Врач, который лечит весь мир

Ординатор, молодая женщина, сверяясь со своими записями, рассказала Фармеру историю болезни. Больной — мужчина тридцати пяти лет (назовем его Джо). ВИЧ-положительный. Выкуривает пачку сигарет в день. Обычно выпивает больше литра водки в день. Употребляет кокаин, внутривенно и вдыхая порошок. Недавно пострадал от передозировки героина. У него хронический кашель, который пять дней назад усилился и появилась желто-зеленая мокрота без крови. Кашель сопровождается болью в середине груди. За последние несколько месяцев он потерял двенадцать килограммов.

Радиологи сообщили о возможном инфильтрате в правой нижней доле легкого, обнаруженном на рентгенограмме. По-видимому, это туберкулез, считают они. Техника выявления туберкулеза довольно старая, и диагностика его может быть непростой, особенно у больного с ВИЧ.

Конечно, у Джо мог развиться туберкулез. Из уймы инфекций, обрушивающихся на ВИЧ-инфицированного, туберкулез является самой вероятной. В Бостоне, да и во всех Соединенных Штатах, туберкулез — редкая болезнь, за исключением мест обитания Джо, жившего в приютах для бездомных, тюрьмах, на улицах и под мостами.

Однако, несмотря на ВИЧ-инфекцию, иммунная система Джо в основном не была поражена, отсутствовали классические симптомы туберкулеза: высокая температура, озноб и ночное потоотделение.

— У него ужасные зубы, — заметила ординатор и добавила: — А парень он хороший.

Фармер сказал:

— Надо посмотреть его рентгенограмму, как вы считаете?

Все прошли в другую комнату, положили рентгенограмму Джо на столик с подсветкой, и Фармер разглядывал — не дольше минуты — то место на снимке, где, по предположению радиологов, был инфильтрат.

Затем он объявил:

— И это все? Как-то не особенно впечатляет.

После этого все направились на верхний этаж проведать Джо.

Фармер двигался по Бригему, вышагивая длинными ногами, временами впереди группы, временами отставая, останавливаясь, чтобы дружески обняться со знакомой санитаркой или обменяться шуточками с уборщицей на гаитянском креольском.

То и дело сигналил его пейджер. Отвечая на сообщение, Фармер каждый раз приветствовал женщину-оператора, коих в больнице не меньше дюжины, быстро спрашивал про давление, или про сердечную недостаточность мужа, или про диабет ее матери. Затем он остановился у сестринского поста, чтобы ответить на имейл о состоянии больного, потом — чтобы ответить на какой-то вопрос кардиологу.

Наконец, с фонендоскопом на шее, напевая на своем условном немецком: “Мы — это мир. Мы — это die Welt”, — Фармер подвел группу молодых специалистов по инфекционным заболеваниям к двери палаты больного. И тут все замедлилось.

Джо лежал на покрывале, одетый в майку и джинсы, маленький человек с выступающими ключицами, жилистые руки все в шрамах. У него была неопрятная борода и растрепанные волосы, и когда он нервно улыбнулся входящим врачам, я увидел, что хотя почти все его зубы еще целы, вряд ли это надолго.

Фармер назвался и представил других членов команды. Затем он сел на уголок матраса в изголовье кровати и непринужденно склонился к Джо под таким странным углом, что в получившейся позе напомнил мне кузнечика. Так и завис над пациентом, глядя на него сверху своими бледными голубыми глазами сквозь маленькие круглые очки. На секунду мне даже показалось, что Фармер собирается улечься с ним в постель. Вместо этого он положил руку на плечо Джо и погладил его.

— Рентген у тебя хороший. Возможно, это просто воспаление легких. Небольшое воспаление. Можно спросить, что у тебя с желудком? Нет ли гастрита?

— Я ем все подряд. Все, что мне накладывают, съедаю.

Фармер улыбнулся:

— Тебе бы немного прибавить веса, дружок. Ты похудел.

— Я не так-то много ел до того, как попал сюда. Да вообще особо не ел. Маялся дурью, то да се.

— Расскажи нам о себе. Мы занимаемся инфекциями и считаем, что у тебя нет туберкулеза. Но, чтобы окончательно решить, мне надо знать, есть ли у тебя знакомые с ТБ?

Джо ответил, что вроде нет, и Фармер сказал:

— Думаю, пора нам рекомендовать, чтобы тебя перевели из изолятора. Ведь мы — ИЗ, так? ИЗ шлет привет. По-моему, тебе не нужна палата с отрицательным давлением и всем таким прочим.

— Не-а. Знаете, я как тот парень, один в лодке. Люди входят в масках и все время моют руки.

— Да, — согласился Фармер, добавив, что все же мыть руки — хорошая привычка.

Это был первый день, когда я видел Фармера за работой, и мне казалось, что его участие в лечении Джо закончено. Его пригласили как специалиста высшего уровня помочь решить проблему. Данный случай оказался простым, по крайней мере для специалиста. Специалист отвечает на вопрос, беседует с больным и уходит.

Но Фармер продолжал сидеть на кровати Джо — похоже, ему это нравилось. Они говорили и говорили. Ранее ординатор задавала Джо в основном такие же вопросы, судя по ее докладу. Но сейчас Джо отвечал гораздо охотнее. Они говорили с Фармером о лечащем враче Джо, который ему нравился, о том, что Джо принимал антиретровирусные препараты, но, как он сам признался, лишь от случая к случаю.

Фармер объяснил, что так может развиться устойчивость к некоторым лекарствам и что Джо не должен принимать новые препараты: если он не готов это делать регулярно, это рискованно.

Обсуждались также наркотики и алкоголь, Фармер предупредил Джо об опасности героина.

— Но, по правде говоря, самое плохое — это алкоголь и кокаин.

Внизу, обсуждая твой случай, мы шутили: не надо ли посоветовать Джо курить больше марихуаны? Это все же не так вредно.

— Если я буду курить марихуану, это приведет к международному конфликту.

— Но не в больнице, Джо.

И они рассмеялись, глядя друг на друга.

Фотография: brennancenter.org

Они говорили про ВИЧ-инфекцию Джо.

— Знаешь, иммунная система у тебя очень даже ничего. Совсем неплохо работает. Поэтому меня, знаешь, как-то и беспокоит, что ты худеешь. Ведь я уверен, что худеешь ты не из-за ВИЧ. Ты худеешь, потому что не ешь. Так?

— Ага, точно.

— Ага, — мягко сказал Фармер.

Он вглядывался в лицо больного, казалось, очень внимательно, как будто, кроме Джо, никого не было в мире, и вместе с тем чувствовалось, что он сосредоточен на чем-то вне этой палаты. Я подумал, что Фармер мысленно наблюдает за Джо как бы откуда-то сверху, пока Джо описывает свой, как выражаются социологи, ежедневный труд по самообслуживанию. В данном случае это означало добывание наркотиков где-то за углом и затем устройство на ночлег под любимым мостом или в туннеле.

Между тем в палату вошла девушка. Это была студентка-медик, которую Фармер пригласил на обход. Фармер представил ее.

Джо спрашивал всех врачей, что они окончили. Новоприбывшую он спросил со своим бостонским акцентом:

— Из Га-ава-ада тоже?

— Я? — переспросила она. — Да.

— Ого, — сказал Джо.

Он повернулся к Фармеру:

— Люди из знаменитых заведений пришли на меня посмотреть, а?

— Она у нас не промах, — ответил Фармер.

И разговор продолжился:

— Так скажи нам теперь, как тебе помочь? Потому что мы знаем, как система здесь работает. Ты прибыл сюда, мы тебе нравимся, ты нравишься нам, ты с нами по-хорошему, и мы с тобой по-хорошему. Полагаю, с тобой тут обращаются как в семье.

— Мне как-то одиноко в этой палате! — пожаловался Джо.

— Это правда. И мы рекомендуем перевести тебя отсюда, — напомнил Фармер. — А вот у меня есть для тебя трудный вопрос. Трудный, но тебе он понравится.

— Хотите спросить, что вы можете для меня сделать.

— Ага!

— Вы не поверите, о чем я хочу попросить. Вы удивитесь, — сказал Джо.

— Я все-все уже слышал, мой друг.

— Мне бы в дом для ВИЧ-инфицированных. Чтоб я мог пойти туда…

Фармер снова пристально посмотрел на него:

— Та-ак.

— Поспать, поесть, телевизор посмотреть, футбол, баскетбол там. Какое-то место, куда я мог бы пойти и выпить полдюжины пива.

— Я понимаю.

— Я бы никаких правил там не нарушал, ну разве что выпивал бы иногда немного больше пива, чем полагается. Знаете, ну я бы делал, что мне сказано, приходил бы домой вовремя и не творил глупостей.

— Конечно.

— И не сводил бы людей с ума побегами оттуда и так далее, ну вы знаете. Может быть, где-нибудь мне бы перепала бутылочка вина к обеду или еще что-то.

— Да, — сказал Фармер, — я тебя понял. — Он поджал губы. — И вот что я тебе скажу. Я кое-что поразведаю, а ты, наверное, пробудешь здесь еще пару дней. И ты знаешь, я не думаю, что твоя идея такая уж безумная. Разве лучше шляться по улицам и колоться?

— Замерзая до смерти, — добавил Джо.

— Замерзая до смерти, — подтвердил Фармер. — Или все же лучше сидеть в помещении с полдюжиной пива или вином к обеду? Я-то знаю, что я бы выбрал. К тому же, когда тебе есть где жить, ты можешь принимать лекарства, если, конечно, хочешь лечиться.

— Да-а уж, — неуверенно протянул Джо.

Через несколько дней на доске объявлений рядом с входной дверью отделения социальной работы в Бригеме появился загадочный листок, где было от руки написано:

   ДЖО

СНАРУЖИ           ВНУТРИ

холодно           тепло

        их порошки           наши порошки

    литр водки           6 банок пива

Под написанным кто-то нацарапал: “И как я догадался, что это повесил Пол Фармер?”

Друзья Фармера устроили Джо в приют для бездомных. Конечно, социальные работники напомнили Фармеру, что алкоголь в приюте запрещен по понятной причине. Фармер тем не менее ходатайствовал за Джо, сдерживая свое обещание, но, я полагаю, не надеясь победить.

На Рождество Фармер дежурил в Бригеме. В этот день он нашел время посетить своих пациентов вне больницы. Всем им он принес подарки, и Джо получил шесть банок пива, для конспирации обернутых праздничной бумагой.

Видно было, что Джо рад и визиту, и подарку. Когда Фармер выходил из приюта, он слышал, как Джо сказал кому-то:

— Этот парень — чертов святой.

Фармер потом гадал, хотел ли Джо, чтоб эти слова были услышаны.

Не в первый раз услышал Фармер, что его назвали святым. Я спросил его, как он на это реагирует, и он сказал, что чувствует себя вором из романа Готорна “Мраморный фавн”. Там вор крадет что-то в католической церкви, но, перед тем как убежать, окунает руки в святую воду.

— Для меня не важно, редко или часто люди говорят мне: “Ты святой”. Нравится мне это или нет, но это не так.

Я подумал, что он из приличия отнекивается. Но затем он добавил:

— Когда меня называют святым, я думаю, что должен работать еще больше. Потому что стать святым было бы здорово.

Я почувствовал смутную тревогу. Не то чтобы слова эти показались мне нескромными, но передо мной словно очутился вдруг кто-то незнакомый, не тот, с кем я болтал минуту назад, а другой человек, чьи амбиции я пока и представить себе не мог.