Как и когда отключат интернет в России

«Мы не намерены ограничивать доступ в Сеть, ставить ее под тотальный контроль, огосударствлять интернет. Никаких необоснованных ограничений не то что не будет – мы это даже не рассматриваем» – так пообещал Владимир Путин на совете безопасности первого октября. Совбезов про интернет раньше не было. Может показаться, что коммуникациями занялись впервые с холодной войны, когда архитектура сетей связи определялась одним-единственным фактором – внешним.

«Для связистов это выглядело так: на просторы нашей необъятной, где находятся города-миллионники, падает град ядерных бомб и целые области превращаются в пустыни. Поэтому кабель прокладывали в обход таких городов. И при неглубоком изучении темы казалось, что кабель лежит там, где никто не живет», – так об эпохе советской связи рассказывает Виталий Слизень, один из создателей современного телекоммуникационного законодательства.

В те времена связисты, по выражению Слизеня, не знали «вакуума целеполагания». Они владели недрами и контролировали каналы, а потому всегда имели представление о текущих государственных интересах. В последние полгода в список «текущих» попал российский «информационный суверенитет» – именно такую формулировку использует министр связи Николай Никифоров:

«Информационный суверенитет – это возможность государства создать целостную экосистему информационных  и коммуникационных технологий. У нас отключались отдельные банковские карточки, обсуждалось отключение от системы банковских платежей SWIFT. Это даже санкциями нельзя признать, раз нет решений международных организаций – это просто отдельные политические желания отдельных стран, но в то же время они превратились в конкретные запреты для конкретных компаний использовать те или иные компьютерные технологии, продукты». 

На совете безопасности в начале октября президент зачитал тезисы, составленные хорошими экспертами. Справедливо отмечен рост компьютерных атак на российские информационные ресурсы, который стабильно продолжался последние два года. За два дня до сентябрьского заседания совбеза, после которого впервые стало известно о том, что интернет на мероприятиях такого характера упоминается, Russia Today заявил о мощнейшей DDoS-атаке на свой сайт. 

А за пару месяцев до совбеза, в июле, были проведены учения по защите российского Интернета от внешних угроз – в них участвовали представители ФСБ, Минобороны и ФСО. Нужно обороняться – производить свое оборудование, разрабатывать свое программное обеспечение, строить защищенные сети и системы связи.

Участник учений Вартан Хачатуров из Минкомсвязи занимался разработкой одного несбывшегося проекта, который до сих пор, уже год после заморозки, вспоминают как вполне реальный план национализации доступа к иностранному сегменту сети.

У «Концепции развития мультисервисных сетей связи» было девять авторов, возглавлял группу известный телеком-менеджер Элдар Разроев, который сейчас занимается московским вайфаем. В презентации на сайте Министерства пять слайдов из тридцати предлагают ограничить доступ операторов к трафику из-за рубежа. Рабочие заметки на полях черновой версии проекта, попавшей в руки представителям российского телекома и опубликованной в сети:

«Планируется Научно-технический совет по этой концепции. Потом – месяц на операторские комментарии и еще один Совет. Потом – приказ по министерству и план реализации». И на последней странице: «Добавить road map по переходу от текущего состояния к светлому будущему».

Против светлого будущего тогда запротестовала вся российская связь, включая Ростелеком. Президент компании Сергей Калугин на учениях тоже был – обязывает положение главного государственного провайдера. В 2011 году в оператора сложили телекомы Приволжья, Дальнего Востока, Сибири, Урала, Центрального и Южного Федеральных. Так между Ростелекомом и всеми остальными разверзлась цифровая пропасть в 500 тысяч километров суверенных, собственных сетей. Провайдер стал сыном полка у советских связистов - империи медных проводов, железных дорог и канализаций. 

А по-настоящему большим оператора делает кусок оптоволоконного кабеля, проложенный через границу России. Это сложно и дорого, больше всего таких переходов границы у Ростелекома и Транстелекома. Небольшому игроку отработать сценарий отключения страны от глобального интернета не представится, но механизм отключения технологически очевиден всем.

Сергей Рыжков, провайдер на полторы тысячи домов, объясняет: «Дается команда инженером с терминала отключить пару интерфейсов на пульте – и все. Провайдеры же люди дисциплинированные. Канал приходит в состояние оффлайна, т.е. он может технически быть рабочим, но в состоянии выключенном. Операторов, которые обеспечивают глобальную связность, сейчас мало. Даже просто каналов за границу, которые идут из России – их очень немного». 

Это же подтверждает Антон Богатов, эксперт в области телекоммуникационного права: «Я не берусь сказать, сколько, но речь идет о десятках. Не сто, меньше. Просто по периметру Российской Федерации – это немного. Это редкая штука».

Чтобы отключить «периметр» от внешнего интернета, государству достаточно выдать предписание лишь некоторым федеральным операторам связи. Когда во время волнений 2011 года власти отключали сеть в Египте, операторов связи в стране было четверо. 

***

В пресс-релизе Минкомсвязи об учениях упоминаются «российский сегмент», «глобальная инфраструктура» и «все типы угроз». Эту стилистику сотрудники министерства называют «Эхом Крыма». В самом начале долгого крымского эха, в апреле, стало известно о новой рабочей группе при администрации президента. Она занималась интернетом и была очень непубличной – обсуждали там примерно то же, что и на совбезе, но звучало все проще и радикальней: возвращение к тезисам концепции мультисервисных сетей, национализация инфраструктуры интернета. 

По словами Михаила Якушева, российского представителя в международном интернет-регуляторе ICANN и одного из ветеранов Рунета, ему неизвестно, чтобы в работе группы принимали участие российские интернет-эксперты.

Под новый курс подбирают новых специалистов. В мае сотрудник администрации становится заместителем министра связи Николая Никифорова. Алексей Соколов теперь отвечает за безопасность всех сетей связи. Своего департамента у него еще нет, но сотрудники есть. Министр Никифоров на вопрос о том, когда открылась такая вакансия, отвечает уклончиво: «Мы не вводили какую-то отдельную должность, просто она была вакантная, а сейчас она была заполнена. В Министерстве  есть те или иные вакансии: какие-то люди приходят, какие-то люди уходят. Сейчас команда сформирована. Больше вакансий среди заместителей Министра связи нет».

Вакансия «седьмого зама» пустовала больше двух лет – предыдущий, Илья Массух, уволился в первый же месяц после прихода Никифорова. Разошлись во взглядах: молодой министр считал, что развитие НПП – «национальной программной платформы» - бесперспективно и хотел массово перевести госорганы на Microsoft. Тогда Никифоров переманивал в Минкомсвязь топ-менеджеров не из ФСБ, а из МТСа и Yot’ы. Министра принято считать скорее айтишником, чем связистом, и его кадровая политика оправдалась со взятием курса на информационный суверенитет. 

«Начинается разговор о том, что если вы прописываете какой-то идеальный сценарий, то не стоит основываться на зарубежном оборудовании: а вдруг там, в глубине, зарыт такой баг, который вырубит это  все по приказу американцев в час «Ч», как это, например, было с иранскими центрифугами», - говорит Андрей Солдатов, эксперт по российским спецслужбам.

Поэтому щит на Западе и софт на Востоке: в октябре Минкомсвязи разговаривало с  южнокорейским Самсунгом, а в августе повысило до замминистра Рашида Исмаилова, который работал и в Siemens, и в Nokia, но в новой должности опирается только на свой опыт в китайской Huawei. Там занимаются оборудованием для связи, а это для России проблема самая насущная: российское производство такого оборудования стоит с тех пор, как его в 1992 году признал непригодным для развития телекоммуникаций первый министр связи России Владимир Булгак. 

***
Министр Николай Никифоров – только один из тех, кто представляет российскую модель информационного суверенитета на всех международных встречах. В феврале 2014 года наша интернет-дипломатия заговорила на языке вызовов и угроз. У президента появился новый спецпредставитель – Андрей Крутских: в системе МИД он с 1973 года и помнит, что даже во время войны с НАТО интернет продолжал связывать Югославию с внешним миром. Но когда Крутских представляет международные интересы России – это даже не МИДовский, а сразу кремлевский дискурс. Он вообще не сразу понятен гражданским, но настоящий разрыв случается только на уровне общих понятий: Запад старается говорить о кибер-безопасности, т.е. по поводу проводов. Мы – о безопасности информации.

Молодой министр попал в старую команду. И заговорил на языке, на котором нас отказываются понимать. Депутат Госдумы Роберт Шлегель делится впечатлениями от бразильского форума по управлению интернетом NETmundial: «Позиция РФ чуть менее чем полностью не была учтена, т.е. я сам лично готовил и вносил предложения, и потом этих предложений я не увидел. Предложений было более ста, и когда я говорю, что ни одно из них не было учтено – это показательно, потому что их действительно было очень много. Ни одно из них не вошло в текст итоговой декларации. Итоговый документ  был написан заранее группой стран и пролоббирован корпорацией ICANN». 

В программных заявлениях России на международную публику всегда достаточно «вызовов», «угроз» - и «уязвимостей». Например, у нас нет ни одного оператора уровня Tier-1 – именно эти сети составляют опорную инфраструктуру глобального Интернета. Его можно описать так: около дюжины тех самых магистральных, стратегических сетей, которых у нас нет (сейчас построить такую мы сможем только в составе БРИКС); тринадцать серверов; пять компаний-регистраторов, которые выдают интернет-адреса. Двадцать из этих тридцати элементов - американские. А управляет всем американская корпорация ICANN. В Интернете у нас - ничего своего. Учения Минкомсвязи были посвящены  «идеологическому противостоянию России и США». 

ICANN пытается быть демократичной – например, за Россию, страны Африки, Ближнего Востока и Европы теперь отвечает новая, стамбульская штаб-квартира. Но Госдепартамент США обладает на ICANN влиянием достаточным, чтобы, например, провести в руководство организации, основанной на принципе свободы сети, свою кандидатуру - Тарика Камеля, египтянина и министра, который на пять суток отключил своей стране интернет.

Сделать так, чтобы национальный сегмент сети никто не увидел, может и региональный интернет-регистратор. России адреса раздает RIPE NCC - голландская ассоциация, которой приходят предписания от американских судов. Так, летом 2014 в США удовлетворили исковые требования родственников жертв терроризма и потребовали «наложить арест» на национальные домены Ирана, Сирии и Северной Кореи.

О том, что инфраструктурное отставание воспринимается как угроза, говорит Николай Никифоров, министр связи: «Все критические элементы инфраструктуры интернета сегодня расположены за пределами территории России и Китая. Что будет с доступом в интернет в случае тех или иных деструктивных воздействий извне? Мне даже не хочется рассматривать такой сценарий, я надеюсь, что этого никогда не произойдет. Но в то же время все правительства всех стран, поверьте, рассматривают такие сценарии, и готовятся к ним, готовят свою инфраструктуру к тому, чтобы она ни при каких условиях не была отключена».

***

Выбивать право спокойно строить информационный суверенитет российская делегация поехала в 2012 году в Дубай, где пересматривалась одна из «основ современного соединенного мира»: Регламент международной электросвязи.
В Дубай послали и едва вступившего в должность Никифорова, и опытного государственника Крутских. С идеей «национального сегмента интернета» выступили Россия, арабские страны, Китай, который с его цветущими информационными оффшорами в Гонконге и Сингапуре хотел раскрыться миру – но на своих условиях: в контролируемом комфорте суверенного «азиатского» сегмента сети.

В декабре 12-го - точную годовщину арабской весны – участники конференции восприняли такое единомыслие как коалицию. Когда африканские страны попросили, чтобы их не отключали от глобального интернета, США, которые обладают такой технологической возможностью, назвали это попыткой национальных правительств контролировать сеть. Условную группу Китай-Россия-Эмираты пополнили Суданом, Кубой, Ираном – такой набор позволил одному из ведущих аналитиков связи, профессору университета Аархуса и бывшему сотруднику Штази Вольфангу Клейнвахтеру назвать ситуацию то ли «Холодной Интернет-войной», то ли «Холодной войной в Интернете».  

Такой дипломатический популизм Россия не забыла и не простила. Вместо того чтобы контролировать самые большие на планете сети, мы в очередной раз присоединили Крым – через кабель, в рекордные сроки проложенный «Ростелекомом» по дну Керченского пролива. Это похоже на  тренд: отрегулировать то, до чего получается дотянуться. Большой бизнес в интернете – вместо самого большого интернета. Поэтому Россия требует у глобальных сетевых почтовиков и соцсетей перенести сервера с персональными данными россиян внутрь страны. Китай добился того же от корпорации Apple.

Получить один из тринадцати главных серверов интернета в распоряжение российских структур тоже не получится, пока от какого-нибудь из них не откажется нынешний оператор. В ходе учений Минкомсвязи и тестировались сценарии отключения серверов поменьше, зато наших (серверы доменов .ru и .рф находятся в Москве, Новосибирске, Нью-Йорке, Амстердаме и Гонконге), и отрабатывались возможности агрессии со стороны американских Tier-1. В вероятности этого сомневается Антон Богатов, представитель одного из Tier-операторов первого уровня: «Я не могу себе представить, чтобы существовала задача отключить российские сети связи от зарубежных, потому что такой задачи не может быть в принципе. Она никому не нужна. Сети связи нужны, чтобы продвигать свою точку зрения в том числе. Вы понимаете, да? Свою».   

За «своей точкой зрения» может стоять равно единая воля или общая лихорадка. Надо отметить, что волевые решения по интернету иногда принимают в администрации президента. Например, в 2012 году именно оттуда на конференцию Международного союза электросвязи поступило предложение, которое в Дубае сочли провокационным, а сторонние наблюдатели запомнили особенно и отдельно – как скандальный и таинственный «Двадцать седьмой документ», или “Doc 27”. Он говорил о «национальном» и «суверенном» - этого хватило, чтобы политизировать, а потому исказить все остальные российские предложения. Поданный в последний момент, «Документ 27» был воспринят как инструмент давления и торга. На сайте конференции файл опубликовали как предложение Министерства  -  администрация президента не афишировала свое авторство.

Если автора у нового российского интернета все-таки нет, у него остается «средний потребитель». Сергей Рыжков, чья компания обеспечивает интернетом один процент московских пользователей, говорит о рядовых клиентах так: «Освоение интернета для человека тяжело, он его воспринимает как-то магически, и когда у него что-то работает, средний потребитель молится, чтобы у него что-то работало и все было хорошо. И что-то менять он будет, я не знаю, только под страхом… смерти».

И пока мы все боимся, некоторые из нас строят не интернет, а немного другую сеть. По словам президента, «для защиты суверенитета России в самом широком смысле этого слова».

Чего только люди не делают, чтобы избежать одиночества.

Лилия Яппарова

Видеоверсию расследования можно посмотреть здесь.