Смерть в конце тоннеля. Ксения Собчак провела расследование трагедии в метро

15/08/2014 - 22:54 (по МСК) Ксения Собчак

Кто установил злополучную стрелку? Кто ее произвел? Кто не закрепил? И почему сотрудники метрополитена не заметили дефект. Чиновники, машинисты, свидетели – обсуждают все версии катастрофы с Ксенией Собчак. 

Обычно я не езжу на метро. Но мэр Москвы Собянин и вся его команда очень хотят, чтобы я это делала. Потому что город страдает от пробок, и все, кто стоит в них — тоже, и я — одна из них. А мэрия открывает по четыре новых станции в год, включает в поездах wi-fi, делает красивую схему — и этим как бы говорит нам: «Не бойтесь, пересаживайтесь на подземку».

А потом кто-то спускается вниз — и это уже навсегда. Кстати, вы помните, сколько человек погибло и сколько пострадало 15 июля? Мы уже месяц говорим про «Боинг», почти полгода — про Украину, но про метро мы забыли сразу. Или вспоминать слишком некомфортно, слишком это близко от нашей реальной жизни? На месте теракта на Лубянке, там, где смертница за несколько секунд убила 24 человека, так и нет мемориальной доски. Между Парком победы и Славянским бульваром погибло столько же. Пострадавших - более двухсот семидесяти. Это сделали не террористы. Это пресловутый человеческий фактор.

Сергей Собянин, мэр Москвы: Ну что, друзья, завершается последний этап восстановления движения пути по Арбатско-Покровской линии. Коллективу метрополитена в эти дни приходилось крайне нелегко, но, тем не менее, они продолжали профессионально четко выполнять свой долг.

Но метро — это не стихия. Это механизм, схема. И когда поезд не доезжает до Славянского бульвара - это значит, что на этой схеме есть станции, о которых мы ничего не знаем. Давайте проедем по ним.

Ольга Осипова, мама машиниста Сергея Осипова:  Он хотел автослесарем быть, он так любит машины. А я говорю: «Нет, сынок, метрополитен».

Триста человек, погибших и пострадавших в тоннеле между Парком Победы и Славянским бульваром, попали в беду с разницей в доли секунды. Но первым увидевшим катастрофу всё равно был он — машинист Сергей Осипов.

Осипова: У нас друзья были, работали в метрополитене, я говорю : «Ты посмотри, как они красиво выглядят. Я говорю – автослесарь – копайся в грязи, надо больно».

Собчак: Ирония судьбы.

Осипова: Да. А потом он выучился на помощника, а потом раз  – и на машиниста. Он говорит: «Мам…», а я говорю: «Обязательно…обязательно».

Собчак:  Ну да, его повысили, получается.

Осипова: Да. Он  отучился на машиниста, и я настолько была рада, довольна тем, что он именно машинист. Я просто гордилась. И, в общем-то, «догордилась».

Собчак: Ну, сейчас вы можете им гордиться. Знаете, сейчас вся страна им гордится.

Осипова: Я всё равно им горжусь.

Как ни тяжело сейчас Ольге, у неё всё равно есть самый важный повод для радости. Почему-то многие уверены, что её сын погиб вместе с пассажирами. Но он жив — просто про него как-то подзабыли.

Собчак: Мы находимся в хирургическом отделении, в палате тридцать два, пятьдесят девять, разговариваем с Сергеем Викторовичем Осиповым, тем самым героем, который спас людей тем, что сумел вовремя затормозить. Сергей Викторович, скажите, во-первых, как вы себя чувствуете?

Сергей Осипов: Ну, чувствую, так себе.

Собчак: Что вы помните? Что произошло?

Осипов: Ничего.

Собчак: Ну, вы же успели, как я понимаю, судя по тормозному пути и по тому, что нам рассказывали следователи…

Осипов: Я честно говорю, я ничего не помню.

Собчак: Ну, вы помните, как вы затормозили?

Осипов: Нет.

Собчак: То есть просто в какой-то момент вы почувствовали удар и потеряли сознание?

Осипов: Да

Машинистом депо «Измайлово» Сергей работает с 2008 года. И говорит, что за шесть лет не видел ничего страшнее пассажиров, упавших на пути. Без фатальных случаев — просто приходилось останавливать движение. В этот раз Сергей тоже применил экстренное торможение. Что именно он увидел, говорить не готов.

Собчак: Как вы для себя объясняете что произошло? Наверняка вы об этом думаете.

Осипов: Даже не знаю…

Собчак:  Вы вернетесь на свою работу?

Осипов: Конечно.

Собчак: Вам не страшно будет после этого спускаться в метрополитен?

Осипов: Да нет.

Собчак: Слушайте, какие удивительные люди у нас есть. Можно я пожму вашу руку, если это возможно?

Ольга Осипова, мама машиниста Сергея Осипова:  Вы знаете, сказали, если бы, ну пол часа, его бы не спасли бы. Очень быстро. И я прям вот в ноги кланяюсь нашим врачам.

Собчак: Скорая помощь, то есть они приехали мгновенно?

Осипова: Да, они в течение пятнадцати минут.

С другой стороны, кто-то «скорую» ждал 40 минут.   Виктор ехал во втором вагоне, а значит, катастрофу встретил одним из первых

Собчак: Через сколько времени МЧС удалось пробраться вот… По сути дела, ваш же вагон, он же перегородил туннель.

Виктор, сантехник, пассажир второго вагона: А вот я не знаю, через сколько времени. Ну они приехали где-то через сорок минут.

Собчак: Через сорок минут?

Виктор: Да.

Ему, если можно так сказать, повезло. Виктор как раз ехал на работу — с собой оказались все инструменты. Входил в поезд сантехником — а вышел героем-спасителем.

Виктор: Мне светили фонариком сотовым на петли, а там было шесть штук их. И я начал так бить все петли… Мы сбили эти петли, а ребята ломали еще, там помогали. И металлический лифт мы толкнули,  в нас ударил свежий воздух, и вот этот свежий воздух начал вытеснять этот дым. Вот и мы на решетку все как навалились, сломали это всё и начали людей вытаскивать, кто там был.

Собчак: Паника была?

Виктор: Вы знаете, там какой крик был, в первом вагоне? Там ужас был. И в нашем вагоне, и там.

У катастрофы на синей линии есть версия, которую и следствие, и мэрия в первый же день назвали основной.

Максим Ликсутов, заместитель мэра Москвы по вопросам транспорта: Пока основной версией, которой придерживается и московский метрополитен, - это неправильно закрепленная стрелка, стрелочный перевод, точнее. Ну, конечно, мы ожидаем официальных результатов расследования.

Эта стрелка — всего в двухстах метрах от станции Парк победы. Первый вагон её миновал и поехал прямо, второй — не смог и слетел с рельсов, превратив весь состав в груду смятой нержавейки. Виной всему остряки — подвижные участки рельсов, собственно, переводящие состав на другой путь.

Тимофей Павлов, машинист Синергии: Поехали! Белый! Вперед! Уже летим.

Собчак: Как у вас всё…

Павлов: Что?

Собчак: На ручном управлении брутальном. Сколько лет работаете?

Павлов: Где?

Собчак: Машинистом у вас какой стаж?

Павлов: Сейчас, подожди, давай выкатимся сперва…

Машинист Синергии: Я начинал на Арбатско-покровской линии еще в два лица, тогда помощник был. Ну это было сколько? Сорок пять лет назад, через микрофон станции объявляли, но это было давно. И тогда тоже были случаи.

Собчак: То есть техника всегда может подвести?

Павлов: Ну не подвести, а бывает, ломается. Даже дома чайник может работать-работать, раз и сгорел.

Собчак: Мы же ту стрелку тоже проедем?

Павлов: А той стрелки уже нет, сняли.

Собчак: Ну, то место.

Павлов: А, ну то место проедем.

Собчак: Вы как думаете, из-за чего это? Что могло произойти?

Павлов: Может и стрелку, потому что ставила какая-то сторонняя организация.

Собчак: Ну хорошо… Понятно, что сторонняя. Понятно, что стрелка экспериментальная. До этого-то по ней ходили поезда.

Павлов: Ну, все когда-то ходит, когда-то…Может, где-то не так что-то закрутили. Несколько составов прошло - нормально, а потом – разболталось, раскрутилось.

Сразу после катастрофы один из коллег машиниста Осипова выложил в ЖЖ кадры со своего видеорегистратора. Они были сделаны за считанные часы до трагедии. Вот правильная стрелка — она хорошо освещена, а вот та, злополучная — её почти не видно. Ручных стрелок в метро нет, всё управляется автоматически с пульта диспетчера. Так вот, ни к каким системам управления наша стрелка подключена не была. Просто мёртвая болванка. Возможно даже прикрученная к действующим путям проволокой — так сразу решили следователи, найдя похожее крепление на сохранившейся части механизма.

Собчак:  Предупредите нас заранее, когда мы место это будем проезжать, ладно?

Павлов: Мы в прошлый раз проезжали, сами не поняли, вообще где это произошло всё…Вот направо. Вот, уходит направо…Вот здесь вот была стрелка.

Собчак: А, вот здесь, да? Вот он сюда вошел?

Павлов: Вот сюда, да.

Собчак: Да, широкий тоннель здесь был, собственно.

Вагон-дефектоскоп с красивым названием «Синергия» — гордость метрополитена. Работающие в нём специалисты могут заметить даже малейшие трещины на рельсах.

Собчак: Что здесь происходит, и чем вы занимаетесь?

Александр Семеновых, начальник диагностического комплекса: Значит, смотрите, вагон «Синергия» создан для того, чтобы снимать показатели верхнего строения пути, габаритов, контактного рельса, его нагрев. Так же имеется линейное видео, которое  помогает нам в реальном времени определить неисправность его.

Собчак: Есть ли виды каких-то дефектов рельс, какие-то мелкие, может быть, вещи, которые пока не в состоянии здесь установить, но хотелось бы, не знаю,  иметь такую возможность? Вот что это?

Семеновых: Ну, такого, наверное, уже просто нет.

Собчак: Да ладно, нет… Посмотрите, как на вас человек посмотрел с укоризной.

Правда, некоторые технологические решения меня все-таки удивили. Конечно, я не специалист, но всё же…

Собчак: Такая сложная у вас аппаратура здесь стоит… Меня вот такие шутки пугают, фабрикаты Молдовы. Это что вообще? Устройство, использованное для определения акустической оси ПЭП.  Это что такое?

Сотрудник: Мы используем это для настройки нашей системы.

Собчак: Вот эту штуку?

Сотрудник: Штука старая, но работает идеально.

Собчак: Слушайте, она, мне кажется, старше меня раза в два, нет?

Сотрудник: Может быть.

Собчак: Да?

Сотрудник: Ну знаете, раньше все делали на совесть. Это военные еще разработки.

Собчак: Военные фабрикаты Молдовы. Что вы нам тоже рассказываете? Военные разработки… То есть это сейчас самая современная «Синергия», которая есть?

Сотрудник: На сегодняшний день - да.

Как же так получилось, что этот волшебный поезд не зафиксировал ничего подозрительного на перегоне от Парка победы? Очень просто — он там не проезжал.

Собчак:  Если бы вот этот поезд «Синергия» в тот роковой день, когда случилась авария,  прошел бы по этой ветке, вы бы обнаружили дефект стрелки, если таковой бы был? Или смогли бы предотвратить эту ситуацию?

Семеновых: Ну смотрите, здесь такой вопрос, двоякий. Мы ездили, скажем, за день - за два до этого злосчастного случая.

Собчак: За день или за два все-таки?

Семеновых: Мы ездили до укладки стрелочной переводки. И на тот, на данный момент на данном участке, путь был в отличном состоянии. Другой вагон, который у нас был, проезжал уже после укладки стрелочного перевода. Они тоже дают заключение, что путь был в хорошем состоянии.

Имеется в виду, что в Метрополитене есть еще один дефектоскоп, именно он проехал за день до трагедии - нареканий к состоянию установленной стрелки у него не было. Но он и не мог зафиксировать предполагаемую проволоку, так как у него нет системы видеонаблюдения. Передовой поезд у нас на все метро только один - Синергия. И проверяет он пути 2 раза в месяц.    

Собчак: Мы точно знаем, да, это уже установленный факт, что если по поводу лески еще там есть вопросы, она найдена только с одной стороны, то вот эти 2 болта, которые должны были быт на этой стрелке, их не было. Вот этот факт ваш поезд  технологически в состоянии установить или нет?

Семеновых: Ну, это можно установить только при видеонаблюдении.

Собчак: То есть, здесь просто нет аппаратуры, чтобы установить…

Семеновых: Нет, на этом вагоне она есть, но на том вагоне, он более, скажем, старой модификации, ему нужна доработка. Поэтому данный дефект они не могли увидеть. Мы проезжали до установки стрелочного перевода на данном участке.

Собчак: То есть, если бы вы проехали после установки, на вашем оборудовании вы могли бы установить?

Семеновых: Да, могли.

Собчак: Считаете ли вы нужным большее количество раз проезжать на поезде по линии? Вот сейчас он проходит в месяц, в целом,  по одной и той же ветке и одним и тем же рельсам…

Павлов: По несколько раз.

Собчак: Да, два раза.

Павлов: Два, три, там некоторые четыре раза…

Собчак: Считаете, что нужно больше сделать проходов?

Павлов: А смысл? Ездит наш вагон, есть еще дефектоскоп депо Владыкино.

Собчак: Но тот более устаревший. Там у них нет технического такого оборудования, как на этом.

Павлов: Раньше-то ездили такие же вагоны и ничего…

Собчак: Ну, слушайте, зато этот дефектоскоп поехал до аварии и ничего не обнаружил.

Павлов: Когда мы последний раз там проезжали, этой стрелки не было.

Собчак: Нет, это когда вы проезжали. А он проезжал, когда уже стрелка была и ничего не обнаружил.

Павлов: Не знаю, может, это другой…

Собчак: Ваш-то да…

Павлов: А кто там еще проезжал, я не знаю.

Собчак: Вот мы сейчас говорили с начальником депо, он говорит: «Вот мы мечтаем, вообще  чтобы полностью все составы были без человека, то есть всё полностью компьютеризировалось. На что я его спрашиваю: «Ну а как же, как мы все знаем о прошедшей трагедии, если бы человек не увидел, что там явно что-то не так, судя по следу торможения, то никакой бы компьютер это тоже не разглядел. Потому что компьютер может какие-то  вещи фиксировать внутри поезда и по рельсам…».

Павлов: Вот смотрите, вот собака сидит…

Собчак: Да…

Павлов: Вот если попадет она, то компьютер что сделает?

Стрелка, которая стоила двадцати четырех жизней, вела в никуда. Стрелку, которая стоила двадцати четырех жизней, поставил не метрополитен. Вот как это получилось.

До 2011 года собственное строительство заказывал сам метрополитен, а проектировал всё институт «Метрогипротранс». После отставки Лужкова новая городская администрация решила, что темпы надо всерьёз повышать — а потому забрать строительство себе, оставив самой подземке только текущую эксплуатацию. Теперь за новое метро отвечает заммэра Марат Хуснуллин. Он привёл на роль генерального проектировщика небольшой институт «Мосинжпроект» — опыта работы с такими сложными системами у этой организации раньше не было.

Налево — действующий перегон Арбатско-покровской линии, направо строящийся — Калининско-Солнцевской. Скоро тут будет путь к метро Минская, а пока за этой стенкой — пустой, ещё недостроенный тоннель. Проклятая стрелка разделяла не два пути — а юрлица, организации, системы, не договорившиеся друг с другом.

Кто поставил стрелку? Стрелку поставило ООО «Спецтехреконструкция». Найти эту компанию не проще, чем какой-нибудь болт в тёмном тоннеле. Из шести фирм с таким названием четыре никогда не занимались работами в метро. Есть компания неких Анатолия Кожевникова и Юрия Жарикова. Жариков действительно ремонтирует железнодорожные пути — а ещё трамвайные, правда, только в подмосковном Ногинске. Трамвай там не ходит уже несколько лет. Выручка Жарикова — всего семь миллионов, копейки по меркам транспортных бюджетов. Мало того — в прошлом декабре учредители вообще ликвидировали своё ООО.

Кто сделал стрелку? Уже два года тендеры на поставку стрелочных переводов столичному метро выигрывает только ООО «Муромская стрелочная компания». Она — дилер Муромского стрелочного завода, компания-прокладка: случись что — претензии будут к ней, а не к самому заводу. Такую компанию можно быстро ликвидировать и создать новую.

Сам завод ещё шесть лет назад входил в «Трансмашхолдинг». Среди его бывших владельцев — нынешний глава департамента транспорта Москвы Максим Ликсутов. Совпадение или нет, но с его приходом в московскую мэрию заработать на столичном метрополитене смогли его бывшие коллеги.

В этом году Муромский завод выпустил новую стрелку — специально для столичной подземки. И собирался испытать её в метро. Где, когда и как — не сообщалось.

Сергей Капустник, машинист электродепо ГУП «Московский Метрополитен»: Стрелку не закрепили, так скажем, но не закрепили не по тому…

Собчак: Не закрепил кто? Рабочий?

Капустник: Не закрепили рабочие, но они не закрепили по одной простой причине, мне так кажется, что просто не было поставлено оборудование материала, которыми должна крепиться эта стрелка.

Собчак: Ну, вот на ваш взгляд в этой ситуации виноват соответственно кто? Вот если исходить из той версии, которой придерживаетесь вы.

Капустник: Насколько я знаю, то устанавливали эту стрелку не профессионалы, потому что у нас, если раньше был Мосметрострой, такая организация, которая занималась укладкой рельсов, укладкой шпал, заменой стрелочных переводов, и так далее, и тому подобное, то сейчас стали делать подрядчики. Откуда они взялись, и как они могут делать - это никому неизвестно.

Другие бывшие бизнес-партнёры главы департамента транспорта Максима Ликсутова тоже вовсю работают с московским метро. Делают вагоны на мытищинском Метровагонмаше — он тоже часть «Трансмашхолдинга».

Менеджмент Метровагонмаша от интервью отказался. Хорошо — поговорим с профсоюзом.

Собчак: За последние три года Метровагонмаш выплатил своему акционеру, компании Трансмашхолдинг дивидендов на четыре и один миллиардов рублей. Одним из совладельцов Трансмашхолдинга до две тысячи одиннадцатого года был нынешний глава департамента транспорта Москвы Ликсутов Максим. Скажите, сказывалось ли его влияние на работе завода?

Вячеслав Бабочкин, председатель профкома первичной профсоюзной организации МОРП «Защита»: Нет. Абсолютно. Ничего не было. Не сказывалось никак.

Собчак: По каким признакам вы…

Бабочкин: Мы, рабочие, ничего не чувствовали, чтобы руководство как-то обращало на это внимание, на нас. Ну совершено, что оно есть, что его нет.

О том, как в Мытищах здесь делаются вагоны, Вячеслав рассказал отдельно. И теперь, спустившись в метро, я не могу думать ни о чём другом.

Я еду — и всё время вспоминаю фотографию, которую вы уже видели. То, во что превратился тот поезд к девяти утра 15 июля. Вот если это, не дай Бог, случился сейчас — как всё это будет выглядеть?

Вот статистика за последние три года.  Новый вагон «Русич» — это 12 аварий, которые привели к остановке движения на линии. Сделанная на его базе и очень похожая на него «Ока» — ещё девять. А старые вагоны из гофрированной стали, знакомые нам синие с белой полосой,   — всего шесть происшествий. Новых вагонов, таких как “Русич” в подземке всего 20%, старых - 65%.

Собчак: Также в прошлом году сотрудники Метровагонмаша жаловались на то, что руководство завода заставляет рабочих ставить какие-то бракованные детали и вот потом…

Бабочкин: Был такой случай.

Собчак: Да, вот расскажите.

Бабочкин: Понимаете, они не заставляют вот как бы напрямую ставить, не заставляют. Но они говорят, рабочий подходит  и говорит: «Я не буду ставить, потому что они бракованные». «А нам такие рабочие не нужны» - они говорят.

Собчак: Руководство?

Бабочкин: Руководство. Вы плохой слесарь, если вы не можете поставить, значит. Нам надо сдать вагон.

Собчак: А кто конкретно это говорит?

Бабочкин: Вот, например, начальник цеха был Игнатенко. Потом Шилов вот, начальник ОТК, к которому я, например, лично обратился. Почему поставили под сборку детали, а там есть неплотное соединение, а это тормозная система. Понимаете, какая опасность?

Собчак: И что, что он на это сказал?

Бабочкин: Он сказал: «Не ваше дело, не лезьте». Иначе будете за забором. Понимаете?

Собчак: А сейчас продолжают работать?

Бабочкин: Шилов продолжает работать, Игнатенко продолжает работать, то есть ничего не изменилось.

В метро уверяют меня, что вагоны Русич вполне надежные, ну а главное, гораздо более удобные для пассажиров.

Собчак: Здесь, я так понимню, Русичи есть…

Денис Петриченко, начальник депо «Красная Пресня»: Да.

Собчак: Одна из версий, почему они так сложились, что сам Русич достаточно хрупкий за счет того, что изначально эта конструкция была сделана для мини-метро. Вот так-ли это? И, если не так, то почему?

Петриченко: Нет, это надежный подвижной состав. В том, что произошло, разбираются специалисты. Так категорически сказать, в чем причина, почему такие причины повреждения получились, я сказать не могу.

Собчак: Ну а, например, известно, вот по тем фотографиям, которые мы видели, что одно из тонких мест вагона – это двери, потому что двери, как мы видели на фотографиях, они вот как-то прям как- будто  срезались.

Петриченко: Любые двери получили бы такие повреждения. Если бы мы эксплуатировали старый прототип, двери были бы намного больше подвержены повреждениям от воздействия пассажиров. Это довольно надежные двери и сколько бы пассажиры не хулиганили, это поправимо. Они ремонту подлежат.

Собчак: Мы разговаривали с несколькими машинистами для нашего фильма, они почему-то больше любят старые вагоны.

Петриченко: Ну, если тридцать лет ездить на запорожце, то, наверное, привыкаешь и говоришь, что это надежная система. Это современный подвижной состав, оборудованный. Здесь очень много электронного устройства, современный.

Говорят, перед открытием метро в 1935-ом Сталин заставлял наркома Лазаря Кагановича — он отвечал за строительство подземки — лично прыгать в закрывающиеся двери поездов: проверять, насколько они безопасны для пассажиров. К 2014-му на смену этой технологии пришли краш-тесты. Но Трансмашхолдинг их результаты засекретил, сославшись на коммерческую тайну.

Собчак:  По поводу прочности вагонов я у вас еще хотела спросить. Вот раньше это была такая целиковая сталь, сейчас это нержавейка. Вот есть- ли разница в прочности в этом смысле. Многие, особенно после случившейся трагедии, говорят, что именно из-за такой вот легкости материала новых Русичей все так сложилось.

Иван Киселев, начальник службы подвижного состава ГУП «Московский Метрополитен»:  Нельзя сказать, что они менее прочные, эти вагоны. Все вагоны и нового подвижного состава они прошли установленную сертификацию вагонов на безопасность, краш- тесты. Они все проверялись.

Собчак: А вы видели результаты краш -тестов, лично вы?

Киселев: Ну конечно, они же есть, они же сертифицированы. Это специальная государственная комиссия, которую  научно- исследовательские институты проверяют и дают сертификат на этот вагон, что этот вагон обеспечивает те самые условия, которые нужны.

Собчак: Вы  видели сами результаты? Или сертификат?

Киселев: И сертификат, и результат. Наши специалисты тоже работали, но этим занимался производитель вагонов непосредственно. Мы, как функциональный заказчик, конечно, заинтересованы, чтоб у нас вагоны были надежны и соответствовали всем требованиям.

Собчак: Говорят, что там сама конструкция менее удароустойчивая за счет того, что здесь сталь, а там нержавейка все-таки.

Павлов: Ну, нержавейка – это довольно-таки тоже  устойчивый материал… Краш-тесты, не знаю, Русичу делали?

Собчак: Ну, делали, только результат никто не дает.

Павлов: Краш-тест, по-моему, только вот этот прошел, на Арбатско-покровской линии.

Собчак: Вот этот? Это вы застали краш-тест?

Павлов: Да, Русича вот был краш-тест.

Собчак: У Русичи был краш-тест? А, вы имеете ввиду…

Павлов: На Арбатско-покровской линии.

Собчак: Да.

Остаётся и ещё несколько версий катастрофы, которые следствию безразличны — но о которых много говорят сами машинисты. Тем они интереснее.

Весной Валерий Собачкин, зампредседателя профсоюза московского метро собирал в парке Горького митинг. Всё по закону, в специально отведённом для протеста месте, так называемом Гайд-Парке. Протеста никто не услышал.

Собчак: Валерий, вот ваша версия, что же произошло в ту ночь в московском метро?

Валерий Собачкин, машинист электродепо «Владыкино»: Ну знаете, до конца еще мы к выводу не пришли. А я вам скажу, что наша профсоюзная организация тоже ведет собственное расследование. У меня возникает вопрос к следственному комитету. Вот они, я не понимаю, как они нашли эту проволоку. Вот смотрите…

Собчак: Часть, как я понимаю. Они нашли часть этой проволоки с одной стороны …

Собачкин:  Представляете, искали пассажиров, там груды металла лежало, и понимаете, вот в этой вот, грубо говоря, свалке там пассажиров- то искали сутки, как я понимаю, и вдруг они вот эту проволоку нашли, да? То есть она и была поставлена. Вот смотрите, значит, поезда начинают ходить с 5 утра. Вот с 5 до 9 они ходили нормально, и вдруг вот там на каком-то поезде какая-то проволока лопнула. Ну представляете? Вот трехметровая проволока, да? Там она с первого поезда разорвется. Понимаете, какое напряжение на стрелку идет.

Версия вторая, тоже от сотрудников метро: посторонний предмет на путях.

Собачкин: Если у того, может быть, состава что-то отвалилось – это может быть. Ведь говорят, что слышали резкое торможение. Может, машинист как раз вот он и заметил. Интересно было бы узнать, как что было.

Собчак:  Вот он говорит, что он ничего не помнит.

Собачкин: Ничего не помнит… Ну опять говорю, понимаете,  ходили следователи, сказали: «Ты пока давай, отдыхай, отдыхай. Мы здесь разберемся». Понимаете, как это всё.

Капустник: Если бы во впереди идущем что-то бы отвалилось, он бы сразу остановился. Ему бы сразу передали или еще чего.

Собачкин: Раз было резкое торможение, может не заметил что-нибудь там. Да, затормозил, ну не хватило тормозного пути и всё там.

Проверить эту версию о постороннем предмете отправляемся в депо «Красная Пресня».

Иван Киселев: Да, эта версия звучала в Средствах массовой информации. На сегодняшний день я не владею информацией о том, что следственный комитет такую версию принимает, рассматривает. Насколько я знаю, пока подтверждение того, что какая-то деталь от вагона отвалилась, нет, версий таких не озвучивается.

Тем временем,  детали от вагонов все-таки иногда отваливаются. Прямо рядом с нами — доска с разборами последних происшествий. Три дня назад что-то отвалилось от поезда на перегоне Новогиреево- Новокосино.

Киселев: Смотрите, мы считаем, настолько жесткие условия безопасности у нас, что практически любую гайку или шплинт мы считаем деталью. В данном случае, маленькая легенькая крышка от кондиционера была потеряна – естественно,  даже такое  для нас считается чипе.

Кстати, как раз депо «Новогиреево» — это первое и пока единственное частное депо в московском метро. Его передали в управление всё тому же Трансмашхолдингу. Может, и здесь — столкновение двух систем, государственной и частной?

Киселев: Я специально сейчас ушел от того, кто виноват. Обслуживанием и установкой крышки занимается фактически та самая обслуживающая организация. Я специально не сказал, что кто-то там виноват. Я говорю, что для нас, для метрополитена, любой случай является предметом разбора,  является чипе. Мы в целом отвечаем за работу метрополитена, за надежную работу.

Собчак: Ну это не создает сложность?

Киселев: Нет, это в нормальном рабочем режиме, это установлено договорными обязательствами.

Наконец, третья версия, катастрофы, последняя — стрелка деформировалась из-за взрывных работ в строящемся тоннеле в сторону Солнцево.

Осипов: Версий может быть много. Так же есть инструктаж о том, что на соседней ветке, ну там отросток от Парка Победы до…ведутся работы взрывным способом, то есть что там могло быть, фиг его знает.

За неделю до трагедии руководство метродепо официально предупреждало машинистов о круглосуточных взрывных работах около станции Парк Победы, где в авральном режиме строится тоннель Калининско-Солнцевской линии. Именно туда вела злополучная стрелка.

Собачкин: За стенкой там, я правда не знаю, на каком расстоянии,  строится новая линия. Значит, там проводились взрывные работы. И вот эти взрывные работы, как мне сначала говорили, там было вроде как ограничение скорости по этой стрелке, потому что взрывные работы, сами понимаете, - это такая вещь, что может все быть. Вот, и понимаете, за день вроде это ограничение сняли. Они могли там еще продолжаться, вот когда сняли ограничения, взрывные работы, а от взрывных работ вот эта стрелка как-то могла деформироваться.

Собчак: Мне машинист, господин Осипов, тоже говорил о том, что он слышал звуки взрывных работ.

Куратор московских метростроевцев Марат Хуснуллин пообещал дать интервью, но в течение двух недель не нашел времени.

Спустя месяц после катастрофы в деле не появилось ни одного нового арестованного. Это только те, кто непосредственно работал в тоннеле — или должен был работать. Их по-прежнему четверо: начальник дистанции капитального ремонта метрополитена Алексей Трофимов, директор по производству компании «Спецтехреконструкция» Анатолий Круглов, старший дорожный мастер службы пути метрополитена Валерий Башкатов и его помощник Юрий Гордов. То есть нашли стрелочников, в буквальном смысле этого слова.

За этот месяц жене Юрия Гордова, тоже бывшей сотруднице метрополитена, пришлось поездить по судам. Добираться надо с окраины — из Ясенева. На метро она не ездит.

Изабелла, жена арестованного Юрия Гордова: Я одиннадцать лет не езжу после того, как отработала там. У нас были шпалы, которые вот так шатались, а меня заставляли крепление вот таким ключом, я вам на фотографии покажу, крутить - издевался начальник. Я закручиваю, если перекрутишь – поезд разбивает пополам. Не докрутишь – они опять валяются. Я каждую ночь их крутила. А потом меня просто напросто премии лишают: «Вот у тебя раскручено». Я недавно узнала все-таки, почему взбесился начальник, что Юра, который за мной ухаживал, на мой путь поставил несколько новых клемм. Новых! Подарок мне.

Изабелла и Юрий познакомились двадцать два года назад. И уже давно научились делать друг другу правильные подарки.

Изабелла: ...очень щепетильно он относится. Я никогда в жизни не могла ему рубашку подарить, носовой платок какой-то. Ему бы только шурупчики одной марки чтобы были, одного цвета.

Собчак: А вот ведь наверняка дома вы обсуждали работу в метрополитене, начальство. Что, может быть, было при беседе такого, что ему казалось глупым, неправильным, нелогичным в его работе?

Изабелла: Да, всегда. Ну конкретно он говорил, что профессионализм должен быть, что там кто-то что-то не понимает, я ж там фамилии не запоминала. Опять семь дежурств, не те детали пришли, а эти катушку стащили, нет. Инструментов нет. Он на премию инструменты покупал.

Собчак: Как вы думаете, сейчас исход суда каков будет? Думаете, его осудят? И вообще ответит ли кто-то из руководства метрополитена из властей за то, что произошло?

Изабелла: Хорошо бы ответили те, кто должен ответить, и кто действительно виноват во всем. В любом случае, все идет сверху, все от руководства, вот как не крути. Ллюди, простые люди, как мы называем «дети подземелья» в трубе. Они же – «ать два», и стараются, что есть сил  работать, чтоб не уволили. У кого дети, у кого кредиты. Все равно сейчас живет восемьдесят процентов не из Москвы, а из Подмосковья. У меня внутри вот так вот всё, потому что несправедливо. А хочется, чтобы было не страшно ездить, не страшно было. Чтобы мне было за детей не страшно, чтоб другим было за своих детей не страшно, за своих родных. Ну что это, в метро отправлять, как на войну? 

За месяц московский метрополитен выплатил пострадавшим и семьям погибших 108 миллионов рублей. Их получили 98 человек. Среди обвиняемых нет никого, кто действительно принимал решения. Нет того, кто решил поставить на действующий путь неиспытанную стрелку. Нет того, кто отвечал за взаимодействие метро с его строителями из совсем другой структуры. Выяснить эти имена до сих пор не удаётся — это самый большой секрет метро, всех его подрядчиков и мэрии. Конечно, нет теперь уже бывшего начальника метрополитена Ивана Беседина — он отделался отставкой. Зато есть помощник мастера пути Юрий Гордов. Когда через несколько лет рядом будет станция Минская той самой Калининско-Солнцевской линии, про него вряд ли кто-то вспомнит. Как и про тех, кто так и не вернулся домой.

Погибшие в результате трагедии в метро

Алексей Обиняков
34 года
Москвич, геодезист. Только что вернулся из командировки в Комсомольск-на-Амуре, собирался в следующую. Остались жена и маленькая дочь.

Евгений Гарплюк
26 лет
После службы в Президентском полку устроился работать на перехватывающую парковку у «Славянского бульвара».  Ехал на работу в первый день после отпуска, который провёл с женой и пятимесячной дочкой.

Надежда Матвеева
26 лет
Москвичка, старший менеджер в энергетической компании. Осенью планировала выйти замуж.

Бахтиёр Мавлонов и Бури Хаитов
25 лет
Двоюродные братья. Приехали на заработки из Таджикистана, занимались установкой окон.

Вера Попова
56 лет
Москвичка, работала юрисконсультом на хладкомбинате.  Остались муж и сын.

Александр Панин
61 год
Отец баскетболиста казанского УНИКСа Вадима Панина. Ехал на похороны друга.

Виорика Рогозина
46 лет
Последние шесть лет работала в Москве.  Остался 25-летний сын.

Таня Шамшеева
27 лет
Два года назад переехала в Москву из Липецкой области. Не поступив в МГУ,  устроилась работать менеджером в сеть ювелирных магазинов. Училась на психолога заочно.

Вадим Шишков
21 год
Москвич. В прошлом году вернулся из армии. Увлекался альпинизмом и сноубордом.

Валентина Лозовская
57 лет
Несколько лет назад променяла бизнес по торговле одеждой в Чернигове на работу няней в Москве. Остались родители, муж и взрослый сын.

Нонна Эркенова
41 год
Переехала в Москву из Карачаево-Черкесии. Так и не завела семью — и хорошо оплачиваемая работа была для нее смыслом жизни.

Дмитрий Цой
35 лет
Был единственным кормильцем семьи — жены и двух сыновей семи лет и трех месяцев. Получал зарплату в конверте без официального оформления в штат — теперь семья не может получить социальное пособие.

Игорь Вавилин
57 лет
Механик автосервиса. Ехал на работу.

Алексей Марин
33 года
Недавно женился, в начале зимы должен был стать отцом.

Евгения Кравец
31 лет
Окончила МИФИ, в последние годы работала в Москве.

Мээрим Арунова
27 лет
Жила в Бишкеке, приехала в Москву на отдых.

Люй Лян и Хуэй Вейминь
33 года и 40 лет
Незадолго до трагедии срочно приехали в Москву на деловые переговоры.

Анна Мусатова
41 год
Жила в Москве.

Дмитрий Шабанов
33 года
Профессиональный мини-футболист. Завершив карьеру в Нижнем Новгороде, пытался начать новую жизнь в Москве. Вечером собирался отметить повышение по службе, а в сентябре — жениться. Остался четырехлетний сын.

Татьяна Быстровзорова
62 года
Работала старшей медсестрой в детской реанимации Центра имени Бакулева. Ездила на работу на электричке и метро из Подмосковья 42 года подряд. Остались муж и сын.

Екатерина Котенёва
24 года
Выпускница Плехановского университета.  Ехала на работу в компанию Johnson & Johnson. Умерла через неделю после катастрофы.

Мэри Кочарян
20 лет
Студентка факультета журналистики РГГУ. Умерла через месяц после аварии.

 

Над репортажем работали: Ксения Собчак, Александр Уржанов, Иван Голунов, Когершын Сагиева, Лиля Ашрапова, Виктор Вохминцев, Наташа Сена.

*По решению Минюста России Международная общественная организация «Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество „Мемориал“» включен в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента.

Другие выпуски