Ирина Халип: слова Лукашенко о моей свободе – «чудовищно циничное лукавство»

Журналистка «Новой газеты» Ирина Халип может уехать из Белоруссии – такое заявление сегодня сделал президент страны Александр Лукашенко. Ирина Халип осуждена за участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок, после выборов президента Белоруссии. Она приговорена к двум годам с отсрочкой приговора и не может покидать пределы Белоруссии.  Ее муж Андрей Санников был осужден на пять лет за организацию беспорядков и после освобождения попросил политического убежища в Великобритании.

Олевский: Вы уже едете в аэропорт?

Халип: Вы будете очень смеяться, но главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов ровно 20 минут назад сообщил, что он завтра ждет меня в Москве. Второй раз, заметьте, меня ждут в Москве, второй раз, конечно же, все это оказывается ложью.

Олевский: А как будет на самом деле, если вы сейчас попытаетесь уехать?

Халип: Дело в том, что Дмитрий Муратов уже приезжал в Минск специально для того, чтобы прояснить ситуацию после того первого высказывания Лукашенко, если вы помните, когда он давал интервью Евгению Лебедеву, владельцу «Индепендент», и сказал, что «забирайте ее прям сегодня, она совершенно свободна в своих передвижениях». Так вот, после этого Муратов приехал в Минск специально, чтобы прояснить ситуацию. Он ходил в мою уголовно-исполнительную инспекцию по месту жительства, где начальница этой самой инспекции подробно объяснила Дмитрию Андреевичу, какие ограничения на меня наложены судебным приговором. И пояснила, что если я попытаюсь выехать за пределы Белоруссии, то моя отсрочка исполнения приговора закончится в тот же день, и я пойду отбывать свое 2-летнее наказание в колонию.

Олевский: А зачем Лукашенко это делает?

Халип: У меня есть версия, вернее, даже две. Первая – просто не соображает, что говорит, поэтому это бессмысленный набор звуков. И вторая версия – Лукашенко категорически не хочет, чтобы я имела возможность свободного передвижения. Его это не устраивает и он делает все возможное для того, чтобы спровоцировать, вынудить меня просто бежать из страны, что называется, в багажнике, для того, чтобы уже здесь быть объявленной в розыск за побег и уже не иметь никакой возможности вернуться в Белоруссию. Поскольку времена советских диссидентов, когда, например, Буковского просто лишили советского гражданства и вышвырнули, все-таки прошли, меня не могут лишить белорусского гражданства и выкинуть из страны. Ну вот, делается все возможное, чтобы я просто бежала.

Олевский: Я хотел понять, а зачем ему нужно, чтобы вы оставались в стране? Как Александр Лукашенко  хочет, чтобы вы покинули Белоруссию?

Халип: Судя по всему , он видит только один способ, потому что еще помню, когда он разговаривал с Евгением Лебедевым, он сказал: «Забирайте ее и не возвращайте. Здесь она нам не нужна». Лукашенко почему-то не может смириться с тем, что я живу в этой стране, что я продолжаю работать в этой стране, несмотря на все, что довелось пережить. Кроме всего прочего, не забывайте еще одну вещь: пока я нахожусь фактически в заложниках, естественно, у моего мужа Андрея Санникова, который сейчас находится в Великобритании, несколько связаны руки.

Олевский: Ваш муж мог бы предпринять какие-то активные действия, вы считаете, если бы вы покинули страну с родственниками?

Халип: Видите ли, речь не идет о том, чтобы покинуть страну. Я пытаюсь всем своим коллегам объяснять: нет речи об отъезде из страны. То, чего добиваются правозащитники, то, чего добиваются мои коллеги из «Новой газеты», то, чего добиваются западные политики, речь идет об отмене незаконного приговора и восстановлении всех моих гражданских прав, включая право на свободное передвижение.

Олевский: Вы собираетесь становиться политэмигрантом в перспективе?

Халип: Если бы я собиралась становиться политэмигрантом, меня бы уже давно вывезли в том же багажнике. Тем не менее, я здесь.

Олевский: Правильно ли я понимаю, что вы поддерживаете связь с мужем (Андреем Санниковым, бывшим кандидатом в президенты Белоруссии – ред.)? И вот как вы думаете, в ответ на то, что сегодня сказал вам Лукашенко, он вам не может предложить: «- Ирина, хватит, уезжай в багажнике»?

Халип: Видите ли, мы с самого начала с мужем пришли к соглашению, что я должна добиваться все-таки свободного перемещения. Побег не для меня. Бежать, я считаю, можно только в одном случае, если что-то угрожает твоему ребенку. Пока, слава богу, мой сын чувствует себя относительно спокойно ... я не могу обречь его еще на дополнительные стрессы. Мой сын, начиная с 3,5 лет, пережил арест обоих родителей, кучу обысков, потом домашний арест под охраной КГБшников, потом возвращение папы из тюрьмы, от которого он успел отвыкнуть, потом опять исчезновение папы. В общем, понимаете, мой ребенок как дитя войны – рано повзрослевший. И вот что, сказать ему сейчас «Даня, давай быстренько собирай вещи и в багажник»? Нет, извините. Я забочусь, в первую очередь, о нем и его психологическом комфорте. Также я хочу оставаться белорусским журналистом, иметь возможность продолжать свою работу в качестве собственного корреспондента «Новой газеты».

Олевский: А вот те слова, которые Лукашенко сказал иностранному изданию, они были сказаны для кого? Он думает, действительно этому поверит западная аудитория, или это для внутреннего употребления?

Халип: Вы знаете, я сильно сомневаюсь, что Лукашенко говорит, имея в виду некий сигнал кому-то. Он, скорее, разговаривает для собственного удовольствия. Я, конечно, очень надеюсь на то, что просвещенная западная аудитория уже ни в коем разе ему не поверит. Уже один, слава богу, случай был. Я имею в виду «Индепендент».