В очередном выпуске программы «Психология» психотерапевт, доктор медицинских наук Виктор Каган рассказал о том, почему его смущает то, что основы семейной жизни будут преподавать по материалам, подготовленным священником и монахиней, а также объяснил, как правильно преподносить детям основы полового воспитания.
Здравствуйте, меня зовут Виктор Каган. Я врач-психотерапевт. И я хочу поговорить на тему, которую я назвал «Крекс, фекс, секс». То есть не о том, как воспитывать детей в этом плане, а о том, что происходит вообще с отношением к этой теме. И толчком была вещь, которую вы наверняка знаете, это предложение курса «Нравственные основы семейной жизни», который собираются включить в обязательную программу обучения. Авторами курса являются священник и монахиня женского монастыря, которая до монастыря, не хочу лезть в ее личную жизнь, это не мои раскопки, как сообщает интернет, была неудачно замужем, развелась, ушла в монастырь. Вот эти вот два человека пишут «Нравственные основы семейной жизни», предлагая их в качестве части обязательной программы в российской школе.
Я когда это прочитал, я почувствовал себя, вы знаете, я даже не знаю где. Мне так повезло, что с конца 70-х годов мне пришлось заниматься этой тематикой — детской сексологией, детской психосексологией и делать, по существу, первые после свободного времени в начале века книги, пособия и так далее на эту тему. Мы делали это с Дмитрием Николаевичем Исаевым, с Игорем Семеновичем Коном. Я был тогда в теме, что называется. И вот я от этого сообщения вернулся туда, и мне показалось, что я оказался гораздо раньше, чем был до того времени.
Смотрите, что было тогда. В 1982-1983 году в школе появились курсы «Гигиеническое половое воспитание» и «Этика и психология семейной жизни». Предложили их Иван Васильевич Гребенников и Людмила Васильевна Ковинько. Гребенников вообще на этом инфаркт заработал, пробивая эти курсы. Но пробили. Значит, что получилось в результате практически, почему эта программа стала задыхаться? Потому что в 1982-1983 году курсы-то ввели программу, а пособий еще никаких не было. Первые пособия вышли в 1986 году — «Основы семейной жизни». И только в 1990-м — «Семейное воспитание», и то краткий словарь.
Значит, что получилось? Нужно было преподавать то, что педагоги преподавать не умели, к чему они были не готовы категорически никак. И преподавателя выбирали, знаете, так выбирают козла отпущения. Либо того, кому деньги нужны, либо самого бессловесного. Либо по какому-нибудь такому критерию: вот ты биологию преподаешь, вот тебе этику и психологию семейной жизни преподавать. Или там гигиенические основы. Физики преподавали, химики преподавали. Происходило это совершенно страшным образом.
Я тогда имел дело в Ленинграде с педагогами, занимался этим с педагогами города и области. Это было нечто, должен вам сказать. Это была непаханая целина их собственных представлений. Пока я им рассказывал о детской психосексологии, о подходах к детям, они это использовали как психотерапию. Они потом говорили: «Пусть он потом еще придет, почитает, потому что у меня улучшились отношения с мужем». Каким образом это происходило, я не знаю. Но система этим была на корню придавлена, просто плохим исполнением, не обеспеченным исполнением.
Настолько придавлена, ну как вам сказать — 1989-й год, «Руководство по гигиене для врачей» с грифом Минздрава» руководство для врачей», фраза: «Лучшим способом профилактики полового разврата у подростков является физкультура». Вы знаете, это вторая половина 19-го века примерно. Вот так оно было.
А как оно было на практике? А смотрите, как было на практике. Юрий Семенович Кон, он сексолог с мировым именем, выписал французскую пятитомную энциклопедию по полу. Первый том — для дошкольников, второй том — для младших школьников, с картиночками. Вы думаете, он ее получил? Нет, она легла в Спецхран. Он ее получил много-много лет спустя.
Часть таких картиночек для дошкольников я взял с собой. Я тогда читал обществознание в разных местах, был такой курс, где первая лекция была чья-то о нравственных основах советской семьи, вторая лекция была о психофизиологии семейной жизни, что я и читал. Я взял с собой картинки из этой энциклопедии для дошколят и читал на какой-то фабрике. Я сидел, ждал начала лекции и слышал, о чем говорят. Женщины, фабрика абсолютно женская, люди не знали, что я здесь сижу, они спокойно обсуждали эту тему. Это была одна картинка. Вообще обсуждали будьте-нате. Я не могу передать этот язык, потому что Роскомнадзор, думаю, обидится, если я воспроизведу точно, и обвинит меня в чем-нибудь.
А потом началась лекция. Я показывал эти картинки, слайды. И после лекции подошла организатор и сказала: «Знаете, Виктор Ефимович, вот очень большая просьба: когда вы в следующий раз будете читать, пожалуйста, гасите свет в зале». Я говорю: «Почему?» — «А стыдно». Это взрослые женщины при виде картинок из энциклопедии для дошкольников. Вот примерно был такой уровень.
Куда мы сегодня укатываемся? У меня такое впечатление, что еще раньше этого уровня. Потому что те программы не состоялись, не были дотянуты, потому что Союз развалился, потому что менялись министерства, потому что менялась школа, потому что Иван Васильевич умер, толкать было некому, потому что Людмила Васильевна постарела, потому что все менялось. Попытались сделать какую-то экспериментальную программу, но она шла через министерство, а министерство исполнителей на программу набирало старым способом — кому надо дать заработать. Ну, соответственно, такую и программу построили. Потому что там были знакомые, чиновники, еще кто-то, еще кто-то, она быстренько провалилась с грохотом.
Если смотреть на то, какой должна быть эта работа по уму, что называется. Есть несколько моделей того, что раньше в стране называлось половым воспитанием, сегодня можно назвать сексуальным просвещением. Одна модель — репрессивная: чем меньше сообщаем, тем лучше. Нельзя то-то и то-то, это единственный правильный путь. Говорим мало и запрещаем. Это модель, ну я не знаю, советского времени.
Есть модель разрешительная — так называемая пермиссивная: все правильно, все нормально, могут быть разные пути, все пути хороши. И есть модель, что называется, золотой середины — демократическая, когда предоставляется необходимая информация, когда говорят: «Делай так, а не иначе, потому что…» и когда говорят: «Все пути хороши, выбирай свой».
Какую модель выбирает для себя общество, это зависит от структуры общества. Мне казалось в 80-е годы, когда вот эта работа начиналась, что мы двигаемся от репрессивной модели к демократической. Сейчас я вижу такой откат обратно в репрессивную модель, такую подмену сексуального просвещения вопросами нравственности, такую запретительную, что единственное, пожалуй, спасение заключается в том, что, в отличие от советского времени, сегодня много литературы, есть интернет, есть разные программы, и ребята информацию, если им не дают ее в школе, могут получать уже не в подворотне, а там. То есть у них есть шанс получить более толковую информацию.
Во что может превратиться масса недовольств сексуальным просвещением, воспитанием, подготовкой к семейной жизни, зависит даже не от того, что написано в программах, а от того, как программы исполняются. Я вам два эпизода приведу. Конец 70-х – начало 80-х, мой сын в 8-м классе, весна, май-месяц, урок биологии. Он приходит и говорит: «Батя, нам сегодня рассказывали о размножении. И вот пока биологичка рассказывала об одноклеточных, все было замечательно. Но чем больше клеток было в размножающихся организмах, тем больше она краснела, запиналась, спотыкалась. А когда она дошла до человека, я бы рассказал лучше».
И это была правда. Спустя много лет, когда его дочка уже была в 8-м классе, он мне прислал растерянное письмо. Она училась в одной из таких хороших школ. Говорит: «Не знаю, что делать. У них был урок полового воспитания, и учительница им говорила примерно вот что: что сперма вообще отвратительна на вкус, но хороша для кожи лица, что мальчики, потому что идиоты, они не знают, где у девочек какие дырочки, поэтому часто попадают не туда. Поэтому если ты там что-то делаешь, то ты дура, а мы всего этого не знали, потому что Брежнев это запрещал».
Это же не беда программы. Это опять беда этой учительницы, это опять беда того, что вышел преподавать человек, абсолютно не готовый к этому преподаванию.
Если посмотреть на задачи, какие они должны быть, что должны решать такие программы, это должно быть сексуальное просвещение, как быть с сексом. Причем очень важно в сексуальном просвещении, знаете, говорили, что лучше начать на год раньше, чем опоздать на час, потому что за этот час ребенок может получить очень травмирующую информацию. Дошкольник еще в пубертат не вступил, он еще слышит обо всем таким чистым мозгом, когда ему говорят о сексе, он воспринимает явление без гормональной накачки, без всего этого. Он спокойно воспринимает.
Поэтому основная масса сведений, да, конечно, на доступном уровне, да, конечно, деликатно должна даваться с самого такого возраста, когда ребенок доступен какому-то обучению — с детского сада, по крайней мере, со старшего детского сада. С тем, чтобы дальше уже было нормальное отношение к этому, и чтобы это не вызывало дикого возбуждения. Потому то, что я помню по собственной жизни, и то, что я видел еще по 80-м годам, господи, слова «тычинки» и «пестики» на уроке биологии вызывали жеребячий хохот подворотный, потому что уже все настроено на это. Поэтому это лучше сообщить раньше.
Вторая задача связано с так называемыми половыми ролями. Сегодня это очень демократично. И когда мы говорим, мы уже используем даже не слово «пол», в котором много анатомии, а «гендер». Это очень важно с тем, чтобы индивидуальные вариации, дети, у которых есть вариации, а они есть, они гораздо чаще, чем мы думаем, чтобы ребенок не ушибался ими об очень жесткие социальные вещи. Чтобы он мог сохранять самоуважение, не быть белой вороной, не быть забиваемым, не быть наказанным, если он ведет себя чуть не так. Чтобы мальчик, которому нравится играть на скрипочке и рисовать, не был в классе бабой и так далее. Вот вторая задача.
Третья — ответственное супружество. Это семья. И тоже не нравственные ценности, а ответственное супружество. Еще одна — ответственное родительство. И еще одна задача — здоровый образ жизни: профилактика инфекций, связанных с полом и так далее. Вот это вот вещи, которые должны быть в таких программах. И в здоровом виде такие программы — это не то, что вводится революционно: вот сейчас прикажем и будет. И начнем там с 8-го класса, до этого ничего, а с 8-го класса начнем. Это должны быть преемственные программы, начинающиеся с раннего возраста, подхватывающие друг друга, дающие возможность ребенку сориентироваться, привыкнуть, принимать информацию не искаженно, не сексуально озабоченно принимать информацию о сексе.
Противников тогда было достаточно, тогда нас долбали, в общем, почем зря, и сейчас достаточно. Поэтому я не знаю, взывать, скажем, к министерствам? Они меня все равно не услышат, им программу дашь — едва ли смотрят. Это пустое дело. Если к кому-то обратиться, это, знаете, да просто к людям. Если вы родители, если у вас у самих есть какие-то проблемы, связанные с этим, если вы учителя и работаете с детьми и так далее, прикиньте примерно, хоть немножечко вот то, о чем я говорил, посмотрите, что с этим творится. И попробуйте ответить себе на вопрос, что вы можете в этой области сделать полезного для детей. Потому что лозунг «Давайте бороться за нравственность» — все зависит от того, что мы на нем нарисуем.
Если сегодня на нем рисуют одно, а завтра нарисуют прямо противоположное, те же 84% будут продолжать бороться за нравственность, но она будет уже чем-то противоположным. Так человеческое общество устроено, эти цифры почти императивны, так во всех обществах. Просто посмотрите, что вы делаете, и попытайтесь исходить из интересов ребенка.
Можно сколько угодно говорить о нравственности, но можно подойти к ребенку, подойти не физически, а посмотреть на него и обратить внимание на то, насколько для него тяжело и обидно быть белой вороной. Насколько девочке, которая любит стрелять, машины водить и так далее, насколько ей тяжело и обидно быть отвергаемой в детской среде. Позадавайте себе простые вопросы.
У меня есть друг, и он в те годы в 80-е вел уроки в школе. Причем, знаете, он вел уроки этики и психологии семейной жизни в Эстонии. И он добился разрешения с разрешения родителей первоклашек устроить для них факультатив на эти темы. И вот сколько-то, четверо или пятеро родителей, согласились. И он стал с этими детьми заниматься. И родители сидели. Через некоторое время количество детей увеличилось, родители стали захаживать. Но очень интересным был момент, когда на урок пришел его девятиклассник и сказал: «Можно я у вас посижу?». А он ему сказал: «Слушай, зачем? Мы же все это делаем, ты уже продвинутый, у нас есть все в старшем курсе». А тот сказал: «Знаете, да, это так. Но я понял, что я что-то упустил, когда я был вот в этом возрасте». И вот это очень точно и, господи, если бы кто-то так к математике относился, если бы кто-то, западая в математике, добровольно пришел посидеть, послушать начало математики.
Есть вещи, которые могут быть грубоваты в примерах. Один из моих знакомых вел такие уроки по секспросвету с подростками. Как прекратить жеребятину? Я это знаю по своему опыту. Мне как-то подменили лекцию для воспитателей лекцией для ПТУ на Украине. И я оказался перед залом птушников, человек 500, подростки. И я им должен рассказывать о сексе. И я думаю: «Что я делать-то буду? Это же такая жеребятина будет». По счастью, у меня с собой оказались слайды с изображениями этапов беременности. И я им вначале решил показать им эти слайды: вот зачатие, вот первый организм, вот он растет, вот ручки-ножки появляются, вот еще что-то. Потом очень деликатный снимок родов, когда вот головка высовывается. Потом я им сказал: «Знаете, зачем я вам это показал? Для того, чтобы напомнить, что вы на свет появились так же». И вы знаете, спокойно прошла лекция, без жеребятины, с толковыми вопросами. Они оказались нейтрализованными просто.
Что он делал? Он приносил несколько искусственных членов в класс. Ляпал их к стенке и говорил: «У вас никогда такого не будет. Никогда. Так что можете обзавидоваться, но у них, — показывал он на эти штуки, — нету того, что есть у вас. Они не умеют быть нежными». И вот это педагог, не так важно, что он показал, как важно, в какой контекст он это врисовал.
Я думаю, что такие системы в России будут еще долго в качающемся состоянии, в трудном состоянии. Но я думаю, что они постепенно будут складываться, и трудности связаны с тем, что не может быть сексуальная культура в условиях культурных пертурбаций, культурных разрух. А мы это именно сейчас и переживаем — разноголосицу, разнобои, конфликты и так далее. Очень трудно простраивать сексуальную культуру. Сейчас этим пытаются командовать органы образования, но, знаете, если бы учителю математики запретили вспоминать на уроках геометрии о существовании геометрии Лобачевского, а можно только Эвклида, то никто бы от этого не выиграл. Но на это потребуется время.
