Основатель компании ABBYY Давид Ян: «Всю жизнь хотел быть физиком, но пришла идея заработать на кроссовки и джинсы»

Синдеева: Сегодня у меня в гостях человек, который был уже на телеканале Дождь в программе Марины Малыхиной «Капиталист». Я сегодня пересматривала эту программу, получила невероятное удовольствие. Давид Ян — основатель компании ABBYY, кандидат физико-математических наук, ресторатор, человек, который написал книгу «Теперь я ем все, что хочу». И вообще еще очень много всяких регалий — я не буду все перечислять, все есть в интернете. Здравствуйте, Давид. Спасибо, что вы до нас доехали. И вы у нас здесь в первый раз. И мне хотелось не просто с вами поговорить, но еще и показать, как мы тут устроились. Давид, у меня первый вопрос. В 1989 году, когда вы создали эту компанию, вы были, с одной стороны, очень молодым, с другой стороны, это был Советский Союз. Насколько тогда вы чувствовали время? Когда вы создавали компанию, вы пытались как-то прогнозировать: что будет с компанией, какой вы ее видите через 20 лет? Вы же себе вряд ли рисовали бизнес-планы. Как вы тогда, в 1989 году, видели свое будущее и как чувствовали?

Ян: Это было революционное время. Кипела перестройка. Я учился на физтехе, еда была по талонам, но нас это совершенно не смущало. Мы чувствовали дух перемен, и это было очень здорово. Мы чувствовали, что мы начинаем управлять своей жизнью. Но я, честно говоря, в тот момент не хотел бросать физику, я думал, что мы с Сашей Москалевым сделаем программу, и я вернусь к физике, к своим исследованиям. Вот так вот жизнь устроена, получилась по-другому.

Синдеева: А когда вы придумали все-таки создать эту компанию, эту программу. Я хочу понять, как вы себе эту перспективу рисовали: просто было интересно — давай попробуем, сделаем или давай напишем себе какой-то бизнес-план или какой-то план? Нужны ли были для этого какие-то деньги? Потому что я-то тоже из этого времени, я помню это состояние какое волшебное. У меня чуть позже это случилось — 1993-1994, но вот это состояние возможностей, состояние изменений, что только от тебя все зависит, что ты только должен захотеть — оно невероятное.

Ян: Трудно его назвать бизнес-планом. Это был листочек А4 формата, на матричном принтере был написан текст. Одна колонка называлась «Lingvo 1.0», другая — «Lingvo 2.0». В Lingvo 1.0 мы написали, что это будет словарь, а Lingvo 2.0 — это будет переводчик, который будет переводить текст человека. Уже тогда мы так написали. Но вообще-то идея была заработать денег на кроссовки и джинсы. Я всю жизнь хотел быть физиком. И я думал, что нам удастся за месяц написать программу, еще за один месяц… в июле — написать программу, в августе — продать 100 экземпляров по 100 рублей, заработать на двоих 10 тыс. рублей. Это такая мощная шабашка.

Синдеева: Вложений не требовалось вообще? Только ваш мозг и компьютер?

Ян: Потом стало понятно, что вложения нужны, потому что словарную базу надо откуда-то брать. И мы нашли кооператив, который нам готов был в электронном виде предоставить, ввести данные и предоставить лицензию за 3 тыс. рублей, а это много. И я нашел эти деньги в центре Научно-технического творчества молодежи. Они нам дали взаймы.

Синдеева: Это такая была возможность?

Ян: Центр НТТМ. Это гениальнейшее явление перестройки, считается, что это было придумано Горбачевым. Я не знаю, на самом деле, кто это придумал, но центр НТТМ — это…

Синдеева: Это такой прародитель Сколково, что ли?

Ян: Да, но правильнее было бы сказать…сейчас это названо бы было инкубатор early stage investors, business angels — это люди, которые входили на этапе idea stage, что называется, когда у людей еще нет даже прототипа.

Синдеева: И они дали займ, и как быстро вы его вернули?

Ян: Мне первые четыре центра НТТМ посчитали и сказали «нет», а в одном из центров, он назывался «Дельта», посчитали и сказали: «Сколько вам нужно денег?». Я говорю: «Три тысячи рублей», — потому что это была годовая зарплата моего отца, доктора наук, и немыслимые для меня деньги. Мне сказали: «Ну хорошо, а на что пойдут деньги?». Я сказал: «Ну вот надо заплатить в этот кооператив — он нам даст электронную базу». «А программу?». «А программу мы пишем сами, своими руками». «Хорошо, как вы будете возвращать?». Мы говорим: «Мы будем возвращать из 50% прибыли, которую мы будем получать в первый год. Вот мы продадим очень много — 50% вам, и там и 3 тысячи будет, и больше будет».

Синдеева: Вы верили хоть чуть-чуть в это все? Или это все-таки такая авантюра была?

Ян: Нет, честно говоря, что я абсолютно в это верил. Я удивляюсь своей наивности, как можно было в это верить.

Синдеева: Вы бы поверили сейчас в такой проект, если бы вам пришлось оценивать?

Ян: Нет, конечно. У человека нет предыдущих проектов, человек никогда не создавал программное обеспечение, нет никаких каналов сбыта, нет продукта, нет прототипа — нет ничего. Как ты будешь продавать — вопрос возникает. Хорошо, ты сделал программу, как продавать-то будешь? Нету ничего. И поверить в это… надо сказать, сейчас современный инвестор, конечно, бы сказал: «Ребят, идите сделайте прототип хотя бы — тогда приходите». Это friends and family этап, когда первые деньги дают друзья и родственники просто так. Фактически нам поверили на слово и дали эти деньги. И самое смешное, что мы вернули их за год.

Синдеева: А как вы придумали, как вы будете их продавать?

Ян: Я где-то взял справочник телефонный Академии наук и звонил по каждой организации в Москву, в Новосибирск, в Ереван, в Красноярск, Томск, Омск. Огромное количество было всяких НИИ, академических институтов. Я звонил и говорил: «Здравствуйте, у нас есть такая программа, мы сделали, она помогает переводить с английского на русский, с русского на английский». И все было хорошо, только выяснилось, что за первый год у нас 50 тысяч копий распространилось нелегально.

Синдеева: Почему? Потому что тогда уже было сильно пиратство…а как распространились? Перекачивали на диски?

Ян: Да, наша программа содержалась на таких пятидюймовых дисках, 10 штук, дистрибутив. Интернета же не было. И чтобы скопировать программу, надо было отформатировать эти диски, час примерно занимало физически скопировать нашу программу. Соответственно, после этого надо было диски отправить в другой город с оказией, с поездами. И вот таким образом…

Синдеева: Вас было 2 человека: вы писали программу…

Ян: Да, и Саша Москалев. Нет, я не писал, Саша Москалев писал, моя задача была продавать, искать инвестиции.

Синдеева: Сейчас у меня в гостях миллионер Давид Ян, который рассказывает про то, как они делали первые свои шаги. Это очень интересно, продолжайте.

Ян: И таким образом наши нелегальные пользователи распространяли нашу программу. И к концу первого года по нашим ощущениям количество нелегальных пользователей составило около 50 тыс. человек и организаций. Грубо говоря, мы уже по этому справочнику звонили в очередное место, и в каждом втором месте нам говорили: «А, ну «Lingvo», во-первых, у нас есть, а во-вторых, не надо нам говорить, что вы его придумали». С одной стороны, нам льстило, что программа известна, а с другой стороны, продавать оказалось сложнее. Но, тем не менее, 15 экземпляров мы продали по 700 рублей, заработали 10 тысяч.

Синдеева: 15? Подождите, 50 тысяч было украдено, а 15 было продано?

Ян: Да, 15 было продано.

Синдеева: И вы 3 тысячи вернули, и вам хватило на джинсы и кеды. А что дальше?

Ян: Дальше мы поняли, что останавливаться на этом нельзя.

Синдеева: То есть к физике уже возвращаться…

Ян: Я обещал своему декану, что вернусь в физику, они меня прекрасно лучшим образом отчислили с 5 курса, но я действительно потом вернулся, защитил диплом, правда, уже в области математики, а не в области физики. Мой диплом так и назывался: «Язык описания словарей». В физику я уже, к сожалению, не вернулся. Дальше мы занимались computer science и искусственным интеллектом. Мы занимались технологиями в области распознавания символов, семантики и т.д.

Синдеева: А как развивалась компания? Вот вас было двое, и вот она стала развиваться, и где-то в одном из интервью, по-моему, даже у Малыхиной, потому что несколько я прочитала интервью, вы сказали о том, что в какой-то момент важно почувствовать, когда основатель компании должен  уйти и оставить, отпустить как ребенка. Это очень большой проблемный вопрос для меня, потому что с «Серебряным дождем», который мы как раз в 90-е создавали, нам не удалось, во всяком случае, мы не отпустили ее, она как была семейная, так и осталась. Другое дело, что я оттуда ушла, но там остался Дима — человек, который в «Серебряном дожде» 20 лет. То есть вот этого перелома — отпустить, отдать в свободное плавание — не случилось. Когда я думала, как будет развиваться Дождь, я думала о том, что главное — почувствовать этот момент, когда важно выйти, отпустить. Но эти 5 лет я не пойму, где этот момент, потому что у нас все время какой-то такой…

Ян: Мне помогла ситуация. Я бы тоже находился в таком же, наверное, положении. Дело в том, что да, я как-то сразу осознал, что сильная команда является ключом к успеху любого бизнеса. И начинали компанию мои однокурсники, тогда студенты физтехов, конкретно факультета общеприкладной физики — Сергей Андреев, Костя Анисимович, Вадим Терещенко, Арам Пахчанян и другие.

Синдеева: Вы их пригласили на работу? На работу как нанятых сотрудников, платить зарплату? То есть не партнеров?

Ян: Да, сначала они не были партнерами, сначала мы были с Сашей вдвоем, но потом, когда стал понятен большой вклад этих людей, мы объявили опционную программу, и всех старых сотрудников в зависимости от их вклада в программу мы наделили опционами, то есть правом получить акции по истечению определенного количества времени. И так и случилось. Сегодня у нас уже в опционной программе уже много людей — порядка 100 или 150 человек являются совладельцами нашей компании.

Синдеева: А если он решит уйти и так далее, он все равно останется…?

Ян: Та часть опциона, которая исполнена, она остается с ним навсегда. То есть он акционер, даже если он уходит, а та часть, которая не исполнена опциона, которая в будущем должна была быть исполнена, она уже, естественно, не будет никогда исполнена.

Синдеева: Но вот это решение принималось, когда компания уже была прибыльной или…?

Ян: Компания с точки зрения дивидендов не распределяла дивиденды, наверное, лет 15. Все что мы зарабатывали, мы вкладывали внутрь компании. Как-то мы никогда не были заточены на какую-то роскошь. У меня машина появилась впервые личная, наверное, через 20 лет после основания компании, когда в компании работало человек, наверное, 800.

Синдеева: А во сколько сейчас оценивается ваше состояние? Корректно задать вопрос? Вы попадаете в какие-то рейтинги? Это я для людей. Мне кажется, это очень хороший кейс, особенно для молодежи, которая должна просто верить в то, что надо стараться — и все может получиться.

Ян: Скажем так, нашу компанию оценивают… Мы — частная компания, поэтому мы не раскрываем каких-то цифр, но тем не менее, если в компании у нас сейчас работает 1200 сотрудников в 13-ти странах, в 16-ти офисах, можно прикинуть, какая у нас выручка, и помножить на 3, на 5 — в зависимости от мультипликаторов, которые применяются к нашему типу индустрии — тогда будет какая-то оценка. Наверное, мы стоим меньше миллиарда долларов, я думаю, но тем не менее.

Синдеева: То есть 15 лет не распределяли дивиденды, все вкладывали, машина появилась позже.

Ян: Да, мы вкладывали всю прибыль компании в развитие, у нас росло количество сотрудников, количество продуктов, которые мы выпускали, к тому моменту уже, наверное, количество пользователей уже превысило 10 млн. человек в разных странах. И, собственно говоря, я бы хотел продолжать работать в компании в качестве генерального директора, но так уж случилось, что я решил в качестве хобби стартовать другой проект — такой коммуникационный карманный компьютер, который позволял бы молодым людям знакомиться на коротких расстояниях.

Синдеева: Я не знаю про это ничего, расскажите.

Ян: Он назывался Cybiko. Представьте себе такую коробочку в качестве: большой телефон с клавиатурой, с экраном, с антенной. Ты вводишь информацию о себе, о девушке своей мечты — и коробочка вибрирует, если находит такую девушку на расстоянии 150 метров.

Синдеева: Но у этой девушки тоже должна быть такая коробочка.

Ян: У этой девушки тоже должна быть такая коробочка. Можно чатиться, присылать сообщения, играть в игры, функция будильника, органайзера. То есть такой нормальный компьютер.

Синдеева: А когда это было? Какой это год? Как я это пропустила?

Ян: Это был 1998 год — когда пришла идея в голову. Это до появления bluetooth, до появления вообще понятия социальной сети.

Синдеева: Но телефоны мобильные уже были, пейджеры были.

Ян: Пейджеры были, мобильные телефоны были — такие громоздкие у людей старше 40 лет, у молодежи не было никаких мобильных телефонов, это было очень дорого. И мы провели исследования в 6 странах, мы обнаружили интерес к такого рода локальному чату и вообще к пункту именно текстового общения. Мы вдруг обнаружили этот интерес. Фактически мы эмпирическим образом услышали будущую потребность в смс и твиттерах различных.

Синдеева: Нет, на самом деле в социальных сетях.

Ян: Да. То, что мы создали Cybiko … Ну, представьте себе: ребенок подъезжает на школьном автобусе к школе, Cybiko вибрирует 7 раз — это значит 7 друзей находятся в школе, он каждого видит в онлайне, он каждому может отправить сообщение. В Америке если в школе появлялось больше 50 Cybiko — мы называли такую школу Cybiko-school, потому что в ней происходил фазовый переход, она становилась must have, Cybiko становился must have для школьников, появлялись надписи: «No Cybiko in school» и т.д. После того как мы вышли с этим продуктом, за первые 4 месяца продаж мы продали четверть миллиона экземпляров.

Синдеева: В Америке? А в России продавали?

Ян: В Америке. Нет, в России мы не выпускали.

Синдеева: А почему в России не пошли с этим?

Ян: Потому что рынок американский больше, более платежеспособный и там регуляции, связанные с радио-протоколом, нам проще было пройти. Ну мы выбрали один регион, и в качестве этого первого тестового региона выбрали Америку.

Синдеева: То есть вам нужно было заняться этим проектом, и вы…

Ян: Я должен был заняться этим проектом, он был интересен. Я пришел к своим первым инвесторам с прототипом уже. Первые деньги вложил я сам, компания вложила, отец вложил.

Синдеева: А отец — партнер тоже в компании?

Ян: Да.

Синдеева: И мобильный бизнес?

Ян: Нет, он — профессор физики. Он как в этапе friends and family просто помогал мне в трудный момент на уровне помощи типа 20 тысяч долларов, 40 тысяч долларов, тогда, когда мы совсем были маленькими. 

Так вот, я пришел к инвесторам — к Жоре Пачикову, в частности, и к Саше Кутукову, и они сказали: «Давид, мы готовы проинвестировать миллион долларов в Cybiko, но при условии, что ты уйдешь из ABBYY». И это для меня было как гром.

Синдеева: Почему? Потому что ты должен был заниматься вот этим серьезно?

Ян: Да. Они сказали: «Давид…»… Ну я принес прототип еще с проводами, знаете, с такой, еще такой антенной, я сказал: «Смотрите, он уже посылает сообщение, но мы можем сделать это маленьким. И смотрите наши исследования. В шести странах это будет популярно». Они долго думали и сказали, что окей, ты пишешь заявление об уходе из ABBYY, ты пишешь пресс-релиз и пресс-конференцию, что ты больше не являешься директором ABBYY, ты назначаешь другого человека, и более того, физически офис ABBYY будет территориально в другом месте в Москве».

Синдеева: Объясните мне: почему это было такое жесткое условие?

Ян: Потому что нельзя два дела делать хорошо одновременно. И для меня это было катастрофой, потому что здесь, в Cybiko, этот прототип — у нас уже работало человек 50.

Синдеева: Внутри ABBYY?

Ян: Да, территориально это было в том же здании. И я переходил с этажа на этаж, они получали зарплату из моих первых самых денег, и деньги кончались. Я уже не мог лично финансировать. Деньги кончались, а мне ставят ультиматум: да, согласны, но ты покидаешь ABBYY. Я сначала обиделся, разозлился. Я говорю: «Вы — мои друзья, как вы можете так ставить вопрос? Вот это же ребенок, и это — ребенок, и вы говорите: выбирай, какого ребенка ты любишь больше». Но у меня не было выбора, я сказал: «Ладно, все. Что делать, раз так — так так». И Сергей Андреев становится, мой к тому моменту уже партнер, исполнительный директор компании. Очень сильный ABBYY бизнесмен к тому моменту, выпускник тоже физтеха.

Синдеева: Вообще умная компания какая. Зависть.

Ян: Да, у нас такая умная. В общем, короче говоря, он становится генеральным директором компании, а я ухожу.

Синдеева: Даже сейчас вы говорите — вам тяжело, эмоционально как-то чувствуется.

Ян: Теперь уже я могу сказать, что тогда было очень тяжело, но я могу сказать, что я очень благодарен Жоре Пачикову и Саше Кутукову за то, что они сделали. На самом деле компания очень повзрослела после этого, компания сменила стиль управления, и Сергей, человек гораздо более конкретный, он гораздо более структурированный во многих местах и т.д. Начинают компанию романтики — люди, которые: неважно, главное, чтобы все было хорошо.

Синдеева: Авантюристы.

Ян: Авантюристы, романтики. Делают компанию skill ball и реальным долгосрочным бизнесом люди в большей степени прагматики, в большей степени которые могут наступить песне на горло, могут сказать «нет». И это слово «нет», оно часто убивает многие стартапы, потому что если бы так, например, Стив Джобс попытался сделать свой айпад, то точно бы прагматики сказали бы «нет». Но, тем не менее, этот баланс очень важен.

Синдеева: Но на каком это случилось этапе? С одной стороны, это было не ваше решение, вам поставили условие. С другой стороны, на какой стадии находилась тогда компания чтобы… Эта стадия уже роста, пика, прибыльности? Это же тоже важно.

Ян: В компании в 1998-1999 годах работало около 100 человек, наверное. Она всегда была прибыльна у нас, мы всегда развивали ее на собственную прибыль. Мы практически ни разу не взяли в долг вообще никогда, мы брали пару раз всего инвестиций, и то это в большей степени для того, чтобы себя лучше понять. Так вот 100 человек… Это был момент кризиса, надо сказать, 1998 год — это как раз тот момент, когда все случилось. У меня тут новый проект, а на самом деле случается в России дефолт, и нам надо решать проблему с нашими сотрудниками, у нас уже к этому моменту есть немного продаж за рубежом. Это нас спасает — мы не уволили ни одного сотрудника, но мы сократили зарплаты вдвое. И вторую часть зарплаты мы обещали сотрудникам рано или поздно выплатить — мы их начали начислять на депозит. Мы сказали: «Мы не знаем, когда мы вам выплатим, но мы эту часть не просто сокращаем, мы откладываем ее на депозит, начисляем на нее 6% годовых, и когда сможем — тогда выплатим. Когда — не знаем». И сотрудники на это пошли, ни один человек не уволился, и мы ни одного человека не уволили. И где-то через 5 лет мы вернули все с процентами, все эти долги накопленные. Надо было через это перейти, но компания продолжала развиваться. Представьте, тогда в компании 100 человек, сейчас в компании 1000 с чем-то.

Синдеева: Понятно. Если бы вы не бросили, может быть, все было бы медленнее.

Ян: Я абсолютно уверен, что если бы я продолжал заниматься компанией, она бы развивалась медленнее, сто процентов.

Синдеева: Мне тоже надо понять этот момент, когда надо отпускать. Пока не чувствую. Потому что только мне казалось, что все устаканилось, все развивается — и бабах, надо менять стратегию. А все-таки есть ли сейчас у молодых стартаперов шанс на какое-то такое совершенно чудо? Попадают ли к вам такие проекты? Смотрите вы — не смотрите? Или вообще как вы этих людей чувствуете?

Ян: Конечно, есть шансы, и огромнейшие шансы. Сейчас в силу современных средств коммуникации, дистрибуции, электронного контента, всевозможные мобильные приложения, мобильные платформы, интернет. На самом деле возможностей, я думаю, надо бы сказать, наверное, больше значительно, на порядки больше, чем раньше. Другое дело, что конкуренции на порядки больше. Всегда есть определенный баланс. Мне, естественно, интересно всегда идеи молодых людей. Другое дело, что idea stage, я все-таки, понятное дело, в неизвестного мне человека вкладывать не буду, и это нормально.

Синдеева: То есть не дадите шанс человеку?

Ян: Idea stage — это friends and family, то есть своему сыну я дам на idea stage, потому что я знаю своего сына. Так как idea stage — это самый рискованный этап, где 99% из 100% умирают, то я готов идти на этот риск, если это мой сын, потому что в любом случае это некоторое образование для него, все равно он вырастет, он сделает в следующий раз еще более качественный проект. Если idea stage не ближайший…ну, опять же, friends, естественно, если это мой друг —  я его отлично знаю, я на этот idea stage могу немного подсобить. Это классика. Понятное дело, что потратить деньги есть на что. Имеется в виду то, что если у меня есть свободные деньги, то лучше уж я потрачу на благотворительность, например, та же школа Ayb, в которой мы… наш ребенок общий…

Синдеева: А расскажите про школу, раз уж мы до нее так добежали. Я не знала об этом, и тоже из интервью в первый раз услышала. И думаю: подождите, Рубен Варданян тоже делает какую-то большую школу. Это разные школы, и вы были первыми.

Ян: Там несколько проектов.

Синдеева: А как вообще так получилось? Причем здесь в Армении?

Ян: Я — выходец из Армении, я родился в Армении и физмат школу закончил в Армении. Если бы не ереванская физмат школа, если бы не мои друзья — выпускники физтеха, которые нас коачили в школьное время, то я бы никогда не поступил на физтех, а если бы я не поступил на физтех, не было бы вообще этой части моей жизни.

Синдеева: Это все-таки такая благодарность Альма-матеру.

Ян: Конечно. Физтех мне дал контакты со всеми моими партнерами. Это место, где ты попадаешь в очень сильно конкурентную среду, и ты становишься совершенно другим человеком сам, у тебя другие становятся цели и планки качества другие. Что касается Армении и школы Ayb, она называется Ayb — это первая группа армянского алфавита, мы, выпускники ереванской физмат школы, решили в какой-то момент вернуть свой долг нашей школе и хотели помочь просто физмат школе. Мы это сделали, но потом мы решили пойти дальше и поняли, что имело бы смысл создать новую школу. И в этом порыве объединилось сейчас около 100 человек, которые вместе собрали энное количество денег — сейчас порядка, наверное, 7-8 млн. долларов, нам надо всего 45 млн. долларов собрать, чтобы построить весь комплекс — это 11 зданий.

Синдеева: Это средняя школа?

Ян: Это буквально с детского сада до старшей школы. Сейчас мы запустили первые два корпуса, 240 ребят учатся уже несколько лет, это старшие классы, у нас есть выпуски, ребята уже поступили в Гарвард, Стэнфорд, ЭмАйТи, Физтех, МГУ. Мы побеждаем на международных олимпиадах. У нас школа оказалась очень сильной. Но она будет развиваться, будет средняя теперь добавляться школа, потом младшая школа.

Синдеева: Как я завидую Армении. А где она, в Ереване?

Ян: Да, она прямо в Ереване находится, в 15-ти минутах от центра, нам правительство выделило площадь 7 гектар и подвело дорогу, коммуникации, а мы уже все устраиваем там сами. И в Ереване, в Армении сейчас несколько интересных образовательных проектов. Один из них —  «Тумо», сделанный Сэмом Симоняном, таким селф-мейд мультимиллиардером американским, он в свое время пострадал. Его семья, как и многие семьи в Армении после геноцида 1915 года, оказалась на Ближнем Востоке, потом он переехал в США абсолютно без ничего и стал миллиардером, очень известный человек. Он создал центр, Рубен Варданян сделал — просто потрясающая школа совершенно в Дилижане. Мы делаем учебный кластер, но они немножко разные.

Синдеева: Вы как-то взаимодействуете между собой, чтобы усиливать друг друга?

Ян: Мы делаем учебный кластер. Но, они немножко разные.

Синдеева: Они разные все-таки идут?

Ян: Они разные.

Синдеева: Как-то взаимодействуют между собой, чтобы усиливать, может быть, друг друга даже?

Ян: Конечно. Мы взаимодействуем, они разные. У Сэма Симоняна это не общеобразовательная школа, это центр досуга скорее. Это после, after hours, так сказать, когда с трех часов дня до часу дети могут приходить заниматься компьютерной графикой, анимацией, рукоделием, музыкой.

Синдеева: Типа Дом пионеров.

Ян: Типа Дома пионеров, но это абсолютно фантастический Дом пионеров. Это площадь порядка 6 тыс. м2, сделана по уникальному дизайну, с различными самыми современными технологиями мультимедийными. Эта штука пропускает 10 тыс. детей ежемесячно. То есть это фантастически. То есть, дети, продолжая образование такое, они получают в определенном смысле профессию к десятому классу на уровне программирования, мультимедиа, графики, дизайна, музыки, перформанса и т. д. Мы занимаемся общеобразовательной частью, то есть, у нас нормальная школа. У Рубена — у него старшая школа, почти колледж. Но, тем не менее, это, конечно, вот этот проект он безумно притягивает с точки зрения того, что ты чувствуешь, что  ты не зря что-то делаешь. Зарабатывать деньги, чтобы потом тратить на такие проекты, это то, ради чего хочется.  

Синдеева: То, ради чего очень многие бизнесмены вообще работают.

Ян: Да, да.  

Синдеева: И, к сожалению, большое количество людей этого не понимает. И опять же, мне очень хотелось бы внутри этих программ об этом говорить, потому что все мои друзья, все мои знакомые, приходящие сюда, и просто вне эфира, вне телеканала большая часть обязательно имеет какую-то очень важную благотворительную часть себя либо, условно, благотворительного образования. Конечно, это очень здорово, потому что на самом деле ради этого работают, а не ради того, чтобы купить, я не знаю, еще одну машину или какой-то красивый дом. Хотя, наверное, это тоже хорошо, и это тоже может быть, но не эта цель. Я вот, среди моих друзей, в основном, амбиции такие, чтобы дать возможность своей душе, в том числе, как-то развиваться. 

Ян: Ради чего они, в чем смысл жизни? Смысл жизни, наверное, в том, чтобы, как некоторые говорят, изменить мир к лучшему. Другие говорят: вот, так сказать, оставить что-то, что будет жить после тебя. Это может реализоваться в детях, это может быть в творениях, это может быть в школе, в телеканале, в том, что будет жить после тебя. Это очень важная концепция. И бизнес, кстати говоря, сам по себе. На самом-то деле, благотворительность — кто-то этим занимается, кто-то — нет, это уже выбор каждого. Но, я считаю, что правильный бизнес — это тоже тот самый ребенок, который, если у бизнеса высокие этические нормы, если цель бизнеса — улучшить мир, качество жизни людей вокруг... Что такое маркетинг? Это создание продуктов, которые улучшают качество жизни людей вокруг. Правильно? Так что, в принципе, само по себе создание бизнеса, который будет жить — это тоже очень достойная цель.     

Синдеева: Вы сейчас живете на две страны, переезжая туда-сюда, семья все-таки в Америке?

Ян: Да.

Синдеева: И дети там же учатся?

Ян: Последние три года, после того, как я сломал руку, опять же, случайно.

Синдеева: Как решение?

Ян: Случайно.

Синдеева: Вот как это? Вы думали когда-то тогда,  что вот,  я когда-нибудь уеду или перееду вообще?

Ян: Да, я могу сказать, вы знаете, вы сейчас меня спрашиваете, мы же на «ты», да, Наташ? Ты меня спрашиваешь, и я хочу сказать, что я начинаю понимать, что-то у меня, наверное, не так. Что жизнь, как-то она случайностями поворачивает. 

Синдеева: Нет, просто ничего случайного не бывает, как раз все так.

Ян: Может быть, но, тем не менее, физикой я занимался, и вроде бы вот эти Lingvo, популярность Lingvo в тот момент изменила мои планы жизненные. Потом, значит, я занимался ABBYY, это  изменило  опять мои планы. А переезд он тоже получился совершенно абсолютно как-то странно. В принципе идеи того, чтобы увидеть лучше мир, потому что мы считаем себя больше людьми мира. В моей крови, я — наполовину армянин, наполовину китаец, но, мой родной язык — русский. И основное образование высшее я получил в России, при этом мой брат живет во Франции. В общем, у меня очень много связей культурных в других местах. В общем, короче говоря, мы с семьей, с моей супругой Аленой, мы решили,  что неплохо было бы нам пожить 5 лет здесь, 5 лет там. Потому что есть определенная важность этого, на наш взгляд. Это только так, были только мысли, естественно, жизнь, она никогда не позволяет реализовать все по плану. А тут я ломаю руку, и ломаю ее совершенно badly, так сказать, 16 отломков в локте.

Синдеева: Лыжи?

Ян: Нет, так уж случилось, в одном из наших, это уже неважно, это уже сейчас неважно, но, тем не менее, я падаю, значит, у меня ломается локоть. Первая мысль: не ампутируют ли у меня руку? Мне делают операцию здесь, в России, потом становиться понятно, что надо делать еще операцию. И мне делают операцию в Стэнфорде, там делают две операции, полгода или год восстановления и т.д. И пока я все это делаю, я пишу Алене письмо, что, слушай, а здесь вообще хорошая погода, здесь у нас офис вообще-то 30 минут ABBYY USA находится. И много знакомых, и это Кремниевая долина.

Синдеева: И вообще, я уже соскучился, приезжайте.

Ян: Да. «Давайте вы приедете, посмотрите, а вдруг вам тоже понравится». В общем, Алене понравилось, и мы решили, что, может, лет 10 мы этот кусок жизни поживем в Кремниевой долине. Потому что, в принципе, я все время жил по скайпу, у нас много офисов в разных местах, поэтому технически, где мне находиться, не так важно. Конечно, теперь, находясь в Кремниевой долине, большую часть времени я могу сказать, для человека из IT сферы это принцип, это тоже очень важно. Это очень важный, опыт в жизни такого количества идей, которые витают буквально…  

Синдеева: А что значит  витают? Вот тоже как? Презентации, встречи, вот как?

Ян: Как витают? Мне говорили об этом очень долго, ко мне приезжали ребята и говорили: «Давид, ты занимаешься искусственным интеллектом, computer sains, и ты не живешь в Кремниевой долине?». Я говорю: «А что я там не видал? Я там был, что. Хорошо, улицы, хорошая погода. Я в Москве — тоже все хорошо». Все правильно, в Москве тоже хорошо, и Сколково, и все это правильно, я здесь тоже нахожусь много. Но я не мог понять того, что ты можешь пойти вот так вот в кафе и посидеть с Гаем Кавасаки. Или пойти туда и посидеть с основателем Evernoute. И это происходит совершенно, ты никогда бы  не смог запланировать такую встречу.

Синдеева: И просто поговорить.

Ян: Ты просто пришел на день рождения к своему другу, вы наливаете, значит, сока вместе с человеком, оказывается, который в Стэнфорде занимается искусственным интеллектом и natural language processing. И у вас завязывается разговор, который приводит совершенно, так сказать, к бизнес-семинарам и т.д. И, конечно, много других аспектов. То есть, короче говоря, я советую, людям, которые занимаются сферой интеллектуальных технологий…

Синдеева: Все-таки это есть, не просто…

Ян: А проводить там время, не просто приезжать на 1-2 дня, а хотя бы пожить месяцок, два месяца, вот. И несколько раз в году проводить по 2-3 месяца там.

Синдеева: Ресторанный бизнес — это тоже для меня удивительная была история. Ну, правда, физика — это вообще, искусственный интеллект. И вдруг ресторанный бизнес. Я была недавно в вашем кафе, я не знала что это ваш.

Ян: ArteFAQ?

Синдеева: Да, это была пресс-конференция по итогам голосования премии «Политпросвет», и неожиданно вообще. Я говорю: «А что здесь?». Он говорит: «А здесь разное, кафе, музыка, вот здесь бар». Потом мне сказали, что вы имеете к этому отношение.

Ян: У меня дома на Красных воротах собиралось по 70 человек на 70 м2. И, в общем, мы решили, мои друзья, точнее, решили, что давай откроем место. Ты откроешь с друзьями, а мы будем туда ходить, потому что уже невозможно. У нас по лестничной клетке по диагонали жил Семен Фарада, периодически и он заходил.

Синдеева: И он был недоволен?

Ян: Нет, нет, наоборот, он как раз был доволен. Вообще как-то соседи оказались терпимыми. Но, тем не менее, мы не захотели злоупотреблять этим и, в общем, открыли сначала FAQ-cafe в Газетном переулке, потом — ArteFAQ, потом Defaqto, «Сестры Гримм», в общем, как-то так оно.

Синдеева: А вот это вот система, которую вы сделали, компьютерная система, которая обслуживает все рестораны, я не очень все понимаю. Но мне одна штука понравилась, которая отлично эксплуатировалась в  Uber, в Get Taxi, когда тебе уже не надо расплачиваться. Это действительно какое-то невероятное чувство свободы.

Ян: Да.

Синдеева: Когда тебе не надо думать, сколько у тебя будет сдачи или не будет. Это такая мелочь, которая дает тебе чувство счастья в данную минуту. В ресторанах я такого не встречала еще.

Ян: Как? Как же, как же?

Синдеева: А где?

Ян: Собственно говоря, это была сделка со Сбербанком, сделка века. Так вот, мы сделали сначала программу iiko, которая автоматизировала рестораны, и все было прекрасно. Мы хотели сделать это для первого нашего ресторана, хотели сделать такую программу.

Синдеева: Понятно, все началось как всегда для себя.

Ян: Да, как всегда. А потом смотрим — и «Кофе Хауз» работает на этой системе из бара. И вдруг мы смотрим — сейчас около 9 тыс. ресторанов в России и в 20 странах мира работает на этой программе.

Синдеева: Да, но, это же внутренняя, как работает это для потребителя — непонятно.

Ян: Да, внутренняя, вот. Три года назад, даже 4, мы как-то сидели в том же самом ArteFAQ и чесали головы. И вдруг пришли к такому неожиданному заключению, что наша программа 200 млн. раз в году открывает денежный ящик вот этих тысяч предприятий. Почему бы нам не сделать вот эти вот 200 млн. контактов, фактов коммуникаций между кассой и конечным пользователем, минуя, собственно говоря, ресторан, минуя всех, это же прямой контакт. Сделать так, чтобы что-то из этого получалась, какая-то, так сказать, история. Мы фактически это сделали, мы это сделали. Мы сделали такую систему лояльности, которая теперь уже есть система платежная. Она получила название platius, и Сбербанк приобрел 51% в этой компании.

Синдеева: Сбербанк не размещает у нас рекламу у нас этой штуки, поэтому я ничего не знаю.

Ян: Неважно, в общем, короче говоря, это фактически Uber, вот вы говорите, Get Taxi. Придумал это все изначально Uber. Так вот это Uber для ресторанов. То есть, вы приходите в ресторан, кушаете, когда вам пора уходить, вы нажимаете кнопочку на мобильном телефоне — и уходите, все. 

Синдеева: Он списывает с моего счета.

Ян: Да, он списывает с банковской  карты, которая привязана.

Синдеева: Почему я нигде это не встречала, мне нигде в ресторанах это не предлагали.

Ян: Это работает в том же самом ArteFAQ, работает в Coffee Bean. Сейчас это работает в ряде там «Кофе Хауз». Это только началось. Вся эта революция, она только начинается, у нас только тысяча первых ресторанов подключено к этому.

Синдеева: Я когда в машину сажусь, водитель на меня смотрит, да?

Ян: Да.

Синдеева: А там как? Официант?

Ян: Официант, кассир. Если вы зачекинились в заказ.

Синдеева: То есть, я должна зачекинится. То есть, я должна заказать или что-то?

Ян: Вы можете, там очень много механик появляется, и в некоторых местах будут ставить такие радиомаячки, вы их не будете видеть. Вы просто садитесь за столик, у вас на мобильном телефоне выскакивает: «Уважаемая Наташа, вы сели за столик №3 кафе такого-то. Хотите начать обслуживание?». Вы говорите: «Хочу».

Синдеева: Бежит официант?

Ян: Во-первых, бежит официант. Во-вторых, вы тут же можете, пока он еще не прибежал, заказать чаю, этого, этого. И он даже уже может принести это все. А потом, когда вы уходите, вы просто говорите: «Оплатить», если вы спешите. Если вы хотите традиционным образом обслуживаться, это не заменяет одно другим. Это если есть радиомаячок, но если его нет, то в тот момент, когда вы счекинитесь в заказ, в этот момент официант знает, кто вы. Пока вы анонимно сидите, вы можете никогда этого не сделать, может, вы не хотите этого. И эта штука, мы ее прочувствовали 4 года назад, когда еще ничего похожего не было, даже в Кремниевой долине не было. Но мы начали, мы запатентовали,  во-первых.

Синдеева: То есть, вас могут купить? Вот этот Сбербанк вас купил.

Ян: Да. Но Сбербанк сейчас уже не хочет никому это дело продавать. Но у нас в platius уже сидит 2,7 млн. человек, которые пользуются этой штукой.

Синдеева: Platius — это как программа или все-таки приложение? Что это?

Ян: Это для человека мобильное приложение.

Синдеева: Мобильное приложение.

Ян: Да, для человека это мобильное приложение.

Синдеева: Вообще я никогда не слышала об этом.

Ян: Понимаете, это вот только-только. Пройдет еще 3 года.

Синдеева: И вы будете стоить 18 млрд.

Ян: Не знаю, но, по крайней мере, через 3 года platius, будет так же известен, как и Get Taxi.

Синдеева: Но это...

Ян: Это меняет наше отношение к обслуживанию в магазинах, ресторанах, Это не только касательно ресторанов и магазинов, и на заправках, и в кинотеатрах. То есть, это единая система лояльности мобильных платежей, там знаете, какой сценарий, может быть? Вы подъезжаете, допустим, вы не хотите парковаться, негде парковаться или ребенок в машине, его невозможно оставить. Вы заранее составляете список закупки, подъезжая к «7 Континенту», вы говорите: «Вынесите, я подъезжаю».

Синдеева: Чудеса какие-то.

Ян: И вам выносит специальная служба.

Синдеева:  Но еще так не работает, но так будет.

Ян: Это все так будет.

Синдеева: Здесь очень важно сочетание логистики внутри этих заведений с вашей умной программой. Вы понимаете, программа все сделала, а дядя Вася?

Ян: Так вот, смотрите, в чем гениальность Ubera, в чем гениальность Get Taxi. Это маркет-плейс. То есть, на самом деле к вам приезжает не Get Taxi, к вам приезжает какая-то «Конкорд», «Сервис», но вы даже об этом не знаете. То есть, здесь то же самое. Мы создаем платформу, которая наполняется конкретными теми самыми дядями Васями, которые работают в Екатеринбурге. И в частности, вот этот сервис по выносу заказов, это совершенно независимая маленькая компания, которая может использовать нашу платформу для того, чтобы создать этот сервис. Они даже связываться с «7 Континентом» не будут. Она просто будет в «7 Континенте», такой покупатель, который будет выносить, а «7 Континент» просто будет видеть продажи. То есть это очень важно, на этом построена капитализация Uber, на этом построена капитализация Airbnb.

Синдеева: А что это?

Ян: Airbnb — это после Uber, вот эта система такси, она получила, сейчас оценивается в 40 млрд. $.

Синдеева: А, уже 40.

Ян: Да, да, она сейчас уже стоит 40 млрд. $.

Синдеева: Как быстро.

Ян: Следующая по капитализации, по-моему, около 20-30 млрд. — это система бронирования фактически частных квартир, домов и т.д. Здесь то же самое. Была создана правильная платформа, был создан правильный механизм рейтингования покупателей и продавцов, чтобы они не боялись. Правильная система биллинга защищенная и такая вот платформа маркетплейс, которая масштабируется и сама себя регулирует.

Синдеева: Расскажите про будущее, что будет с телевидением, с точки зрения технологий, лет через 10.

Ян: Здесь, скорее, вы всем расскажете.

Синдеева: Нет, нет, это про контент.

Ян: Нет, нет, вы и по технологиям всем дадите фору. Я хочу сказать, конечно, что в этом смысле, мне кажется, что то, что делает Дождь, это уникально в мире. Вот мы живем в Калифорнии, так сказать, и в общем, если честно, практически единственное, что мы смотрим, это Дождь. И вообще, та модель, на которую вы переходите, та модель подписки, на самом деле, я абсолютно здесь согласен, это самая честная и прозрачная модель продажи контента, и я очень хотел бы надеяться, что такая модель начнет, в конечном счете, доминировать, так сказать, в других областях, в других, так сказать, странах.

Синдеева: Технологически все равно, давайте пофантазируйте, вы же там, в Кремниевой долине, дышите этим воздухом.

Ян: Да, да. Вот тут очень много всего происходит параллельно, конвергенция. Вообще, огромный тренд, который происходит, это конвергенция онлайна и офлайна. То есть, то, что где был водораздел, вот интернет-магазин, а вот «Пятерочка» или «Глобус гурмэ» или что-то еще. Офлайн, онлайн. Сейчас это происходит полная конвергенция. У каждого человека в кармане мощный интернет-портал и еще возможность геопозиций различных радиомаячков, знающих, где, на какой полке я нахожусь. А благодаря таким системам как platius и другим похожим, мы знаем всю историю моих покупок в разных местах.

Синдеева: И мне уже с полки практически протягивают то, что я обычно покупаю.

Ян: Да, да. Вы подходите — и вам предлагается ровно то, что вам нужно, вы не тратите лишнего времени, вы получаете ту самую лояльность, которая нужна вам, а не кому-то. Так сказать, вот этот тренд конвергенции офлайн, онлайн — это общий тренд. Что  касается контента, продажи контента, я допускаю, что что-то похожее будет происходить и в контенте. Грубо говоря, во-первых, индивидуализация контента, я допускаю, что она найдет свою форму. Мы видим это, фактически Facebook для многих — это источник видео и текстового контента, новостного контента. Вот эти вот флипборды, приложения, которые агрегаторы контента, они тоже являются вот такого рода штуками, которые понимают, что мне нравится, что мне важно, что друзьям моим нравится, они предлагают очень сконцентрированный, очень эффективный, так сказать, контент.

Есть такие проекты в области юмора  youcomedy.me, Banan и т.д., где то же самое, это такой юмористический, видео или текстовый портал, который точно знает, что нравится моим друзьям, и предлагает мне шутки и юмор, развлекательные контент, который точно под меня заточен. Мне кажется, где-то здесь начнется рост совмещения социальных технологий, социально-сетевых технологий избранного контента и традиционных каналов, как вы. Вы уже не традиционный канал, вы уже на полпути к этому, на самом деле.

Синдеева: Может быть, в Кремниевой долине найдутся инвесторы, которым это интересно, и придут к нам. Давид, спасибо большое, у нас закончилось время. Я очень хочу вот этот platius проверить, как он работает. Желаю вам удачи, буду вас приглашать в гости еще раз.

Ян: Спасибо за то, что вы существуете. Я хочу сказать, что благодаря таким каналам, как вы, я думаю, что мы будем знать гораздо больше, чем мы знаем сегодня.