Сказка про скрепку

В одном православном государстве с древней историей однажды пришел к власти невзрачный полковник, и пошло все у его жителей наперекосяк. Принимая один за другим запретительные законы, власти говорили что-то о гипсе на теле неокрепшей демократии. Оппозиционеров стали сажать в тюрьмы и избивать в подворотнях, а в школах ввели закон Божий и любовь к великой родине, лежащей между Европой и Азией.

Молодежь начали гонять за мини-юбки, рок-музыку и длинные волосы, а потом и вовсе запретили в ресторанах подавать мясо в великий пост. Благодать эта, правда, не коснулась членов правящей хунты — по спецпропускам их все так же ждали сочные стейки.

Через пару лет режим «черных полковников», как хлестко называли его советские газеты в годы, когда юный Владимир Путин учился в старших классах, ввяжется в авантюру на Кипре, расстреляет студентов танками и падет.

Особая ирония в том, что всю эту «традиционную» идеологию, построенную на ненависти к «анархокоммунистам», а иногда и «славянокоммунистам» (афинской интеллигенции отказывали даже в праве быть греками), военным написали два донельзя циничных журналиста, сами в прошлом марксисты.

По аналогии, наверно, можно было бы многое предположить об авторах нашей сегодняшней доктрины, предполагающей, что содомитокреаклы на деньги Запада ищут как бы нагадить матушке России, где простые рабочие с уральских заводов, довольствуясь стабильностью, исправно голосуют за национального лидера и ходят в церковь. Можно, но вряд ли нужно.

Неважно ведь, геи ли авторы антигейских законов. Важнее то, что они так же, как и их греческие коллеги пятьдесят лет назад, абсолютно не верят в то, что говорят. Do you practice what you preach, спрашивала группа Black Eyed Peas. Ответ: нет. До конца не ясно, во что они вообще верят.

Ну не думал же никто всерьез, что эти отъевшиеся комсомольцы и впрямь на старости лет истово уверовали в Никео-Цареградский символ веры и «Домострой». Нет-нет, что вы, в отличие от иностранных офшоров это все понарошку, момент такой. Ну да, у кого-то сайт закроют, кому-то жизнь сломают, кого-то посадят. Но так ведь и отпустят же потом — по амнистии!

Если подойти поближе к этому новому средневековью, отчетливо видно, что это потемкинская деревня. За наружным листом духовности а-ля рюс и скреп (вроде тех, какими в Москве закрывают разрушаемые памятники архитектуры) отчетливо проглядывает вилла на Лазурном берегу: с бассейном и целым КАМАЗом шампанского Dom Perignon. И вроде это должно радовать, потому как, будь оно все по искренним убеждениям, а не из двуличия, безразличия и гадости, было бы в сто раз хуже.  Но как-то не очень радостно, если честно.