В гостях у Натальи Синдеевой побывала Татьяна Лазарева. Разговор зашел о молодом поколении, представители которого несколько раз выходили на митинги в 2017 году, а также о предвыборной кампании Владимира Путина и его попытках наладить связь с подрастающим поколением.
Лазарева: У меня какие-то активные бывают всплески, я там в фейсбуке начала писать друзьям, что давайте обратимся к молодежи сейчас.
Синдеева: Я помню, помню, ты даже мне присылала ролики, поддержим эту молодежь.
Лазарева: И тебе писала, да. И скажем, что ребята…. У меня была, знаешь, какая мысль? Она в принципе правильная, до сих пор она мне нравится, что мне очень хочется им передать такую мысль, что ребята, мы ваши родители, мы с вами, мы вас поддерживаем. Мы понимаем, что мы вам нахрен не уперлись, но мы хотим, чтобы вы знали, что мы будем оттаскивать… Сейчас говорю, прямо знаешь… раненых с поля боя, будем, конечно, не хотелось бы абсолютно, чтобы это случилось. Но я потом поняла, что вот эти декларации, они никому не нужны. Тут главное у каждого из этих подростков, чтобы они были уверены в своих родителях, что каждый их родитель так поступит.
Синдеева: Не бросит.
Лазарева: Да, что их не бросят, что бы они ни творили. А для этого уже поздно ходить и встречаться с молодежью, для этого нужно было делать передачу «Это мой ребенок», в огромном количестве, не прерывать это с 2000 года, и воспитывать, обращать внимание на детей. А когда ты сейчас говоришь «ой, кто здесь?»…
Синдеева: Вот ты как считаешь, почему они вышли? Вот твое мнение, почему?
Лазарева: А потому, что они очень честные. И поэтому все эти встречи с ними Путина, и кого угодно из этих людей, они ни к чему вообще, они бесполезны. Это метание бисера перед свиньями, в плохом смысле.
Синдеева: Они честные, и они чувствуют любое вранье, да? Чувствуют?
Лазарева: Конечно. Им это все, то есть ты зашкваришься один раз, они скажут — все, до свидания. Ничего не спасет.
Синдеева: Тем более, знаешь, вот это основной инструмент искореженных мозгов, большое телевидение, которое, понятно, что эти дети и не смотрят вообще.
Лазарева: Конечно. Но при этом, понимаешь, они все время чувствуют фальшь, чувствуют ложь, и именно благодаря тому, что мы на них с 2000 года забили, все большие каналы их вообще не … Там «Карусель» был канал, и кажется, еще что-то. И на них никто не обращал внимания, благодаря этому они, конечно, прошли очень сложный путь, вот эти все подростки двадцатилетние, потому что они реально неприкаянные какие-то. Но зато те, кто остались в живых, реально, физически, там же действительно неконтролируемое убивание себя и самоуничтожение у них сейчас существует, но эти абсолютно честные, крепкие, и они знают, что им нужно. Их совершенно не волнует наше мнение на этот счет.
Синдеева: Ты знаешь, мне кажется, еще одна причина, я так для себя уже объясняла. Ты знаешь, у поколения тридцатилетних, которые тоже наши могли быть дети с тобой почти, у тебя вполне мог бы быть тридцатилетний, они более пассивные, они более конформистские.
Лазарева: Да-да, конечно.
Синдеева: Почему? Потому что им вообще-то есть, что уже потерять.
Лазарева: Конечно.
Синдеева: У них уже у всех какая-то работа, они как-то устроились. Кто-то создает какие-то маленькие бизнесы, вообще они в этом смысле комфортное поколение.
Лазарева: Не пролетариат, которым нечего терять.
Синдеева: Некоторым родители помогли, где-то сами. А вот эти, получается, они родились при Путине, и вдруг они должны осознать, что они, вся их сознательная жизнь пройдет, и что никаких изменений не предвидится. А что вот в этом возрасте, когда тебе хочется, чтобы все бурлило… Может быть, это еще причина? А что, им терять нечего.
Лазарева: Ты думаешь, они задумываются о будущем? Нет, абсолютно «здесь и сейчас» работает. Как здесь, если здесь хорошо и честно, я за. А если здесь попирают мое право на честность и на принятие решения, то извините, нам не по пути. И вот это, знаешь, это чистые Стругацкие, это абсолютно, вот когда были у них там мокрецы, и подростков они уводили, Бол-Кунац там был такой персонаж, абсолютно четко, то есть они вежливо улыбаясь взрослым родителям. Просто обходили их стороной, и шли себе за этими… Но вот куда они пойдут, вопрос… И за кем.
