Алиса Хазанова о том, почему кино лучше снимать в Америке

Синдеева: В гостях у меня сегодня Алиса Хазанова. О чем она мне сейчас рассказала за кадром, может быть, может быть, она мне позволит об этом рассказать в процессе программы.

Хазанова: Хорошо, но не все.

Синдеева: Алиса, привет.

Хазанова: Привет.

Синдеева: Ты знаешь, ты не так часто балуешь нас интервью, потому что я когда готовилась к программе, я начала там пролистывать, искать, и,  в общем-то, я не так много чего нашла. И спасибо тебе огромное, большое, что ты пришла ко мне.

Хазанова: Мне, во-первых, безумно приятно, и делаю я это с радостью, у меня просто такая история, я обычно интервью даю, если у меня повод есть. Если есть у меня тема для разговора, я иду разговаривать, а вот просто так…

Синдеева: Так как у тебя же сегодня есть повод, ты поэтому согласилась? Или потому что ты не устояла перед моим обаянием?

Хазанова: Потому что я не устояла перед твоим обаянием совершенно. Ну а кто может? Покажите мне такого человека, таких нет.

Синдеева:  Спасибо, Алиса.  Я знаю, все-таки повод есть, потому что ты недавно на нашей встрече, стоп, Алиса Хазанова не только актриса, не только балерина, хореограф, стилист, я не знала этого, понимаешь.

Хазанова: Секундочку.

Синдеева: Да. И в ближайшее время Алиса, мне кажется, выступит в новой вообще для себя ипостаси, близкой к тому, что она делает, но, так или иначе, в новой. Алиса, ты недавно мне рассказала, что готовится большой проект, в котором ты будешь режиссером, продюсером, сценаристом, актрисой, наверное?

Хазанова: Да.

Синдеева: Да? Расскажи, пожалуйста.

Хазанова: Ну, во-первых. Это вот особый твой талант, потому что я на самом деле никому об этом не рассказывала, и сейчас буду рассказывать как-то первый раз. Потому что меня когда спрашивали, каждый раз, когда до меня доходили слухи, я все время скромно так опускала глаза в пол и говорила, что вот да, вот мы попробуем, вот мы стараемся сделать вот что-то там. Поэтому то, что я сейчас решилась на это, в принципе об этом рассказать, это, конечно, твоя заслуга, безусловно. Дело в том, что я, конечно, ну, видимо, наглый человек. Вот у меня есть какая-то наглость такая природная. Потому что, я когда думаю, ты вот начала перечислять какой-то род моих занятий, это же, как бы это все входит в творческий такой комплекс, и вот, видимо, творческий человек, он себя в каких-то вещах разных пробует, и это какой-то, так или иначе, результат дает, что-то ближе, что-то не очень совпадает с природой. Но, так или иначе, мне наверное, интересно какие-то разные вещи пробовать. Ситуация, которая сейчас возникла, она возникла, в основном, от недостачи материала, с которым было бы интересно работать. Давайте уже называть вещи своими именами.

Синдеева: То есть нет сценариев, который бы тебя устроил, режиссера.

Хазанова: Режиссеры, есть прекрасные, замечательные режиссеры. Но с кем-то из них мне довелось поработать, это большое счастье, с кем-то пока не довелось поработать. И тут как всегда, у актера есть выбор в общем, небольшой. Есть выбор развивать в себе это прекрасное качество — терпение, которому меня, например, в балете с детства учили, и я очень хорошо практикую вот ту самую ипостась, когда смирение, терпение и ожидание. У меня это довольно здорово получается, но время, оно все-таки идет и…

Синдеева: И вторая часть характера — наглость…

Хазанова: Да, актер — как бы человек, которому нужно себя развивать, нужны какие-нибудь интересные проекты, есть что сказать тоже. Поэтому я набралась наглости и решила, что раз мне не нравится то, что предлагают, и иногда не предлагают то, что я бы хотела сделать, естественно, это нормальный в нашей профессии момент, я, наверное, должна собрать свой мозг и придумать что-то, что мне было бы интересно сделать. И тут важная, конечно, история — найти единомышленников. Вот это для меня самая вообще основная вещь — это работа в команде, работа с единомышленниками, потому что один ты, конечно, прекрасен, и ты весь из себя творческая личность, и такой самородок, и все остальное, это я в кавычках сейчас, но в принципе без единомышленников ты никуда не денешься. И мне повезло, что я постепенно вот так вот встретила людей, из которых образовалась команда, с которыми мы на одной волне. Началось это все с того, что у меня были какие-то задумки в голове, какие-то отдельные отрывки сцен, диалогов, которые мне казались интересными, запоминались, но они в историю не складывались, это были просто какие-то наброски. И я в какой-то момент  много ездила в Америку, много ездила в Лос-Анджелес, в том числе, там по каким-то рабочим историям, и познакомилась с парнем, который стал моим другом, которого зовут Майкл Купис , который стал моим соавтором  в сценарии. С которым мы вот вместе нашли какое-то поле общее пересечения и решили, что нам будет интересно попробовать что-то вместе написать. Отсюда появился сценарий, написанный на английском языке.

Синдеева:  И он так и останется на английском языке?

Хазанова: И он так и останется на английском языке, и фильм будет на английском языке. И простите меня все.

Синдеева: Сейчас ты, конечно, нарываешься.

Хазанова:  Я нарываюсь, наверное, но так уж это, что выросло, то выросло. Все будет сниматься в Америке.

Синдеева: О чем, хотя бы?

Хазанова: Значит, о чем. Вопрос сложный. Расскажите нам синопсис вашего фильма, да, сделайте нам печь. Вообще, для меня это отголосок фильма «Прошлым летом в Мариенбаде», о том, что приходит мужчина и говорит женщине о том, что у них было год назад, а она говорит мужчине, что она его первый раз видит в жизни.

Синдеева: Вот как?

Хазанова: Вот как бы изначальная ситуация этого всего. Она при этом замужем за совершенно другим человеком. Но так, если говорить, о чем хочется сказать, о чем высказывание это будет в принципе, хочется сказать о поколении людей, которые размышляют на тему: я могу прожить другую жизнь, что было бы, если бы я в какой-то момент сделал другой выбор, как бы я прожил другую жизнь. И я это вижу сплошь и рядом, может быть, это возрастная история какая-то вот именно, поколенческая, может быть, просто так это совпадение, что ты выхватываешь какие-то такие вот вещи. Но я и среди своих друзей это вижу, и среди творческих людей, которые рядом. Я вижу вот размышления на тему того, что вот где эта грань, где этот выбор, как бы я мог бы его сделать, как бы я жил по-другому.

Синдеева: Но это не от какого-то разочарования наступает?

Хазанова: У всех по-разному, у кого-то точно совершенно от разочарования, и дальше начинаются все эти статьи психологов, которые говорят, что не надо жалеть о прошлом, не надо думать о том, что мог бы быть другой выбор, надо жить сегодняшним днем, и это абсолютная действительная правда, что не отменяет человеческой природы. А человеческой природе свойственен поиск и свойственна вот эта вот цикличность размышлений на тему того, как могло бы быть, просто потому что любопытство.

Синдеева: А ты себе, конечно, тогда тоже задавала этот вопрос?

Хазанова: Конечно. Ну, как бы я отношусь, естественно, к группе людей, которым интересно на эту тему размышлять. Не то что меня этот вопрос постоянно гложет. Честно, не буду врать и драматизировать ситуацию, нет. Просто я как кошка любопытная тоже, и вот это любопытство кошачье, говорят, любопытство убило кошку. Ну, может быть, да, может быть. Ну, вот у меня, скорее, движет любопытство в этом плане, мне интересно реально, что другие на эту тему думают. Поэтому здесь вот как бы история про то, какой жизнью я мог бы прожить, если бы это была другая жизнь. И про то, что мы все в определенной степени ходим по кругу, попадаем в одни и те же ситуации, пока мы сами себе не найдем механизм, который…

Синдеева: Выдернет нас из этого.

Хазанова: Да, выдернет нас из этого. Пока мы сами не откроем решение, которое только для нас является правильным и адекватным.

Синдеева:  Ну вот все-таки, раз уж коснулись такого, интересного вопроса, потому что я вот этот вопрос себе вообще никогда не задаю.

Хазанова: Вот видишь, ты счастливый, прекрасный человек, оптимист.

Синдеева: Ну, правда, мне вот кажется, что если бы я сейчас все вернула назад, я бы ничего в своей жизни не изменила. Я бы, может быть, учитывала там какие-то ошибочки и так далее, но так или иначе, в глобальном смысле, я бы не хотела бы менять.

Хазанова: Согласна, да.

Синдеева: А вот ты, у тебя было такое, что ты бы хотела?

Хазанова: Нет. Вот честно, то, что ты на эту тему размышляешь, это не значит, что ты хотел бы сделать другой выбор.

Синдеева: Так вернемся, значит, ты написала сценарий в соавторстве с американским сценаристом, ты выступаешь в качестве режиссера, а деньги ты тоже нашла, я так понимаю, и как продюсер?

Хазанова: И я частично нашла деньги, и еще у меня появился прекрасный продюсер Илья Стюарт, который вместе со своим «HYPE production» мне кажется, в ближайшее время сделает настоящий…

Синдеева: Ага, сын Эллы Стюарт, которая у меня недавно была в гостях, если вдруг кто…

Хазанова: Ну, вот видишь.

Синдеева:  У меня есть поклонники программы, они смотрят все мои программы, вот у меня в гостях была Элла Стюарт, она глава «BBDO» России, и ее сын Илья стал продюсером, сопродюсером твоего проекта.

Хазанова: Да. Да, и получилось это через Рому Волобуева, которому я в какой-то момент дала почитать сценарий.  С Ромой мы знакомы давно и, так или иначе, мне показалось, что он — именно тот человек, с которым надо обсудить вот это вот все написанное. И вот, мы стали с ним это обсуждать, потом стали редактировать, и сейчас у нас дошло до того, что Рома у нас креативный продюсер этого всего проекта. И, надо сказать, я прошла это, это не короткий путь, это я пару лет этим занималась, я пару лет думала, как мне все это сделать, у меня были самые разные варианты и по месту съемки, и по продюсированию.

Синдеева:  А почему ты решила а все-таки в Америке снимать?

Хазанова: Я решила вернуться к изначальной точке, к оригинальной идее. Мне кажется, что если есть возможность не изменять оригинальной идее, что если тебе пришла какая-то идея в голову, мысль, которая вдохновила.

Синдеева: А она как связана с Америкой, мысль?

Хазанова: Английский язык.. Ну хорошо, я жила какое-то время в Америке, для меня, в общем, есть некий момент того, что я понимаю систему координат, естественно, я люблю американских драматургов, я люблю, как они пишут, и для меня было, честно говоря, интересно, попробовать что-то именно вот в таком стиле написать. Естественно, есть люди, которые с нами это делают, это местный продакшн, производственники, это замечательный вот у меня кастинг директор сейчас работает нью-йоркская такая женщина…

Синдеева: Все актеры будут кроме тебя…

Хазанова: Иностранные будут разные актеры, там будут разные акценты, это такой немножко, как сказать, котел, в который собрали разных людей, чем, собственно, Нью-Йорк и является. И тут, как бы, наверное, могла быть и Москва, просто в Москве странно снимать на английском языке фильмы, и это вот как-то все…

Синдеева: А прокат, он предполагается?

Хазанова: Прокат. Сейчас я, можно, не буду думать про прокат, мне сейчас кино надо снять, а ты меня вводишь в повышенный тонус и нервное состояние.

Синдеева: Ну просто продюсер, он обязан же об этом думать, ты же нашла деньги, тебе же деньги дали инвесторы…

Хазанова: Ну конечно, это маленькое кино, оно маленькое, вот когда будет большой проект.

Синдеева: Сколько стоит?

Хазанова: Я не могу открывать коммерческие тайны, но мы совсем снимаем это кино за 3 копейки, вот правда.

Синдеева: Недорогое. Ну ладно, я знаю эту цифру, ну я не буду говорить, раз Алиса не разрешает, это очень недорогое кино.

Хазанова: Это не моя просто, вот сейчас был бы продюсер, он сказал бы: «Давай скажем». А я не могу, я за творчество отвечаю.

Синдеева: Давайте позвоним сейчас Илье, узнаем, можно ли рассказать про бюджет.

Хазанова: Давайте.

Синдеева: В конце концов, это же настоящее живое телевидение. Алло, Илья.

Стюарт: Да.

Синдеева: Привет, это не Алиса, это Наташа Синдеева, Алиса у меня просто тут.

Стюарт: Наташа, да. Здравствуйте.

Хазанова: Я скидываю все на тебя, у меня тут вопрос, я скидываю все на тебя.

Синдеева:  У меня просто сейчас съемка с Алисой, и вот я ей задала вопрос про фильм ваш, который вы вместе делаете, про кино. И спросила ее про бюджет, она говорит: я не могу, потому что это не моя тайна. Можешь про бюджет сказать, или нет?

 Стюарт: Не могу, конечно же, это же…

Синдеева: Я все, никаких проблем, не можешь. Тогда оставляем тебя в покое. Спасибо, пока.

Стюарт: Счастливо.

Хазанова: Вот, продюсер поговорил с продюсером, прекрасно.

Синдеева: Название тоже не скажешь?

Хазанова: Называется « Middle ground».

Синдеева: Название нам сказали.

Хазанова: Название сказали. Ну, может, мы передумаем, конечно.

Синдеева: Когда вы приступаете к съемкам?

Хазанова: Ну прям буквально уже через месяц приступаем к съемкам.

Синдеева: Сколько будет съемочный процесс?

Хазанова: У нас короткий съемочный процесс, ну не мучай меня, ну 20 дней, мы уложимся, ну еще плюс-минус.

Синдеева: Вот так вот, вот так вот, это круто.

Хазанова: У нас нет выхода.

Синдеева:  Алиса, я недавно в разговоре, опять же вот в этой программе с Ингеборге Дапкунайте  обсуждала с ней разные школы театральные и кино, здесь и там. Чем отличаются эти школы? Вот понимаешь, я очень часто от профессионалов слышу, почему хорошо снимать там. Потому что как бы качество работы людей на съемочной площадке, оно просто принципиально отличается от того, что можно сделать в России.

Хазанова: Эффективность выше просто. Соотношение времени и эффективности, оно просто гораздо более уплотненное, что ли. То есть любая перестановка света, любые какие-то технические штуки, они происходят…

Синдеева: А опыта выступлений на сценах в Америке не было у тебя?

Хазанова: На английском языке — нет. Ну, потому что я вообще на сцену вышла как бы через кино, и достаточно случайно, мне когда предложили играть моно в театре «Практик», я подумала, что, наверное, они шутят, может быть, эти прекрасные люди. Но, тем не менее, как-то вот, говорю, что наглость, она помогает.

Синдеева:  «Агата возвращается домой». Я была на этом спектакле, и ты, знаешь, я не помню уже сейчас сюжетной линии, вообще не помню. Но я помню совершенно какую-то потрясающую Алису Хазанову, которую я до этого лично не знала, я знала только тебя как актрису и как дочку папы, честно.

Хазанова: Нормально.

Синдеева: И ты меня, конечно, совершенно заворожила. И не было актрисы там,  это была Агата.

Хазанова: Это очень хорошо, спасибо тебе большое, это самое важное.

Синдеева: Слушай, я не театральный критик, но я помню, что у меня ощущение от этого спектакля осталось вот именно такое.

Хазанова: Это для этого и сделано. Спасибо

 Синдеева:  Поэтому спасибо тебе большое.

Хазанова: Так возвращаясь вот к западным актерам, есть такая вещь, что действительно ты забываешь, что это актер, и ты не должен видеть игру актера, не должен видеть швов, не должен видеть, как это сделано. И у них это получается просто легче в силу того, что изначально может быть, просто была совсем другая установка на актерскую школу, и у нас просто пока сохраняется привычка к нарочитости, к тому, что надо объяснять, что ты имеешь в виду. И у нас часто зритель тоже хочет, чтобы ему тоже объяснили, что имеется в виду. Он говорит: «Ну что она играет? Она ничего не играет» . Для актера это часто комплимент, когда ему говорят, что он ничего не играет, а для зрителя это часто говорит о том, что ему не хватает каких-то бурных эмоций к тому, чтобы он понял, сейчас она злится или она сейчас просто расстроена. Это, мне кажется, наверное, какой-то культурный код еще в это во все встроен. В принципе, наверное, на это нужно время, на это нужно, чтобы люди хотели так снимать.

Синдеева: Опять же, школу ты заканчивала во Франции, я так понимаю, актерский курс?

Хазанова: Я занималась во Франции, я ничего не заканчивала. Я, знаешь, такой человек, который где-то чего-то понахватался…

Синдеева: Без образования?

Хазанова: Да. Ну как, у меня есть высшее образование, у меня есть диплом, но он по другой профессии, которая мне тоже, кстати, очень много дала по актерской профессии и, в принципе,  меня многому научили.

Синдеева: А какой? Хореограф?

Хазанова: Балерина. Нет, я изначально-то балерина, хореограф я уже как бы вдогонку. А, честно говоря, вот если честно, совсем уж честно говорить, я считаю, что я училась на площадке очень многому, и я считаю, что это самый правильный способ. Потому что мне очень повезло, что я попала к Коле Хомерики на площадку, и удивительно работает с актерами, вот правда, у него особый талант — из актера достать именно тот градус, который ему нужен, и то понимание, которое ему нужно. И я в этом смысле встроилась в его систему координат, и мне в этом плане очень повезло. То же самое Валерия Гай Германика, у нее просто, у нее чутье на живое, не живое на площадке.

Синдеева: Сложно с ней на площадке?

Хазанова: Не сложно.

Синдеева: Да?

Хазанова: Нет, с ней не сложно вообще на площадке, дорогие товарищи.

Синдеева:  А в жизни?

Хазанова: Мне не сложно, я не понимаю, что значит сложно. То, что она отличается от многих людей, она отличается, она своеобразный человек, у нее есть привычка провоцировать человека, когда она его видит первый раз, она обязательно должна пробить каким-то таким вот поведением…

Синдеева:  Она тебя как спровоцировала?

Хазанова: Честно, я даже не помню, она просто, мы сидели за одним столом, и она просто пыталась мне вопросы какие-то задавать. Не помню, мне все равно, меня это не пробивает, у меня нет, как бы сказать, реакции…

Синдеева: А там был какой-то кастинг или она сразу сказала?

Хазанова: Были пробы. Но она нас, конечно, позвала, она нас имела в виду на какие-то конкретные роли и позвала нас с каким-то умыслом, дальше просто должен был канал утвердить. Ну, как у нас там происходит.

Синдеева: Я вот узнала из интервью с тобой, что предложения не было, но, возможно, обсуждалось, что ты могла бы сыграть роль балерины, собственно, главной роли в фильме «Черный лебедь».

Хазанова: Ну, слушайте, Аронофски приезжал в Москву. Я могу рассказать.

Синдеева: Давай.

Хазанова: В общем, он приезжал в Москву, видимо, с дружеским визитом, и он «Рестлер» привозил, и собрали стол каких-то кинематографистов молодых прогрессивных, англоговорящих. И я сидела рядом с ним, и мы разговорились, и он как раз задумывал снимать своего «Черного лебедя», и как-то очень воодушевился тем фактом, что я работаю в театре, все…

Синдеева: И не просто балериной, что ты работала в Большом театре.

Хазанова: И это ему страшно импонировало, и действительно, как бы сказать, понятно, что у него какая-то там мысль промелькнула в этот момент, и он меня просто очень много расспрашивал про театр, и все время хотел, чтобы я ему рассказала какие-нибудь страшные ужасы. А я ему рассказывала, что ужасов, о которых он меня просит рассказать, их нет, и что битое стекло когда-то там, может, в пуанты насыпали, но, в общем-то, такого давно не происходит. Ну, правда, последние события нам показывают, что и всякие ужасы могут происходить. Дело не в этом, я ему рассказала, что в принципе самый главный ужас — это себя держать, активировать и вообще в этой системе координат существовать. Но он действительно прислал мне сценарий, и действительно были у нас какие-то разговоры на эту тему, но есть объективная реальность, а эта объективная реальность заключается  в том, а это ж был фильм тоже с не огромным бюджетом, скажем так, что есть просто звезды, которые, если ты получаешь их, все остальные…

Синдеева: Ну в общем, Натали Портман хороша в этой роли, но если бы сыграла ты, это было бы круче. Потому что ты была бы наша, нам было бы всем приятно, за тобой стоит не просто балетная школа, а школа Большого театра, одна из основных площадок в мире балетных, и ты ее знаешь, эту площадку, поэтому, конечно, это было бы там честнее, да.

Хазанова: Слушай, я тебе очень благодарна за эти переживания, но в принципе…

Синдеева: Все хорошо может получиться. Ну, раз мы коснулись, в общем-то, балетного прошлого, у меня сейчас стоит выбор. Дочке, которой 6,5 лет, что делать. Если вдруг в ней увидят потенциал, ей будет интересно, и она захочет заниматься профессионально, я понимаю, что это не только ее огромная работа, это не только работа и воспитание характера. Это огромные физические нагрузки, это фактически забыть основную школу, потому что ты тратишь очень много времени на основное занятие, если ты хочешь добиться, но это еще работа родителей. Насколько родители были рядом, насколько помогали или ты такая молодец, сама сильная и сама…

Хазанова: Сейчас, отвечаю сразу. Родители были рядом, я в 5 лет сама очень сильно захотела быть балериной и ничего другого я в жизни не хотела, и видела я только это, у меня есть такое свойство характера, я вот если настроюсь, ну меня просто тяжело уже с этого пути свести. Поэтому тут я просто удивляюсь уже, будучи взрослым человеком, откуда у меня была такая уверенность и решимость, но это было действительно то, чего я очень хотела. В принципе, мои родители, сколько я помню, они всегда очень много работали, и в принципе, для меня мироустройство, в котором люди очень много работают, им это интересно, это очень важно, оно было естественно с самого детства. Поэтому вопрос о том, сколько придется ребенку работать, у меня его не было, родители, наверное, тоже понимали, что это та цена, которую профессионал платит за то, что он профессионал. Остальное, что это дает? Это дает профессионализм, это дает систему координат, которая тебе в принципе в жизни потом в любом качестве может пригодиться.

Синдеева: Слушай, это же огромная работа.

Хазанова: Это огромная работа, ну вот смотри.

Синдеева: Что со школой происходило?

Хазанова: Со школой мы сдавали, мы должны были успевать и то, и то. На самом деле никто нам поблажек не давал, и я прекрасно помню, как я пересдавала химию и физику, потому что мне обязательно нужно было получить красный диплом. Поэтому я ходила и между госэкзаменами по профессии сдавала еще какие-то такие предметы. Но я не знаю, что сейчас происходит, я не буду говорить, у меня есть две дочери, я не отдаю их в профессиональный балет, в какое-то другое творческое отделение, потому что я не вижу у них потребности настолько, чтобы они этого хотели вот больше всего в жизни. Тут вот такой как бы момент, если человек очень хочет, я считаю, это неправильно ему запрещать и говорить: нет, это очень сложно, давай попробуем что-нибудь другое. Если он действительно этого очень хочет.

Синдеева: Но были моменты за этот период, собственно, с 5 лет и до того, как ты бросила заниматься профессиональным балетом, были ли ситуации, когда хотелось все-таки бросить, не было сил, было отчаяние.

Хазанова: Бросить не хотелось практически до того момента, как я перестала этим заниматься, отчаяние было…

Синдеева: Сколько лет тебе тогда было?

Хазанова: Мне было 23 года, и в общем, в тот момент, когда у меня стали появляться сомнения, что в общем я в искусстве или искусство во мне или вообще как себя в этой системе координат настраивать... когда появляются сомнения, судьба она как бы выдает какие-то решения, иногда болезненные, в том числе, разорванные связки в колене. Бывают очень сложные моменты, бывают моменты отчаяния, бывает, когда ты понимаешь, что ты не будешь лучше всех. Просто в принципе не будешь лучше всех. Есть другие разные моменты конкурентоспособности, он всегда будет присутствовать, насколько бы хорошо человек…

Синдеева: Мне конечно, ужасно хочется посмотреть.

Хазанова: Мы с Сережей Филиным танцуем балет «Урок», видео есть.

Синдеева: Вот скажи, у тебя были сольные партии?

Хазанова: Были, были, сольные партии.

Хазанова: Я такая была яркая, и довольно техничная, поэтому я танцевала испанскую невесту в «Лебедином озере», например, я танцевала уличную танцовщицу в «Дон Кихоте», я танцевала всякие там, подругу первого корсара в балете «Корсар», какие-то…

Синдеева: Но если мы найдем видео, ты поможешь найти, я бы хотела это вставить в программу, но я очень хотела, потому что…

Хазанова: Вы хотите вставить в программу? У папы что-то есть. Я в этом смысле очень странно бездарный человек, у меня ничего нет. У меня вот, например, муж спрашивает: «Покажи что-нибудь», я говорю: «У меня нет ничего».

Синдеева: Ну а что, муж же посмотрит нашу программу. Я найду видео.

Хазанова: Так вот муж посмотрит вашу программу, и тогда ради него ты найдешь видео и вмонтируешь.

Синдеева: Скажи, вот опять же, это как раз про нравы в балетных труппах, не про то, про что все-таки был «Черный лебедь», но так или иначе, все равно это непростая жизнь, и опять же, Большой театр, главная площадка, наверное, концентрирует в себе все и самое лучшее и, может быть, не всегда самое лучшее. Скажи, пожалуйста, вот достаточно только таланта и яркости и трудоспособности для того, чтобы прорваться сольные партии, стать примой?

Хазанова: Не знаю, часто зависит от везения человека, бывает так, что достаточно. Бывает так, что недостаточно, и нужны какие-то дополнительно рычаги, личностные качества, просто надо кому-то нравиться.

Синдеева: Ну а если ты, условно, нравишься? Даже, допустим, ты чья-то девушка? Но ты не обладаешь достаточным талантом

Хазанова: Ты на сцену все равно выходишь один. Это то, что часто не понимают обыватели и начинают говорить, там…

Синдеева: Вот я хотела бы, чтобы вы развеяли, в том числе, такие разговоры.

Хазанова: Дело в том, что развеять их невозможно, они всегда будут. Это свойство человеческой природы, свойство людей, не очень разбирающихся в предмете или, может быть, чего-то не хватает людям в жизни, я не знаю. Они часто говорят стереотипами, говорят: ну конечно, там понятно, она — жена, дочка. Никто в этот момент не думает о том, что человек один выходит на сцену и за него никто не делает то, что он должен сделать. Это поставил хореограф, это довольно сложная техническая штука. Дальше — вопрос качества. Вопрос качества — да, он периодически возникает. Один эту партию может исполнить хуже, другой может исполнить лучше. Просто в итоге происходит естественный отсев, потому что зрителя в широком смысле, что называется, наедине, один на один со зрителем, ты его обмануть не можешь. Твоя харизма либо работает, либо не работает. Извини, друг, если не работает — иди домой.

Синдеева: А сколько балерина Хазанова ела? Расскажи, вот тогда, когда?

Хазанова: Балерина Хазанова немного ела. Вообще все время надо было быть на диете. Дело в том, что у нас не было диетолога и я, например, об этом даже иногда говорю, что очень странно, когда в балетном училище у детей, которых постоянно взвешивают, в буфете продают конфеты и булки, у них нет диетолога, который им бы просто объяснил, как правильно надо питаться. И вот это все — нельзя/можно, есть две категории.

Синдеева: И сейчас не изменилось это?

Хазанова: Я не знаю. Если честно, я очень надеюсь, что изменилось.

Хазанова: Нам все время надо было худеть. Мы все время все худели, мы пили какие-то жуткие таблетки, чтобы худеть.

Синдеева: Какие таблетки?

Хазанова: Знаешь, мочегонные таблетки пьют люди, чтобы...

Синдеева: Это вы сами или вам давали?

Хазанова: Это мы сами были такие умные, малолетние дуры, и никто за нами не следил, никто нам не говорил, чтобы мы этого не делали. В принципе, то есть, честно, если об этом говорить, никакой системы по этому поводу не было. Пусть простят меня те люди, которые там работают, но я очень за многое благодарна педагогам.

Синдеева: А восстановление после тяжелых нагрузок? Пойти растянуться, сделать йогу  или продышать — не было.

Хазанова: Ничего этого не было.

Синдеева: Интересно, меняется это или нет?

Хазанова: Дело в том, что молодой организм, он, в принципе, способен много на себе вытащить в силу своей природы и молодости, и на силе воли тоже. И это качество очень активно используется.

Синдеева: Ты уже сказала про своих дочек. Сколько сейчас им?

Хазанова: 12 и 9 будет младшей.

Синдеева: И чем занимаются?

Хазанова: В школе учатся. Занимаются всем понемножку.

Синдеева: Но так специально никуда ты их?

Хазанова: Да. Говорят на 3 языках разве что. Пока это для них легко все, получается.

Синдеева: Чтобы закончить тему семьи и перейти к общей теме…

Хазанова: Давай, стреляй.

Синдеева: Твой новый брак, Митя Шохин. Я, познакомившись с вами в паре, с парой, совершенно была очарована этой какой-то невероятной гармонией, когда два взрослых человека встречаются во взрослой жизни, за плечами дети, другие браки, другие отношения, а вы совершенно такие восторженные. Я вспомнила себя, как я 10 лет назад встретила своего мужа. Я чуть-чуть вам позавидовала, потому что у вас сейчас все это очень живое такое. Как встретила ты? Расскажи. Как оно произошло?

Хазанова: Как встретила. Ехала со съемок...

Синдеева: И вы же быстро очень как-то так познакомились и поженились быстро.

Хазанова: Подожди секундочку. Поженились быстро. Встретились мы, если так технически рассказывать, как мы встретились первый раз: я ехала с подругой, у меня были съемки, она меня забрала, и мы поехали к ее подруге есть борщ на кухню. У нас было какое-то такое прям собрание на кухне с борщом. Там было какое-то количество кинематографистов, которых я знала, и сидели какие-то два угрюмых парня, которых я не знала. Парни были угрюмые, как потом оказалось, просто под впечатлением, и еще выпили какое-то количество до этого. Но, в общем, неважно. Это был первый раз, когда я увидела, собственно, Митю как-то особенно.

Синдеева: Так что-то екнуло сразу, что вот это мое или нет?

Хазанова: Нет. Честно, и не было даже мысли такой. Какие-то песни я ставила с айфона, в общем, работала диджеем, а он мне говорит: «Такая песня хорошая. У меня телефон сел, пришли мне, пожалуйста, смс-ку с названием песни».

Синдеева: Хитрил?

Хазанова: Да, потом оказалось, что хитрил, что взял телефон таким образом, естественно, но как-то позвонить не решался и, в общем, не решался год, а потом пришел на спектакль ко мне. И пришел со второго раза тоже, потому что они как-то там с друзьями заспорились о политике, и они с сыном на спектакль опоздали, но прислали большой букет цветов. И я прихожу в гримерную — и лежат те цветы от друзей, я говорю: «Слушайте, а где люди?». Говорят: «Они опоздали на 20 минут». А ты «Агату» видела, ты знаешь, если опоздаешь на 20 минут, то уже не пустят, потому что спектакль короткий. Короче говоря, я думаю: «Так, ну хорошо, цветы мне передали, а что же делать? Надо, чтобы пришли и посмотрели все-таки этот спектакль». И я в прекрасном фейсбуке, которым я, кстати, очень мало пользуюсь, но вот пригодился, нахожу Шохина и пишу, что: «Слушай, обидно как-то. Ребенок спектакль не посмотрел. Спасибо, очень красивые цветы, но приходите завтра». И на завтра они пришли еще раз. Еще раз с одним красивым букетом. И пришли ко мне за кулисы. И пока Митя стоял, краснел и бледнел и, в общем, молчал, Даня вел со мной светскую беседу на тему того, о чем спектакль и как им понравилось, и вообще о смысле жизни. И потом меня как-то Митя спросил: «Не довезти ли меня?». Я сказала: «Нет, спасибо, меня, конечно, довезти не надо». Они ушли. И дальше он мне написал и пригласил меня на концерт. Как-то очень красиво это написал, как-то так, что я подумала: «Хазанова, ну и правда, а почему бы тебе не сходить на концерт?».

Синдеева: И когда было предложение руки и сердца?

Хазанова: И все, когда мы уже сходили на концерт, уже дальше все, действительно, очень быстро все произошло у нас. Он очень решительный мужчина, он просто меня сбил с ног абсолютно и, в общем, наверное, так и надо делать.

Синдеева: К более серьезным темам. За последнее время вообще все, что происходит — Украина, санкции, Крым — очень сильно разделили общество, и мы видим, что происходят конфликты в семьях, что люди перестают вообще разговаривать, ругаются, в общем, как-то все ужасно. Понятно, что у тебя семья яркая, известная, и известны иногда публичные какие-то высказывания, в том числе, твоего отца. Во-первых, избежали ли вы этой участи — внутри семьи каких-то разногласий? И, если не избежали, то как вы с ними справляетесь?

Хазанова: Избежали, потому что тут принцип. Во-первых, меня страшно пугает больше всего вот эта оголтелость, с которой люди сразу впадают в истерику, и как бы вся полемика — она просто моментально выливается в какие-то гипертрофированные формы, и диалога простого практически у людей не получается. Это для меня на самом деле одно из самых страшных. Страшно видеть, что в это попадает большое количество близких людей, знакомых людей, так или иначе, людей, которые интересны, чье мнение интересно. Что градус дискуссий просто моментально завышается. Что касается внутрисемейной истории, то, например, я придерживаюсь мнения, что каждый имеет право на свой выбор и на свою точку зрения, на свои мотивации. И  какие у кого мотивации — это не мое дело туда лезть, и как бы с этим разбираться, и человеку объяснять, прав он или неправ. У меня, безусловно, есть своя позиция так же, и я так же ровно хочу, чтобы ее уважали. Надо сказать, что папа мой в этом смысле, он человек удивительный и очень такой толерантный, и поэтому даже как бы, в принципе, никогда не возникало такого контекста, что может быть какая-то конфликтная по этому поводу ситуация. Каждый человек делает свой выбор, близок ли он мне — это вопрос. У меня есть свой выбор.

Синдеева: Собственно, ты, наверное, понимаешь все равно, о чем я хочу тебя спросить, потому что это важный вопрос, он сейчас важный, потому что. Вот очень хорошо вчера Лев Шлосберг сказал в связи с этой всей историей— с Псковом, Турчаком, Кашиным, что, как ему показалось, наступил момент как бы возвращения институтов публичной репутации. Геннадий Викторович, в том числе, подписал со многими российскими деятелями культуры письмо в поддержку политики Путина по Украине. И тогда, конечно, по этому поводу градус дискуссий был очень высокий. И недавно, оказавшись в одной компании с Геннадием Викторовичем и с каким-то количеством людей, которых тоже он знает, и я знаю, притом, что мы уже давно знакомы тоже с твоим папой, и я к нему с большим уважением отношусь, и мы хотели какие-то даже совместные даже проекты сделать, и он поддерживал нас, я помню, очень сильно, когда вообще была вся эта история вокруг нас. Он мне вдруг тут говорит: «Вот, на канале любимом моей жены, вдруг меня всего там прямо размазали». И мне, конечно, неловко в этот момент, потому что я хорошо к нему отношусь. И как-то не знаешь, что сказать, сказать, что: «Да, действительно, это было»? И кто-то из компании так, поняв тонкую ситуацию, говорит: «Ну, подождите, Гена, ну вы бы не подписывали тогда это письмо, а уж раз подписали, то тогда уважайте другую точку зрения, которую не одобряют, потому что вы это сделали, и уж тогда терпите, вы же публичный человек». И как-то проблема была снята. Но этот вопрос, он все равно висит, понимаешь, и я понимаю, конечно, мотивацию Геннадия Викторовича, почему он участвовал в этом. Когда за тобой стоит театр, люди, трупы, возможности это делать, с другой стороны, может быть, наступает в какой-то момент, знаешь, вот та черта, когда надо перестать это делать. Я сейчас про тебя.

Хазанова: Может быть. Смотри, тут, что касается этого, у меня мнение такое: вот человек сделал выбор, он подписал письмо — это его выбор. Канал имеет свое мнение на эту тему, имеет свое мнение. И вообще, в принципе, еще может быть разных мнений десяток, и я не понимаю, почему это обязательно должно становиться как бы предметом войны.

Синдеева: Войны — нет. Но вот…

Хазанова: Хорошо, так нормальная ситуация, при которой у людей может быть разное мнение, при этом они друг другу его озвучивают и не рвут друг друга на тряпки.

Синдеева: И не избивают потом прутьями и арматурой.

Хазанова: Да, можно представить, что вот это нормальная ситуация и ее брать как отправную точку, правильно? Все, что происходит дальше — это как бы как снежный ком, который накатывается, и вот это самое грустное, потому что чем дальше, тем больше это обрастает все каким-то при этом дополнительным значением, ощущением, что это судьбоносное, и вот только так, а никак, и все, кто не с нами — они вообще наши враги на всю жизнь.

Синдеева: Смотри, сегодня, открывается Довлатовский фестиваль в Пскове и, наверное, ты тоже видела развернувшуюся, в общем-то, дискуссию, так мягко ее назовем, вокруг этого.

Хазанова: Честно, последнее время сижу внутри своего процесса, делаю то, что мне интересно. Немножко сознательный мой выбор, но еще и выбор того, что просто это физически никак по-другому невозможно сделать, если все время откликаться и слушать что-то, то не хватает времени на то, что тебе сейчас надо и важно сделать.

Синдеева: Вот я тебе расскажу.

Хазанова: Давай, расскажи. Если расскажешь, то будет хорошо.

Синдеева: Вот смотри. Ты помнишь избиение Кашина несколько лет назад, были разные версии, и вот совершенно недавно вдруг, совершенно как бомба, хотя когда-то Кашин делал предположение, что заказчиком этого избиения может быть губернатор Псковской области Турчак. Это и сейчас не доказано, конечно, так или иначе, есть уже подтверждение участников этого процесса о том, что Турчак — это был тот, собственно, кто это заказывал. Суда не было, доказательств нет, но говорят, что есть аудиозапись и, скорее всего, ее в какой-то момент, наверное, продемонстрируют обществу, где Турчак, собственно, исполнителю дает поручение избить Кашина. При этом он остается губернатором. И вот открывается фестиваль, и на этот фестиваль едет много людей, гостей. Вот представим ситуацию, что если бы ты сейчас была членом жюри этого фестиваля, вот что делать в этой ситуации? Например, кто-то уже отказался, кто-то публично выступил, сказал: «Я не могу туда поехать», потому что сделан этот фестиваль под эгидой Турчака, это все идет под его прямым патронажем.

Хазанова: Я не знаю вообще, очевидно ли, допустим, это для тебя или неочевидно, но я, в принципе, в такого рода мероприятиях вообще не участвую. У меня как бы есть вектор, выбранный мной, и он выбран сознательно и я, в общем, все, о чем ты сейчас рассказала, я в таких вещах не участвую. Поэтому для меня участие в фестивале, в котором губернатор является председателем оргкомитета, и что я должна очень четко всегда понимать контекст, на что я соглашаюсь, кто эти люди, с которыми я буду сотрудничать, что происходит. Для меня, действительно, это очень важно, и поэтому я как бы в этом смысле делаю очень жесткий отбор, поэтому меня, в принципе, скорее всего, там вообще бы не могло оказаться. Дальше гипотетически рассматривать ситуацию, что я бы там оказалась, и мне надо было бы сделать какой-то выбор в данной ситуации — давайте тогда рассматривать доказательства с обеих сторон, вообще, о чем мы сейчас говорим, и предмет этого разговора, он...

Синдеева: Слушай, понимаешь, почему я с тобой сейчас говорю, потому что я с гостями здесь в программе говорю о вопросах, которые меня очень волнуют. Делает этот фестиваль, организовывает этот фестиваль мой друг Алексей Боков. Я не знаю, друг ли он твой или нет, но, так или иначе…

Хазанова: У нас хорошие отношения.

Синдеева: То есть Леша мог тебя по-приятельски, по-дружески позвать на этот фестиваль. Точно так же, как и я могла там тоже оказаться и смогла быть приглашенной среди участников этого фестиваля. И что делать?

Хазанова: Но факт подтвержденный?

Синдеева: Прямых доказательств, подтвержденных судом, нет. Есть показания жены одного из исполнителей, которая уже получила угрозы и которая сказала: «Да, у меня есть эта аудиозапись. Да, я знала о том, что Турчак был заказчиком этого преступления».

Хазанова: Ужас.

Синдеева: Это ужасно, действительно, Может быть, это все потом выяснится, что все это ерунда какая-то, но есть этот факт. Что делает человек? Вот сегодня Сеславинский, который, собственно, руководитель агентства печати, агентство опубликовало заявление о том, что Сеславинский не поедет на Довлатовский фестиваль, потому что он не хочет таким образом поддерживать как бы морально руководство этой области. Потом, видно, что-то случилось, и это заявление поменяли. Сеславинский в отпуске, поедет Владимир Григорьев, по-моему. И Сеславинский поступил круто, сделав это заявление вначале. То, что ему пришлось, опять же, пойти на какой-то компромисс, рождает тоже вот это обсуждение: не наступил ли момент, когда уже нельзя идти на компромиссы? А, с другой стороны…

Хазанова: Я, наверное, сейчас, смотри, выскажу свою позицию. Она немножко просто с другой стороны заходит. Я считаю, сейчас такое время.48:40 Я — творческая единица, у меня нет амбиций политических, у меня нет амбиций быть функционером или что-то. Я люблю свою работу в разных ипостасях. Я люблю… мои высказывания, они у меня напрямую со зрителем происходят, мне кажется, иногда они более эффективны, чем высказывания политиков или каких-то людей, которые высказываются на определенные темы. Сейчас такое время, которое хочется просто переждать. Взять и вообще ни во что не вмешиваться, просто переждать его и заниматься своим делом. Вот я очень хочу заниматься своим делом. Хочу ли я ехать в жюри на фестиваль — не хочу. Правда, честно не хочу. Я хочу сниматься в кино, я хочу снимать кино, я хочу петь песни Егора Летова, вот я выйду на сцену в субботу и буду петь тексты Егора Летова, который для меня является гораздо более актуальным высказыванием на тему того, что, действительно, сегодня происходит. Это мой способ коммуникации и мой способ донести то, что я действительно думаю про происходящее. Он для меня адекватен, я за него отвечаю и я понимаю, что таким образом моя ответственность, которую я на себя беру, она полностью моя. И я говорю: да, я за это отвечаю, и вот я хочу спеть эту песню сегодня, потому что, мне кажется, она сегодня людям нужна, им важно этот текст услышать, понимаешь? Для кого-то это революционный текст, кто-то у нас теперь говорит, что матом нельзя ругаться, так или иначе. Есть разные мнения. Я беру на себя эту ответственность и отвечаю. В ситуациях, в которых я не понимаю, кто все эти люди, а я реально не понимаю, кто все эти люди, что они делают, я просто не хочу туда идти, я просто не хочу, я говорю: «Спасибо большое, у меня есть своя работа, я ее делаю. Вы хотите на нее посмотреть? Пожалуйста».

Синдеева: Это сейчас достаточно распространенная позиция и, во многом, она, может быть, даже и верная.

Хазанова: Она просто для меня честная.

Синдеева: Тем более, если ты ничего не можешь сделать, лучше тогда делать то, что ты можешь.

Хазанова: Это не значит, что у меня нет мнения, просто мои высказывания публичные, они находятся в области моей работы чаще.

Синдеева: Да, главное, чтобы нас — тебя, меня и т.д. — обстоятельства не ставили в ситуацию, когда надо сделать вот этот выбор.

Хазанова: Это самое грустное, то, что сегодня происходит. Пока у нас есть возможность делать то, что нам интересно, мы будем это делать.

Синдеева: Так как программа практически заканчивается, наш зритель видел тебя в нашем совместном проекте — в пилоте сериала «Завтра».

Хазанова: В любимом мной проекте, надо сказать.

Синдеева: Я очень надеюсь, что все-таки в какой-то момент мы можем к этому вернуться, потому что идея клевая, подбор актеров клевый.

Хазанова: И мне очень нравятся все участники.

Синдеева: И пилот был симпатичный, но, правда, попали на кризисный переезд, на то, на се, денег нет, в общем-то, краудфандинг не сработал, потому что нужно было очень много в это вкладывать и, в общем-то, это недешевое тоже — производство кино. Поэтому, в общем-то, идея все-таки вернуться — она есть. Вот я бы хотела, чтобы ты рассказала про свои впечатления, потому что я знаю, что это твой, правда, любимый проект.

Хазанова: Безусловно, это мой любимый проект. Мне очень интересно было работать над этим материалом. Опять же, к слову, вот это был материал, который мне был реально интересен, меня вдохновлял, мне было безумно интересно в этом копаться, мне было очень интересно сыграть героиню, которая человек-мозг просто. Она аналитик, у нее все происходит внутри, и благодаря ее решениям меняются какие-то вещи моментально, то есть вектор событий, он очень быстро меняется. Поэтому что мне кажется на эту тему? То, что это все придумалось, и собралась команда — это очень здорово. То, что надо к этому вернуться — безусловно. Может быть, в силу того, что прошло время, и все так изменилось, и надо переписать реально сценарий, и, может быть, это все к лучшему — то, что мы не сделали, то, что мы задумывали изначально.

Синдеева: Потому что сейчас оно было бы вообще не актуально.

Хазанова: Я к этому именно, что, может быть, это то, что надо принимать от судьбы, из воздуха, надо принимать, что это нам возможность адаптироваться, переделать эту историю и написать про то, что сегодня нам было бы интересно.

Синдеева: В общем, мы все также в поиске, так или иначе, партнера, соинвестора какого-то на этот проект. Поэтому, если вдруг все-таки у кого-то есть желание…

Хазанова: Где эти люди?

Синдеева: Видя такой энтузиазм у Алисы и желание это делать, и мы тоже хотим и, более того, ребята готовы переписывать сценарий и делать. Мы открыто хотим. Алиса, спасибо тебе большое.