«Полное бессилие власти и взрыв сознания». Почему развалился СССР

Я очень рада представить нашего сегодняшнего первого лектора, историка Андрея Зубова. Тема его лекции «Обрушение системы. Последняя попытка спасения советской власти. 19 августа 1991 года». Я сейчас уступлю место Андрею Борисовичу, я скажу буквально одно слово о том, что, конечно, не случайно эта лекция сегодня, накануне 25-й годовщины путча. И в общем, прошло 25 лет, и мы можем сказать, что дата эта из коллективной памяти вытеснена, ее не отмечают на официальном уровне, про нее очень мало что помнят люди младше 1980, условно, года рождения, и это тоже не случайно. Совсем недавно мэрия Москвы отказалась санкционировать траурный митинг в память о погибших во время путча, отказалась санкционировать его рядом с мемориальной доской этим трем погибшим людям. И это, в общем, такая сознательная насаждаемая амнезия, которая мне кажется вполне пугающим симптомом. Я хотела сказать, что завтра у нас весь день будет посвящен спецэфиру ровно об этих событиях, спецэфиру о путче 1991 года. У нас будут участники этих событий, мы будем вспоминать ход событий, будем вспоминать о том, как это было. И лекция Андрея Борисовича оказывается, таким образом, первым этапом нашего спецэфира, за что я вам отдельно благодарна. И я передаю вам слово.

Благодарю вас. Дорогие друзья, действительно, это не просто забвение. Это забвение с очень простой целью, то, что происходит сейчас, это забвение, чтобы не проводить параллели, чтобы люди не заметили аналогий, а заметив, не сделали бы выводов. А между тем, события четвертьвековой давности удивительно корреспондируются с сегодняшним днем. И не случайно мэрия Москвы, на самом деле самые высшие власти Москвы, впервые за 25 лет не позволили провести около Белого дома 22 числа митинг в честь первого поднятия русского национального флага. 24 года этот митинг проводился, его проводили люди, которые охраняли Белый дом, которые были живым щитом, среди этих людей был и я в те баснословные дни августа 1991 года. Вот впервые сказали «нет». Тем самым заявили, что так же, как в 2000 году Путин сменил гимн на советский, видимо, и флаг русский им более не дорог. И вот, думая о тех событиях, я задаюсь вопросом, когда все это началось, когда видимым образом началось обрушение системы. Я не буду идти далеко в прошлое брежневского времени, безусловно, моменты приближающейся катастрофы были видны уже с высылки Солженицына, с афганской войны, но реально внимательные люди поняли, что все ломается, что не только трещит, но и разламывается, в 1988 году.

И первым знаком наступающей катастрофы, грядущего конца советского режима была серия межнациональных конфликтов, которая началась конфликтом армяно-азербайджанским в Карабахе, и вскоре это стал конфликт между Арменией и Азербайджаном, это 1988 год. Именно в 1988 году произошла резня в Сумгаите, в 1988 году потоки беженцев пошли из Азербайджана в Армению армян, из Армении в Азербайджан азербайджанцев. И именно в конце 1988 года, как раз, когда произошло страшное Ширакское землетрясение, в эти дни ваш покорный слуга вместе с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, Галиной Васильевной Старовойтовой, Баткиным, мы прилетели в Баку, в Ереван, в Степанакерт, пытаясь разрешить этот конфликт, имея на руках не просто слова «давайте жить дружно», а совершенно проработанный рядом моих коллег и мной проект урегулирования Карабахского конфликта, армяно-азербайджанского конфликта. Но ни мы ничего не смогли сделать, ни власти не смогли ничего сделать. И вообще, то, что Александр Николаевич Яковлев и Михаил Сергеевич Горбачев обратились к академику Сахарову и сказали: «Помогите нам, мы не можем», именно это вызвало нашу странную делегацию к жизни. То, что власть огромного Советского Союза, владевшего к тому времени 37% суши мира, и примерно таким же процентом населения земного шара, то, что вот эта гигантская империя стала рушиться, — это был первый знак. Она ничего не смогла сделать в этом межнациональном конфликте. Как вы знаете, незадолго до декабря 1988 года Горбачев решил действовать по старинке, он ввел в Азербайджан войска, и в Карабах. Немало людей погибло, потому что в Баку азербайджанцы попытались остановить танки, немало людей погибло. Но в итоге цели достигнуты не были, полное бессилие власти. Я помню эти встречи с Визировым в Азербайджане, встречи в Ереване с партийным руководством, встречи в Степанакерте, и в Шуше, где тогда еще были азербайджанцы. И всюду ощущение безвластия, полная потеря управляемости системой. Вскоре то же самое произошло в Абхазии, в Южной Осетии, в Приднестровье, в Ферганской долине до этого. Первое такое движение, которое удалось подавить, это было движение в Казахстане еще в 1986 году, когда протестовали против назначения Колбина первым секретарем ЦК КП Казахстана. Но именно Армения и Азербайджан начали этот удивительный процесс развала.

А следующий этап этого развала — это была подготовка, это были выборы в Совет народных депутатов. Выборы в Совет народных депутатов прошли 26 марта 1989 года, и хотя было сделано все для того, чтобы победила Коммунистическая партия, у нее была своя «красная сотня», но на самом деле эти выборы показали полный крах старой системы. Десятки первых секретарей обкомов, райкомов, секретарей ЦК республиканских компартий потерпели поражение, так же, как командующие военными округами многозвездные генералы, и другие деятели высшего эшелона партийной советской номенклатуры. Результатом этих выборов было то, что в Совете народных депутатов, в котором было 2250 человек, в этом Совете народных депутатов СССР образовалась независимая фракция, межрегиональная депутатская группа, которая формально объединила 360 человек, немного, 15%, но иногда, по некоторым голосованиям, доходила до 800 человек.

7 июня 1989 года эта депутатская группа сформировалась, и в ее руководство вошли Борис Ельцин, Юрий Афанасьев, Попов, Андрей Дмитриевич Сахаров, и эстонский профессор Тартуского университета Виктор Пальм. Началась борьба. Я думаю, что люди старшего поколения, моего поколения и чуть младше, прекрасно помнят, что произошло тогда со всей страной. Люди перестали что-либо другое смотреть и слушать, все слушали только прямую трансляцию, или ее повтор ночью, из зала Верховного совета. Это был абсолютный обвал, это было впервые за 70 лет, а то, что было в Государственной Думе Российской империи, понятно, тогда и телевидения не было, и радио не было, и никто, в общем, не помнил того, что там было, только читали стенограммы немногие грамотные люди старой России. А вот теперь впервые это были открытые дебаты. И пусть таких людей, как Сахаров, освистывали, закрикивали, пусть, я очень хорошо помню, как Горбачев, который председательствовал на этом Съезде, Генеральный секретарь ЦК, был вынужден терпеть обвинения в свой адрес. Я помню, как он сказал Галине Васильевне Старовойтовой: «Товарищ Старовойтова, не вносите элемент», больше он ничего сказать не смог. Вы понимаете, это было неслыханно. Тогда, в эти дни, или буквально перед этими днями, в апреле 1989 года, произошла знаменитая бойня в Тбилиси, во время которой солдаты советской армии, вызванные для подавления волнений в Тбилиси, применили саперные лопатки, другое холодное оружие, и в результате погибло, было изувечено и затоптано, немало людей. И грузинские депутаты требовали, чтобы это было осуждено, чтобы это было признано преступлением. Генерал Родионов, который всем этим командовал, был вынужден оправдываться. А я помню, как в декабре 1988 года, когда мы были с Сахаровым в Баку, генерал Родионов был там, он был тогда чрезвычайным командиром этого Кавказского военного округа, и в здании округа, которое высилось над всем городом, оно стояло на высоте, вы помните, что Баку — это амфитеатр, идущий к морю. Так вот, это здание штаба военного округа находилось на вершине амфитеатра, и генерал Родионов, картинно стоя перед всеми нами, заложив руку за руку, в ладно скроенном мундире, говорил: «Какой гигантский город!», — видимо, он Булгакова «Мастер и Маргарита» начитался, — «Какой огромный город! А единственная власть в нем — это я». И вот этот человек был вынужден через несколько месяцев оправдываться перед грузинскими и присоединившимися к ним, естественно, русскими депутатами Межрегиональной группы, оправдываться за свои действия, неловко оправдываться за них.

А наступала новая тема, которая с 1987 года стала темой Балтии. Это «откройте нам тайное соглашение пакта Молотова-Риббентропа», приложения пакта Молотова-Риббентропа. Балтийцы не очень волновались проблемами чистого исторического знания, они понимали, что этот сговор Гитлера со Сталиным делает присоединение Балтийских государств абсолютно незаконным. Это не добровольное волеизъявление народов, а это грубый дележ двух хищников. И Горбачеву пришлось это сделать. А польские депутаты, от поляков России, Белоруссии, Литвы, они говорили, откройте нам Катынь, они требовали документы по Катыни. И поляки требовали документы по Катыни из-за стен Съезда. И приходилось говорить и о Катыни, и о других преступлениях коммунистического режима. Для подавляющего большинства людей Советского Союза, а все это транслировалось на всю страну, от Владивостока до Кушки, и от Закарпатья до Эстонии, это было откровение, это был взрыв сознания. После этого уже возврата к прошлому быть не могло.

И хотя 14 декабря 1989 года, уже на II Съезде Совета, после хамских выходок некоторых депутатов, умер Андрей Дмитриевич Сахаров, немногие говорили, что он умер, его смерти помогло КГБ, и мы до сих пор не можем точно сказать, так это или нет, но после этого события принимают совсем уже обвальный характер. 11 марта 1990 года Литва провозглашает независимость, 30 марта — Эстония, 4 мая 1990 года — Латвия. Пройдет совсем немного времени, один год, полтора года, и эти страны будут уже приняты в Организацию Объединенных наций 17 сентября 1991 года.

Во время съезда начинаются забастовки, тоже неслыханная до это этого в Советском Союзе ситуация. Вы помните, что забастовка в Новочеркасске, при Хрущеве, закончилась жесточайшим расстрелом народа, казнью зачинщиков и концы в воду, все было замолчено. Теперь уже замолчать невозможно. 10 июля 1989 года первая забастовка в Междуреченске, на Кузбассе, а вскоре на Кузбассе бастуют 180 тысяч шахтеров. В Донбассе, том самом Донбассе, где сейчас развеваются георгиевские ленточки, тогда бастует 300 тысяч шахтеров. Бастует Печорский бассейн, бастует бассейн Караганды, в Казахстане. Вот те требования, с которыми выступили шахтеры Воркуты, те требования, которые они направили тогда, в июле 1990 года, в Верховный Совет СССР. Послушайте эти требования, и сразу в них вы почувствуете, что неслучайно амнезия поразила нынешнюю российскую власть.

Первое: «Действительно передать власть Советам, фабрики — рабочим, землю — крестьянам». То есть, частная собственность. «Отменить выборы в Верховный Совет от общественных организаций». То есть Коммунистическая партия, комсомол, отменяется. «Отменить 6 статью Конституции». О, эта 6 статья Конституции! Тут она звучит, но скоро она прозвучит на всю страну, в феврале 1990 года об этом узнает каждый, тот, кто никогда в руках советскую Конституцию не держал. 6 статья Конституции — это статья, которая утверждает гегемонию, верховенство Коммунистической партии Советского Союза, что она ведет советский народ. Отменить эту статью! То есть то, с чем пришли коммунисты к власти в 1917 году, то, ради чего они убили миллионы людей тогда, во время Гражданской войны и Красного террора, то, ради чего был устроен Голодомор 1932-1933 года, унесший жизни примерно 7 миллионов человек, то, из-за чего Сталин устроил красный большой террор в 1937-1938 годах, все это теперь ставится под вопрос, и требуется все это бросить в корзину ненужных бумаг.

Четвертое: «Проводить прямые тайные выборы Председателя Верховного Совета, председателей местных советов, городских и районных начальников милиции». Обратите внимание, не только выборы демократические, фактически настоящие выборы всех уровней власти, самоуправление, то самое реальное самоуправление, которого в нашей стране нет до сих пор. Его же нет! Но даже выбирать шерифов, что уже совсем неслыханно. Министерство внутренних дел, вместе с господином Колокольцевым, наверное, вздрогнуло бы от такого требования, но это требование было сформулировано летом 1989 года, 27 лет назад. «Отменить законы о митингах, антидемократические». Разве нам сейчас не надо отменить антидемократические законы о митингах? Я это знаю на своей шкуре. «Прекратить финансирование братских тоталитарных режимов». Как там чувствует себя господин Асад, после этих слов? «Утвердить право граждан объединяться в политические партии, стоящие на платформе ненасильственных действий». Ну, вроде бы партии сейчас разрешены, но как трудно каждой из них создаться, тем более зарегистрироваться. Та партия, от которой я иду в Думу, Партия народной свободы, получила регистрацию только благодаря решению Европейского суда по правам человека, а не по воле московских кремлевских властей. «Запретить совмещение постов Генерального Секретаря ЦК КПСС и Председателя Верховного совета», то есть фактически разделение властей. Тот принцип, который абсолютно нарушен, по факту, нынешней властью. И наконец, что приятно говорить в передаче «Дождя», «вывести средства массовой информации из-под контроля КПСС». Из-под контроля КПСС они выведены, но другой контроль, пожестче КПССного , я бы сказал, погрубее, похамоватее. Вот что происходило в 1989 году.

В январе 1990 года формируется движение «Демократическая Россия», которое уже ставит принципиально антикоммунистические задачи. 4 февраля 1990 года в Москве происходит 150-тысячный митинг против 6 статьи Конституции. 150 тысяч человек! Что там площадь Сахарова, с ее 100 тысячами, в декабре, 24 декабря 2011 года, отдыхает. Что с москвичами стало теперь? Тогда против 6 статьи Конституции выступило 150 тысяч, а власть колеблется. Тогда 25 февраля вышло 250 тысяч, и вышло уже впервые под трехцветными русскими флагами, что вообще неслыханно. Флаг, за который сажали, который называли «власовским», хотя под этим флагом шла Россия с Петра до Николая II, этот флаг развевался теперь над четвертьмиллионной демонстрацией. И власть дрогнула. Вот вам пример, который опять же не хотят вспоминать, пример, который хотят подвергнуть амнезии, забвению. А мы хотим, если уж играть греческими словами, и делаем это сейчас с вами, произвести «анамнезис», воспоминание, припоминание всего этого, это очень важно. Власть дрогнула. 25 февраля эта четвертьмиллионная демонстрация, которую назвали полу в шутку, полу в всерьез февральской революцией, кроме лозунга «Долой 6 статью!» были два других лозунга: «Долой КПСС!», «Долой КГБ». Именно под этими тремя лозунгами была демонстрация. И 14 марта 1990 года, после решения сначала Политбюро ЦК, потом решения Съезда, 6 статья исключена из Конституции. 14 марта 1990 года.

Возникает фракция «Союз», которая выступает против всех этих нововведений, за восстановление этой статьи, но она получает немного голосов в Верховном Совете и в Совете народных депутатов. Горбачев выдвигает себя в качестве президента, Лукьянов его выдвигает, если формально, но, конечно, Горбачев хочет стать. Да, он разделяет власть, он хочет стать уже не Председателем Верховного Совета, а президентом Советского Союза. И III Съезд Советов голосует за это предложение Лукьянова. Вы думаете, что он принято единогласно? Или при одном Дмитрии Гудкове против? Нет, дорогие друзья. Менее 60% членов III Съезда Советов проголосовали за Горбачева. Больше 40% проголосовало против него. Все-таки это тоже вспомнить, тогдашняя власть играла, манипулировала, обманывала, подкупала, но не фальсифицировала. Не фальсифицировала! И не назначала только своих людей, фальсифицируя выборы. Вот что удивительно.

Итак, 4 марта 1990 года происходят выборы народных депутатов Российской Федерации, не СССР, а Российской Федерации. И на этих выборах, это уже прямые выборы, в них уже нет этой «красной сотни», это прямые выборы депутатов в самой простой, мажоритарной схеме, на мой взгляд, вообще для России самой подходящей, когда одномандатные округа по всей стране. И коммунисты на них собирают немногим более 50% голосов. Выбираются главы Москвы и Петербурга, и это тогда известные антикоммунисты — Гавриил Попов и Анатолий Собчак. Ельцина выбирает новый Верховный Совет РСФСР своим председателем, то есть Ельцин обретает силу, вскоре он обретет еще большую силу.

В это время идет создание политических партий. В сентябре 1989 года первая несоветская партия возникает на Украине, это «Рух» Украины. В декабре 1989 года формируется партия, которая до сих пор существует в нашем политическом спектре, и глава которой, все тот же, говорил вчера о том, что он за перенос президентских выборов и за то, чтобы его избрали премьер-министром. Вы догадываетесь, о ком идет речь. Так вот, на самом деле об этой партии, чуть-чуть об этой партии. Александр Николаевич Яковлев в своей книге «Сумерки» вспоминает: «Во время перерыва между заседаниями какого-то очередного собрания члены Политбюро сели пообедать. Михаил Сергеевич был хмур, молча ел борщ». Понятно, декабрь или осень 1989 года. «Поднялся Крючков, глава КГБ и сказал примерно следующее: «Михаил, Сергеевич, выполняя ваше поручение, мы начали формировать партию. Назовем ее по-современному, подобрали несколько кандидатур на руководство». Конкретных фамилий Крючков не назвал, Горбачев промолчал. Но известно, что через ЦК Коммунистической партии Российской Федерации, только что созданной, было переведено заместителю партии, той самой, ЛДПР Завидия три миллиона рублей, тогда это были неплохие деньги. Один из руководителей КГБ в годы перестройки Филипп Бобков вспоминал: «ЦК КПСС предложило создать псевдо-партию, подконтрольную КГБ, через которую направить интересы и настроения некоторых социальных групп. Я был категорически против. Это была чистая провокация. Тогда за это взялся сам ЦК КПСС. Один из секретарей партии занимался этим. Так они родили известную либерально-демократическую партию и ее лидера, который стал весьма колоритной фигурой на политическом небосклоне», — «Диалог» №10, 2000 г.

Александр Николаевич Яковлев полагает, что «этим заявлением Бобков отводит вину за создание ЛДПР от КГБ, где в действительности эта партия и была создана в сотрудничестве с ЦК КПСС», — «Сумерки», с. 574-575.

Вот так формировались первые политические партии. В июне 1990 года возникла «Российское христианское демократическое движение» Виктора Аксючица. Тогда же «Республиканская народная партия» Николая Лысенко. В мае 1990 года «Демократическая партия России» Травкина. После отказа Коммунистической партии от абсолютного доминирования партии стали возникать одна за другой. 20 октября 1990 года «Демократическая Россия» совершила неслыханный до того в Советском Союзе шаг, а запомним, что Советский Союз существует, со всеми КГБ, со всей огромной армией, со всей огромной милицией, она потребовала отставки Горбачева и его премьер-министра Рыжкова. Не путать с Володей Рыжковым, алтайским. Это другой человек, не родственник.

В июле 1990 года проходит последний XXVIII Съезд КПСС. Из 21 миллиона членов партии ушло к этому Съезду 6 миллионов человек. Это большие цифры. На Съезде Ельцин предлагает переименовать партию в Партию демократического социализма, изменить программу, и отказаться от идеи диктатуры пролетариата даже в программе партии. На это не идет Горбачев и руководство Съезда. Ельцин вышел из партии. И совсем как когда-то Ленин на II Съезде, покинул Съезд. Он покинул Съезд, заявив удивительный для бывшего секретаря свердловского, екатеринбургского, обкома и секретаря ЦК, удивительные два лозунга, он выбросил, уходя из зала: «Никакого коммунизма! Никакого социализма!». Надо сказать, что это были сильнейшие лозунги, и опять же мы вспоминаем амнезию.

Мучается власть, что делать дальше? Идет тотальный развал экономики, распадаются связи между республиками, начинается исчезновение всего из магазинов. Я прекрасно помню сам, как я для моей беременной жены искал молоко в Москве и не мог его найти.

В это время размышляют о том, что надо переходить к рынку, решают, что следующая, 13-я пятилетка, которая никогда не наступила, слава богу, будет пятилеткой перехода к рынку, и за 6-8 лет мы перейдем к рынку. В июне 1990 года предлагаются разные проекты перехода к рынку. Удивительное дело — никто в России не вспоминает, что на самом деле переход к рынку — это в первую очередь возвращение собственности, которую большевики отняли, проведя коммунистическую революцию в 1917-1918 годах. Об этом не вспомнил никто — ни «500 дней» Явлинского, ни экономическая платформа Шаталина. Основа перехода к рынку — частная собственность. Но никто не подумал, что права частной собственности были нарушены коммунистами. Это принципиально отличает ту, 25-летней давности революцию от революции 1990 года в центральной Европе, когда вопрос о собственности был первым вопросом вместе с вопросом о демократических свободах. Это говорит о том, что за 70 лет большевики хорошо поработали в России. Память о былых правах, о былой России была изглажена практически полностью.

12 июня 1990 года принята Декларация государственного суверенитета Российской Федерации Верховным Советом Российской Федерации. Половина — коммунисты, но тем не менее «за» голосуют 907 человек, «против» —13, воздержались — 9. Опять же очень странная вещь этот суверенитет Российской Федерации. Никто не вспомнил, что Российская Федерация — это в сущности искусственное образование, вычлененное Лениным и Сталиным из тела Российского государства, что его границы совершенно условны, они не совпадают ни с какими этническими границами, они много раз менялись и перекраивались, это условные границы. Но тогда об этом никто не вспомнил, никто не заикнулся, ни Ельцин, ни Горбачев, ни Коммунистическая партия Российской Федерации, которую создал небезызвестный, но давно уже забытый Иван Полозков при помощи своего верного помощника Геннадия Зюганова. Геннадий Зюганов был тогда очень озабочен одной идеей, что все, что происходит сейчас в Советском Союзе, говорил он, это происки западных спецслужб. Понятно, что один человек, который потом станет президентом России, очень благосклонно уже тогда воспринимал эти слова своего коммунистического товарища.

В октябре 1990 года Верховный Совет Российской Федерации принимает важнейший закон о том, что за исполнение союзных законов на территории Российской Федерации должно следовать административное наказание, если они не одобрены, естественно, Верховным Советом Российской Федерации. Бюджет на 1991 год сверстывается для России отдельно. Ельцин в это время произносит свои знаменитые слова: «Берите суверенитета столько, сколько можете проглотить». Он это говорит всем автономным республикам.

В этой ситуации, в ответ на эти решения Ельцина, происходит так называемый контр-переворот Горбачева. В ноябре 1990 года он отстраняет ряд достаточно демократически настроенных министров, например того же Бакатина, который стоял во главе МВД, и назначает явно консервативных ставленников, которые смотрят назад, которые смотрят в старый Советский Союз. Это, конечно, Владимир Павлов, министр финансов, это Борис Пуго вместо Бакатина, оборону предоставляют Дмитрию Язову, КГБ — Владимиру Крючкову.

Шеварнадзе, надо сказать, к его чести, один мне знакомый нынешний министр иностранных дел так не поступил. А Шеварнадзе сказал: «Так это же фашистский переворот!». И подал в отставку. Такое бывало с российским, советским МИДом.

В декабре 1990 года IV Съезд народных депутатов под давлением уже как бы поднявшей голову Коммунистической фракции занимает противоположную, если угодно, контр-революционную позицию. Он объявляет о том, что СССР должен быть сохранен именно как федерация и выбирает Геннадия Янаева вице-президентом Советского Союза.

После этого, видимо, по решению вот этой новой группы министров начинается попытка нового захвата уже практически отделившейся Прибалтики. Ночью 13 января начинаются события около вильнюсской телебашни, в которой погибло 14 человек. Создается какой-то комитет общественного спасения Литвы, начинается всеобщее возмущение. Да, и в Латвии, и в Риге происходит примерно то же самое, только там погибло, слава богу, только 4 человека. Но в итоге все это проваливается с треском. Народы Эстонии, Латвии, причем не только коренные национальности, но и русские, и поляки в Литве, они своими телами защищают и готовы умереть за свою страну. И все проваливается с треском, и Горбачев уходит от этого, отстраняется от этого, говорит, что я ни при чем, это как-то само собой, это без меня. Погиб один из офицеров «Альфы» в Вильнюсе, и это на «Альфу» производит очень тяжелое впечатление, что он не герой посмертно, а забвенный всеми человек, потому что это не полезно политически. Никаких аналогий с Иловайском, с Дебальцево? То есть тот же почерк.

В феврале 1991 года референдум о независимости Литвы после этого, 90% «за». В Москве мощнейшие демонстрации в поддержку независимости Прибалтики. В поддержку независимости Прибалтики! Какие имперские амбиции? Никаких! Русский народ говорит: «Свободу Прибалтике!» Мы против того, что было в Вильнюсе 13 января и в Риге несколькими днями позже. Тогда по-другому мыслили русские люди. Это ведь я говорю для чего? Что они опять сейчас смогут мыслить по-другому. Все зависит от нас с вами, дорогие друзья. От того, что им скажем, как мы им объясним. Пока им промывают голову государственные каналы телевидения, но от нашего слова зависит очень много, и мы обязаны сказать это слово нашим близким, нашим братьям, нашим друзьям.

17 марта 1991 года — референдум о сохранении Союза. Прибалтика уже в нем не участвует, Молдавия уже в нем не участвует, Грузия и Армения уже в нем не участвуют. В этой ситуации, в среднем, за Союз — 76,5% голосов, в том числе в Российской Федерации — 71,3%, в Украине — 70,2%, в Западной Украине, в бывших галицийских трех областях — буквально 17-19%, в Москве чуть больше 50% голосуют за сохранение Советского Союза. Президент Российской Федерации, дополнительно в Российской Федерации этот пункт введен, за введение поста президента Российской Федерации, как альтернатива президенту Советского Союза — 70% голосов.

И вот в июне 1991 года происходят выборы президента России, РСФСР, и на этих выборах (опять же Горбачев, КГБ, все еще есть) … Как легко сфальсифицировать, как легко подавить, как легко прекратить агитацию! Но этого Горбачев не делает. Не потому, что не может, но потому, что это и в голову прийти не может. Если больше демократии, то как же вся эта дрянь с фальсификациями, обманами, недопущением контроля на избирательных участках. В итоге Ельцин в РСФСР, как вы знаете, получает 57,3% голосов, то есть побеждает в первом туре. Четыре кандидата от Коммунистической партии — это Николай Рыжков, Аман Тулеев, Альберт Макашов, небезызвестный генерал, Владимир Бакатин, все вместе получают чуть более 30%, и немного менее 10% получает Жириновский.

И в это время на этом же голосовании принимают решение жители Петербурга о восстановлении названия своего города — Петербург, Санкт-Петербург, и тогда же начинается, вернее, переходит в заключительную стадию новоогаревский процесс, то есть процесс переформатирования Союза. Очень интересно, что Горбачев предлагает сохранить аббревиатуру СССР, чуть-чуть изменив ее содержание: Союз Советских Суверенных Республик. Но эти суверенные республики говорят: «Нет! Никаких Советов, никакого социализма». И в итоге сходятся на названии, которое так никогда и не появилось, ССГ — Союз Суверенных Государств.

5 августа 1991 года Горбачев уезжает на отдых под Фарос. Перед этим он проводит совещание с Ельциным, куда деваться, практически конфедерация слабого типа, в общем-то он отказывается от всех прав центра, и собирается смещать после возвращения Павлова, Крючкова, Язова. Говорят, что разговор прослушан был. В общем, эти ребята решили быстро действовать. Они ведут переговоры, создают Государственный комитет по чрезвычайному положению, к ним присоединяется Бакланов, секретарь ЦК КПСС по оборонной промышленности.

И как вы знаете, 18 августа, фактически сегодня, эти люди, Крючков, Янаев, летят в Фарос, чтобы договориться с Горбачевым, что он добровольно уйдет. Поэтому именно сегодня годовщина, 25-я годовщина попытки переворота. Что произошло в Фаросе, никто не знает. Горбачев молчит, эти люди тоже ничего не сказали. Важно то, что Горбачев, по всей видимости, или отказался, или сказал, делайте без меня, если получится, хорошо. Мы не знаем этого, историки не знают. Горбачев, живой еще до сих пор, он сказал: «Я никогда не скажу всего, что было». Ну, может быть, передумает. Для нас, историков, это очень важно.

В любом случае, 19 августа, то есть 25 лет назад, завтра… Я очень хорошо помню этот день, я еду в Москву на работу, с дачи, еду на праздник в церковь, и все понурые, все в вагонах электрички от Сергиева Посада, тогдашнего Загорска, молчат. «Что случилось?». Мне говорят: «Переворот». Абсолютная тишина, абсолютная тишина в вагонах метро. В церкви меня спрашивают, я в алтаре, меня спрашивают священники: «Андрей Борисович, что там произошло? Что там произошло?». Я сам знаю плохо. То есть все думают только об этом. Потом, гуляя по городу, я вижу танки, я вижу технику. Но я же знаю и то, что уже произнесено знаменитое воззвание Ельцина. То есть зачитано это решение о создании ГКЧП, но произнесено и знаменитое воззвание Ельцина к гражданам России. Это воззвание передается в напечатанном виде, оно передается из уст в уста.

Вечером, в 9 часов вечера, 19 августа во время программы… А вы помните, весь день 19 августа передаются две передачи. Все вспоминают «Лебединое озеро», но все забыли вторую передачу, а жаль, потому что главным героем в той передаче был я. Это фильм, который мы снимали до этого, естественно, о Владимире Соловьеве. Вот этот фильм о Владимире Соловьеве, знаменитом философе, его почему-то тоже показывают по всем каналам вместе с «Лебединым озером». Вроде бы и раньше, в советское время никогда бы не показали, но в то же время никакой политики. Так что я невольно стал соучастником ГКЧП, в чем я всем, конечно, очень каюсь.

Во время передачи «Время» вечером 19 числа передают, естественно, что в Советском Союзе все спокойно, все хорошо, все трудовые коллективы приветствуют ГКЧП. И вдруг передача прерывается, и показана огромная толпа, которая идет от Моссовета по Тверской к Белому дому, демонстрация в поддержку Ельцина под трехцветными флагами. И показывают хронику выступления Ельцина на танке, перед Белым домом. И это смотрит весь Советский Союз, и это обрушивает полностью ГКЧП. Смотрите, как много значат 10 минут смелости. Потом говорили, эти кадры случайно попали в эфир, это мы готовили, на всякий случай, и вдруг вот так, это ошибка. Но как это много значит!

Дорогие друзья из средств массовой информации, помните, будущее России зависит от вас в огромной степени. И поэтому с вас спросится тоже в огромной степени.

В общем, ГКЧП провалился. На пресс-конференции 20 числа у Янаева трясутся руки, Павлов, говорят, запил и вообще исчез. В это же время начальник ВДВ Павел Грачев приводит тульских десантников под командованием Александра Лебедя на защиту Белого дома. И ясно, что все заканчивается.

21 августа туристы, как их назвал Ельцин, то есть это Янаев, Крючков, отправляются в Фарос за Горбачевым просить у него прощения. Горбачев, как говорят, их простить отказался, принять отказался. И Руцкой их тут же арестовывает в Фаросе, и уже как арестанты они возвращаются в Москву. Впрочем Горбачев возвращается тоже не в лучшем виде. Не как арестант, но как человек, за один день потерявший все. Именно тогда он сказал эти знаменитые слова: «Я приехал в другую страну». Это действительно была другая страна. И на следующий день 22 августа над Верховным Советом, Белым домом, был спущен красный флаг с синей полосой, флаг РСФСР, и поднят русский трехцветный флаг.

23 августа дрожащей рукой, я это видел, Горбачев подписывает под бдительным оком Ельцина указ о роспуске КПСС, о ликвидации КГБ и, естественно, ЦК КПСС. Все, после этого коммунистической власти в России больше нет.

Можно сказать еще о серии странных смертей, которые произошли после этого, и которые действительно заставляют о многом задуматься. И тайна этих смертей не раскрыта, но она ведет далеко. 23 августа 1991 года убиты Борис Пуго и его жена. Почему убиты? Потому что пистолет, которым якобы совершил убийство Борис Пуго, аккуратно положен на тумбочку. 24 августа 1991 года повешен маршал Сергей Ахромеев, советник Горбачева. 26 августа выпал из окна своей квартиры управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина, с балкона своей квартиры. В сентябре 1991 года точно так же выпал со своего балкона предшественник Кручины на этом посту 81-летний Павлов. Затем так же выпал с балкона своей квартиры, тоже в сентябре, Лисоволик, заместитель руководителя международного отдела ЦК КПСС. Говорят, что уничтожают тех, кто знали, кроме Горбачева, где находятся деньги партии. Не знаю. V Съезд Советов народных депутатов, последний, объявил о самороспуске. Здание ЦК опечатано, его опечатал Савостьянов и Музыкантский.

Почему же господа ГКЧП не подавили путч? Почему они не использовали всю эту силу КГБ армии? Язов ввел войска в Москву, это да. Но не знал никто, что эти войска и танки введены без единого снаряда и пулеметной ленты. Это были только железки. А в КГБ происходила следующая ситуация. Евгений Вадимович Савостьянов пишет в своих воспоминаниях, опубликованных в 2006 году, не забудем, что он после это сразу стал главой московского КГБ. Да, он был назначен Поповым, от «Демократии» главой московского КГБ. И он, естественно, прекрасно знал, что там происходило за несколько дней до его назначения. «В самый напряженный момент, 20-21 августа в КГБ и связанных с ним структурах произошел раскол. Меньшинство активно поддержало действия ГКЧП, и было готово идти на штурм Белого дома. Но подавляющая часть сотрудников управления КГБ по Москве, практически все руководители основных оперативных служб категорически заявили, что на кровопролитие не пойдут, даже под угрозой военного трибунала за невыполнение приказа в условиях военного положения. Так, начальник шестой службы Добрушин, собрав сотрудников, спросил: „Кто готов идти против народа?”. Эта позиция сотрудников была изложена на решающем оперативном совещании, которое проводил один из заместителей Крючкова Агеев». Так что, дорогие друзья, надо честно сказать, что тогда… Да, так же отказались идти на штурм сотрудники «Альфы», они помнили убийство в Вильнюсе одного из своих товарищей, и помнили, как к этому отнесся Горбачев, и отказались второй раз играть в войнушку. Так что, дорогие друзья, мужество и, конечно, стратегический талант Ельцина, безусловно, «живой щит» народа… Но «живой щит» ничего не значит, когда армия и госбезопасность бездушны. Русская армия, которая тогда еще называлась советской, и даже государственная безопасность не оказались тогда в 1991 году бездушными. Я надеюсь, что до такого второй раз не дойдет. Но если бог нам не даст мирного исхода, я думаю, что тот пример, тот опыт будет значим для нашей армии, для нашей национальной гвардии, для нашего ФСБ теперь, потому что суд совести и суд истории неумолим, и он помнит и добрые деяния, которые шли, быть может, с риском для жизни, и злодеяния, которые шли для сохранения своей удобной шкуры.

Так что, дорогие друзья, этот неудавшийся путч 1991 года, 25-летие которого мы отмечаем, путч и победа над ним, которая означала, безусловно, конец тоталитарного режима в СССР и возникновение, восстановление новой России, эти события Солженицын назвал «преображенской революцией». Вы помните, что завтра праздник Преображения. И он назвал это не случайно, не только в смысле совпадения дня с церковным праздником, но и в смысле преображения нашей страны. За эти 25 лет, судя по тому, что произошло в последний год даже, вот сейчас только что, с празднованием русского флага, мы видим, что ГКЧП вроде бы победил. Но это только видимость. История повторяется в виде кровавого, вспомним Украину, Донбасс, но фарса. Преображение произошло. Ошибки, которые сделал Ельцин и в отношении собственности, и другие, очевидны. Наступает время исправлять эти ошибки и доводить до конца не сделанное тогда, 25 лет назад. Мы, поколение защитников Белого дома, поседели и постарели, но выросло новое поколение, которое совершит мирное обновление России в следующие за этим годы. Я в это верю твердо. Спасибо, дорогие друзья.

— Андрей Борисович, у меня к вам вопрос, который вы задали, а теперь, может быть, вы на него ответите. Когда вы называли цифры, вышло 100 тысяч человек, 200 тысяч человек, и прозвучал вопрос, что же стало с москвичами сейчас?

Я думаю, дорогие друзья, что здесь целая совокупность факторов. Во-первых, шок, люди совершенно не понимали, почему они вдруг стали пусть свободными, но нищими и голодными в девяностые годы. И демократия превратилась, вы знаете, в слово неприличное, которое совсем не так звучало в 1991, тогда слово «демократия» произносили с придыханием. И «либерализм» превратилось в совершенно неприличное слово тоже. А тогда совсем по-другому. И даже, видите, в КГБ решили либерально-демократическую партию создать. Это произошло именно потому, что Ельцин совершил огромную ошибку: восстановив Россию, восстановив свободу, он не сделал того, что сделали в центральной Европе, что абсолютно необходимо. Он не вернул народу собственность, ни в какой форме. Потому что ваучерная приватизация была безусловно проведена из рук вон плохо, реституции собственности не было вообще, компенсация за бесплатный труд в советское время, лагерный, колхозный, была практически бессмысленно символическая. А люди, обретая свободу и не обретая собственности, не получают ощущения победы. Они очень быстро стали простыми нищими людьми, и на их фоне обогатились невероятно олигархи. Посмотрите, в Польше вообще нет олигархов, вообще нет. Но зато в Польше очень тверды устои демократии. Или в Чехии, скажем. Так что это огромная ошибка, первая. Второе событие очень важное, это первый шок, который привел к огромному разочарованию народ. Народ вообще не понимал, что произошло. Вроде мы были все за свободу, мы шли все на улицы Москвы совершенно искренне, мы открывали грудь свою под танки, под выстрелы танков. Я помню тот ужас, с которым я в ночь с 19 на 20 августа ждал, что пойдут сейчас танки по Новоарбатскому мосту, по Калининскому мосту тогда. И как мне быть? С одной стороны я, безусловно, что я могу сделать, надо бежать домой. А с другой стороны, ну если я уйду домой, зачем тогда вообще я пришел? Надо защищать, даже ценой жизни. Вот это страшная дилемма. А потом вся эта нечестная приватизация, обманные залоговые аукционы, все это с именем того же Ельцина, неслучайно его популярность упала практически до нуля. И народ разочаровался не в Ельцине, не в демократах первой волны, он разочаровался в самой демократии и стал ностальгически думать о советском прошлом, в котором он имел, как египетские котлы евреи, хотя бы кусок хлеба. А тут непонятно, как в Синайской пустыне, зачем и почему они сюда выброшены. Потом начались тучные 2000-е годы, когда цена на нефть поднялась до 100 долларов, и понимаете, после этого голода и нищеты люди забыли все, как, знаете, с мороза в теплое помещение, им так хорошо, они разогрелись, еще водочки выпили, и все хорошо, вообще ни о какой политике слышать не хотят. Можно в Турцию поехать отдыхать, можно домик перестроить свой, можно даже квартирку купить, и люди расслабились совершенно. А в 2014 году, когда опять стало все ухудшаться, в 2012-2013 году, это видно по социологическим кривым, тогда Путин впрыснул самый страшный яд — это имперский национализм, это Крым, естественно. Крым, Донбасс, Новороссия. И вот после этих, тогда в 1990-1991 году народ России не купился на подобные вещи и не пошел за Пугой и Янаевым, а пошел за Ельциным, который прилетел, как вы помните, в Эстонию защищать эстонцев от такого же переворота, какой пытались сделать в Вильнюсе в январе 1990 года. А сейчас пошли за Путиным, потому что был этот шок, неправильный шок, неправильного перехода девяностых. Я подчеркиваю, потому что не было реституции прав собственности. И потом это расслабление 2000-х. И поэтому люди стали другими, и они приняли в себя этот яд, и они стали орать: «Крым наш!». И популярность, упавшая было резко вниз, поднялась до 83 или даже 87%. Но все это временно. Дорогие друзья, вот мы сейчас как раз, через 2 года уже этот яд вышел из организма вместе с мочой, и сейчас люди опять с возрастающим ужасом смотрят, как они живут. Фактически синдром павловского 1990 года, он сейчас наступает. И вот сейчас в этот момент надо сказать правильные слова. Это главная задача. Потому что мы можем продолжить то, что не смогли сделать тогда из-за ошибок реформаторов. Конечно же только из-за ошибок реформаторов, не из-за исторической некачественности русского народа. Именно то, что было в 1989-1991 годах, говорит, что народ наш очень качественный, несмотря на все эти страшные 70 лет большевизма. Но мы совершили ошибки, мы. И мы же их должны исправлять.