванович Стрелков. Это безусловный ангел смерти, он настаивает в своих многочисленных интервью, и у нас нет оснований полагать, что он говорит неправду, что войну в Донецке и Луганске организовал именно он. Он был первым, кто пришел в Славянск, и, по его словам, нажал спусковой крючок войны со своим отрядам в 52 человека.

А потом, когда он увидел, что в Донецке идет еще мирная жизнь, и что Донецк добровольно может вернуться в состав Украины, как он сам утверждает, он не претерпел этого, пришел и устроил в Донецке настоящую горячую и кровавую войну, настолько горячую, что его даже оттуда отозвали. Но Гиркин стал кумиром определенной части российского электората, русских националистов, он сам видит себя крупным политиком, поэтому 2015 год может стать периодом продолжения его карьеры.

С другой стороны, мы видим еще одну восходящую политическую звезду – доктора Елизавету Петровну Глинку, и это не домыслы, потому что есть такая организация ИСЭПИ – Институт социально-экономических и политических исследований.

Лобков: Это кремлевская структура.

Белковский: Это не какая-нибудь шарашкина контора, это мозговой центр Вячеслава Володина, первого заместителя руководителя администрации президента. И он недавно опубликовал рейтинг перспективных российских политиков, в котором Елизавета Петровна Глинка занимает первое место. Елизавета Петровна, как мы знаем, врач паллиативной медицины, символизирующая новый подход к здравоохранению в стране. Людей не нужно лечить – их нужно утешить перед смертью. В этом смысле вполне естественно, что Елизавета Петровна стала не только одним из членов первой тройки федерального списка партии «Единая Россия» на выборах 2016 года, но и преемником Владимира Путина в исторической перспективе.

Здесь я уже, как политический консультант, хотя и на пенсии, могу сказать, что хорош тот преемник Путина, который полностью отличается от предшественника: не мужчина, а женщина, не КГБшник, а врач, не сильный, брутальный мачо, а женщина слабая и беззащитная, по Чехову. Потому что в русском национальном сознании действует закон смены парадигмы, преемник должен достаточно качественно отличаться по базовым тактико-техническим характеристикам от предшественника.

Лобков: Кроме того, он весь в грехах советских, коммунистических, в КГБшных, он всю жизнь, началось это с книжки «От первого лица», он всю жизнь рассказывал, почему он не был настоящим КГБшником, почему он не был настоящим коммунистом.

Белковский: Мы верим, что он не был настоящим КГБшником и коммунистом, но дело не в этом. Помимо того, что я политконсультант на пенсии, я еще официально причислен федеральными СМИ к лику национал-предателей и членов «пятой колонны», поэтому для меня кандидатура Елизаветы Петровны Глинки, как преемника Владимира Путина, она вдвойне хороша, потому что Елизавета Петровна Глинка – гражданин США, с одной стороны, а с другой стороны, многие люди говорят, что она святая. Если к власти в РФ придет святой гражданин США, то о чем же я, как национал-предатель, я еще могу мечтать? 

Другие выпуски