В России после выборов снова ожила дискуссия про аборты. Патриарх Кирилл подписал обращение общественных движений «За жизнь» и «Православные добровольцы» о запрете абортов на всей территории России. За ним идею о запрете поддержала новоиспеченный детский омбудсмен Анна Кузнецова. Попавший в Госдуму Виталий Милонов обещает покончить с этим раз и навсегда.
В кинематографе не раз наглядно показывали, к чему может привести запрет на право выбора для женщины. Денис Катаев отобрал фильмы последнего времени, которые ярче и четче всего говорят о том, каким ужасным может быть аборт в подпольных условиях.
Самый главный и уже хрестоматийный фильм на эту тему — румынский. Обладатель «Золотой ветви» Каннского кинофестиваля, картина Кристиана Мунджиу с символичным названием «4 месяца, 3 недели и 2 дня», с которой фактически пошла та самая новая румынская волна. Это фильм об ужасах тоталитарной системы, которая уничтожает достоинство и свободу человека во всех ее проявлениях.
Мунджиу показывает Румынию времен Чаушеску, социалистическую республику, в которой, конечно, аборты запрещены. Женщины не вправе распоряжаться своим здоровьем, у них нет выбора даже в отношении собственного положения. 4 месяца, 3 недели и 2 дня — это срок беременности, которую из‑за жизненных обстоятельств решается прервать одна из героинь этой страшной картины. У нее нет денег, зато есть подруга. Вместе они снимают номер в захудалой гостинице, находят нелегального врача и решаются на незаконную операцию. На пути к этому двум подругам приходится пройти через ад и череду унижений. Сама сцена аборта снята холодно, и это, конечно, ужасает. Но вот что важнее. Тотальные запреты, которые повсюду, ставят людей в тупик, Мунджиу создает атмосферу спертого воздуха и повального бесправия. Его Румыния — пропащее место, где люди не имеют право практически ни на что, это место некомфорта. Надежда в данном случае остается только на близких людей, которые помогут и вытащат. Все остальные — враги. Тюремная атмосфера.
«4 месяца, 3 недели и два дня», режиссер Кристиан Мунджиу
Похожие румынские мотивы тотального неуюта воспроизвел в своей стране глухих украинский режиссер Мирослав Слабошпицкий. Его фильм «Племя» стал событием два года назад в тех же Каннах, где получил почти все призы в программе «Неделя критики», а потом уже поехал по всему миру за наградами. Это действительно сильное кино, и там тоже есть мощная сцена нелегального аборта.
Показать эту сцену мы не можем — ее нет в открытом доступе, да и слишком она натуралистичная, лучше сами посмотрите. Она снята в реальном времени, режиссер признается, что о деталях ему рассказала женщина, которой делали подпольный аборт примерно в таких же условиях, как показано в фильме. И это выглядит еще ужаснее, чем у румын. Все герои у Слабошпицкого — глухонемые. И от того боль передается как‑то еще сильнее и отчетливее. Мир глухих ‑ герметичный, закрытый, это своя глобальная сеть, андерворлд, где все живут по своим правилам и понятиям. Это тоже своего рода тоталитарная секта, наподобие коммунистических республик. Поэтому девушке, которая залетела, приходится обращаться к нелегальному акушеру‑гинекологу. Но похоже мы все больше превращаемся в страну глухих, и такой стиль обращения с людьми нам становится ближе.
«Племя», режиссер Мирослав Слабошпицкий
Следующий фильм тоже уже фактически классика — это «Дорога перемен» Сэма Мендеса про 1950‑е годы в США, когда там еще были запрещены аборты (их легализовали на федеральном уровне только в 1973).
Кейт Уинслет и Леонардо Ди Каприо играют супругов на грани расставания, которые никак не могут изменить свою жизнь. Героиня Уинслет на фоне скандалов и переживаний оказывается беременной. Аборты запрещены, новый ребенок уже не такой желанный как прежние, ссоры разрастаются, она больше не любит мужа и приходится делать сложный выбор. Она решается сделать аборт самостоятельно, в домашних условиях. В данном случае аборт — это еще и символ протеста.
«Дорога перемен», режиссер Сэм Мендес
Ларс фон Триер не смог обойти эту тему в своей животрепещущей «Нимфоманке». Из прокатной версии сцену домашнего аборта продюсеры предусмотрительно вырезали — слишком она радикальная, даже для Триера. Но в режиссерском монтаже все это есть.
Как и положено в «Нимфоманке», сначала герои обсуждают эту тему (имеет ли женщина право на аборт), есть ли у нее тот самый выбор. А далее — страшная сцена, героиня Шарлотты Генсбур сама себе делает аборт подручными средствами, с помощью водки в качестве анестезии и спицы с вешалкой, потому что чтобы это сделать легально надо пройти через череду бюрократических унижений. На это нет времени, сил, в конце концов, самоуважение не позволяет. Триер показывает все с микроскопической точностью. На экране — буквально УЗИ, в котором видно как вытаскивают зародыша. Шок и трепет, но именно так и выглядит доведенная до отчаяния женщина, которую лишили достоинства и того самого выбора.
«Нимфоманка», режиссер Ларс фон Триер
Еще одна новинка — сериал «Ник» Стивена Содерберга про больницу Никерборкер, а заодно очень натуралистично и наотмашь про нравы Америки начала XX века. Как‑то выходит, что недалеко мы ушли оттуда. Расизм, коррупция, нелегальные операции и жестокость — приметы того времени. Вот про что этот сильный многосерийный фильм Содерберга. Аборты — одна из его тем.
Абортам здесь не место, также как и лечению чернокожих в одной клинике с белыми, так же как талантливому хирургу нельзя стать главным врачом больницы из‑за цвета кожи. Зато взятки, чудовищные поборы и заработанные состояния на жизнях людей — все это можно. Что символично, за аборты в этом сериале отвечает монашка — сестра Харрет, она делает их подпольно, сотням отверженным девушек Нью‑Йорка. В какой‑то степени это подражание Вере Дрейер, героини фильма Майла Ли, простой и доброй женщине из британского рабочего класса 1950‑х, которая делала подпольные аборты. К монашке в итоге обращается и дочка владельца больницы Никербокер. Но потом сестру предадут анафему и посадят в тюрьму, все вскроется, и она навсегда останется на обочине жизни – так же как и Вера Дрейер. Человек, который спасал от отчаяния и унижения людей, оказывается выплюнутым этой бездушной системой. И опять же на помощь приходят самые близкие. Сериал Содерберга страшный по всем пунктам — и в этом особенно. Это, конечно, предостережение всем нам. До чего мы можем дойти с такими инициативами.
«Больница Никербокер», режиссер Стивен Содерберг
Есть еще много фильмов в тему. Например, «Изгнание» Звягинцева. Все их не перечислить, я выбрал самые знаковые. Уважаемые господа Милонов, Кузнецова и патриарх и иные «православные добровольцы», посмотрите хотя бы парочку фильмов из этого списка. Может, хотя бы тогда не будете такими категоричными? Самое страшное, что может случиться, что, как пишут в журнале «Искусство кино» в рецензии на фильм «Дорога перемен», аборт и правда превратится в символ протеста. Против общественного порядка, против несвободы и нелюбви.
Изображение: кадр из фильма «4 месяца, 3 недели и два дня»
