Угрозы, избиения и стрельба по окнам: почему российские ЛГБТ-активисты уезжают в США. Репортаж с прайда в Нью-Йорке

Анастасии Орловой 29 лет, ее жене Эльвире Бродской — 37, вместе они уже девять лет. Жизнь в Санкт-Петербурге, откуда пара уехала в 2016 году, они вспоминают с неохотой. «Нам угрожали незнакомцы, преследовали, стреляли по окнам, приходили в ночь к квартире и долбились в двери — то есть у нас не очень простая история», — рассказывает Эльвира, пока Анастасия обсыпается блестками и красит губы. 

По словам Эльвиры, все началось после принятия закона о гей-пропаганде. В 2014 году они поженились в Дании. Традиционной свадьбы не было — просто штамп. В Америке они, как и сотни других беженцев из России, пытаются оформить политическое убежище.

Анастасия и Эльвира. Фото: Соня Гройсман / Дождь

«Ты приехал — сначала ты ищешь адвоката, ты готовишь свой кейс. Это занимает много времени, ты буквально становишься юристом сам. Одновременно ты должен как-то решить вопрос с жильем здесь. Ну и если ты здесь с первого дня не работаешь, то очень сложно. Кто-то приезжает сразу с деньгами, но из-за разницы в валютах это не особо имеет смысл».

Вместе с ними в квартире возле Центрального парка — их друзья Андрей и Геворг. Они попросили не снимать их лиц и изменить имена — многие их родные в России и Баку не знают об их ориентации.

Геворг (слева) и Андрей (справа) на станции метро перед началом парада. Фото: Соня Гройсман / Дождь

Геворг родом из Азербайджана, но из-за работы отца им приходилось по несколько месяцев в году жить в Тюмени, где у того был бизнес. «У нас были очень тяжелые отношения. Отец мусульманин, живет по Корану, и единственная норма для него — мужчина с женщиной. О моей ориентации отец догадывался. Сказал, что если узнает, что я гей, то убьет сначала меня, а потом себя. Особенно мучительно было, когда мы к нему приезжали. Он хотел, чтобы я общался с его друзьями, находился в компании „настоящих мужчин“. Бывало, сидим в гостиной всей семьей, по телевизору показывают выступления каких-то певцов — Дима Билан, кто-то еще. Отец сразу начинал издеваться: „О, петухи, я бы их всех сжег“», — вспоминает Геворг, направляясь на прайд.

Эльвира, Анастасия и их друзья

Уехать из России Геворг решил в 2012 году — тогда его жестоко избили парни из школы. «В школе многие догадывались. Меня могли запереть в туалете, надо мной постоянно издевались.  Но в Азербайджане невозможно прийти в полицию и сказать: „Я гей, меня избили“», — рассказывает мужчина. После избиения он решил выучить английский и поступить в бизнес-школу в Венгрии, а два года назад приехал в Америку. 

Только в Нью-Йорке Геворг впервые начал открыто говорить о своей ориентации. «На работе все знают, что я гей. Это медицинская компания, и там все русские, но я не скрываюсь, хотя они, бывает, отпускают гомофобные шуточки. Могут спросить: „Ты муж или жена?“ Я ощущаю себя ни тем, ни другим, я нормальный человек. Пришлось привести на работу своих знакомых — лесбиянку и двух геев, пусть хотя бы на моем рабочем месте привыкают. Я наконец счастлив».   
Андрей — из Хабаровска, поселился в США после программы Work&Travel в сентябре. Ему повезло: он получил документы беженца всего за месяц, хотя многим приходится ждать несколько лет. Недавно Андрей начал принимать гормональную терапию для смены пола, отцу решил пока ничего не говорить. На прайд он впервые в жизни надел каблуки.

«Конечно, здесь свобода, поэтому сюда люди едут. Они могут не бояться быть теми, кем они являются. Это касается Нью-Йорка и больших городов. В Миссури, где я работал по программе, такое бы, наверное, не приняли — это консервативный штат», — Андрей переводит взгляд на свои длинные ноги в босоножках на платформе.

Прайд

В русскоязычной колонне организации RUSA LGBT — больше двухсот человек, в ней — участники из стран бывшего СНГ. На плакатах — «Любовь сильнее ненависти», «Гомофобия убивает», «Остановите насилие в Чечне».  
Эльвира и Настя — в числе организаторов: они раздают браслеты участникам и во время марша следят за строем.

Для многих участников это первый в жизни марш. Например, для Кирилла. Из одежды на нем — экипировка для регби на плечах и белые короткие шорты.

Кирилл на параде. Фото: Соня Гройсман / Дождь

«Я переехал полтора года назад, это изменило мою жизнь, — рассказывает он. — В России я чувствовал депрессию и унижение: моя мать считает, что я должен гореть в аду, я много лет я скрывал себя. И потом я понял, что это не моя жизнь. Теперь я счастлив. Я вижу счастливых людей вокруг, моих друзей, людей, которые маршируют за право и справедливость».