«Меня привезли в тюрьму, где погиб бывший топ-менеджер Роскосмоса»: монолог главы Серпуховского района Александра Шестуна из СИЗО

18/06/2018 - 13:42 (по МСК) Когершын Сагиева

Глава Серпуховского района Подмосковья Александр Шестун, в апреле записавший обращение к Путину, с прошлой недели находится под арестом. На него завели дело о превышении должностных полномочий. Оно связано с незаконным выделением четырех земельных участков в деревне Борисово в 2008 году, ущерб оценили в 62,8 миллиона рублей.

Шестун сидит в московском СИЗО №5, которое находится в районе метро «Водный стадион». В марте 2017 года там нашли мертвым топ-менеджера «Роскосмоса» Владимира Евдокимова. Шестун сидит в так называемом «карантинном» отделении, в восьмиместной камере, где вновь прибывшие в СИЗО находятся в течение недели. Позже его распределят в одну из камер, где у него появится телевизор, холодильник и постоянные соседи. Член Общественной наблюдательно комиссии Когершын Сагиева посетила Шестуна в СИЗО. Дождь публикует его монолог.

Жалоб на условия содержания у Шестуна нет, но он попросил членов ОНК донести детали обстоятельств его задержания до главы СПЧ Михаила Федотова и уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой.

«С обыском и арестом ко мне в дом пришли именно в тот день, когда я должен был зарегистрироваться кандидатом на пост главы района. Серпуховской район — единственный из всех районов Московской области, в котором глава до сих пор избирается! Везде отменили выборы, кроме нас, потому что мы успели внести поправку в Устав.

Влезли в окна, испугали пятерых детей, грубо меня помяли, хотя я не сопротивлялся. Возбудили дело по постановлению, которое я даже не подписывал — до этого 12 или 15 раз следственные органы отказывали в возбуждении того же дела, проверки шли с 2010 года. В папке следователя даже есть подшивка. Первый свидетель по этому делу умер, второй в своих показаниях говорит, что распределение земельных участков было проведено в соответствии с законом. И действительно — льготная цена на земельные участки на тот момент еще действовала. Преступления нет никакого.

Они мне говорили, что арестуют, я думал, что Следственный комитет не поведется — областной СК никогда не играл в политические игры в отличие от областного ФСБ. И потом, я ведь принимал активное участие в деле „подмосковных прокуроров“ на стороне СК. Я с Бастрыкиным лично тогда общался и защищал интересы СК в тот период.

Примечание Дождя: дело „подмосковных прокуроров” развалилось, но было основано на том, что прокуроры якобы вымогали деньги у чиновников и бизнеса в Подмосковье, чтобы покровительствовать подпольному игорному бизнесу. Александр Шестун участвовал в их поимке.

[Глава управления „К“ ФСБ] Иван Ткачев меня предал и продал Воробьеву, хотя мы давно знакомы. Это все на моих глазах было, сначала они просто общались, потом стали дружить, совместные обеды в дорогих ресторанах… Сначала появилось дело, будто я дом нелегально построил… А потому он (Ткачев — Дождь) предложил мне встречу с Андреем Яриным (начальником Управления Президента России по внутренней политике),  чтобы якобы защитить. Там они меня заставляли отказаться от участия в выборах.

С Воробьевым у меня был двойственный конфликт. Во-первых, он не выдал лицензию на добычу песка и гравия, которую я просил у него. Я предлагал, если на спорт какие-то деньги, это не проблема. Потому что земля простаивает, ведь по бумагам — это разведывательные недра, а делать с ней ничего нельзя, владельцы платят налоги за воздух. Я говорил, если не даете лицензию, то хотя бы с учета снимите эти участки. При Громове было так, что-то нужно? Спонсируйте волейбольную команду. А Воробьев  отправил ко мне решалу, который сказал, давайте взятку. А оформим, как консалтинговые услуги. Цена „консалтинговых услуг“ один доллар за куб, выходило около одного миллиарда рублей. Ну, это нереальная сумма за песок и гравий. Я три раза подходил к Воробьеву с этим вопросом, говорю, парни от вас просили миллиард. Он как начал орать на меня! Я такого мата в жизни не слышал.

Еще один конфликт — легкое метро, я Воробьеву говорил, это нереальный проект, мы его не сможем реализовать. Просто потока не будет, не окупятся вложения.

Знаете, меня его хамское поведение задело лично. Я не такой безбашенный человек, но я возненавидел то, что он, они делают.  И я решил записать ролик на всякий случай. Тогда я не хотел репутационных потерь для ФСБ и Администрации президента, но я решил его выложить в случае смертельной угрозы.

А потом Ткачев захотел, чтобы я запретил митинг против свалки — а как я его запрещу, если я уже жителям пообещал? И на выборы не хотел идти, просто эти два полигона достигли таких масштабов, что даже я сам задыхался, когда ветер дул в мою сторону, хотя живу в 3,5 километрах.

И когда я согласовал этот митинг, в район приехали 100 сотрудников ФСБ, начали проверять всех. Они арестовали трех шестидесятилетних женщин по трем уголовным делам. Одну за то, что неправильно оформила участок, вторую якобы за то, что истратила 500 тысяч рублей, третью — за выписки из похозяйственной книги.

Я понял, что это война. И мне ничего не оставалось делать, как начать защищаться. Я у Ярина еще говорил, что мне ничего не надо, я уйду, буду заниматься бизнесом. Там пленка длинная, я не все выложил. Но когда пошли эти наезды — и я решил идти до конца. Мне все говорили: уезжай. Но я почему-то не смог бросить администрацию, дело свое. Я ведь мог бы где-то спрятаться и тайно зарегистрироваться, и люди бы меня избрали даже в СИЗО. Но они меня переиграли.

Я не понял, почему они меня привезли не в Лефортово, а сюда. В тюрьму, где погиб бывший топ-менеджер Роскосмоса [Владимир] Евдокимов. Чувствую себя нормально, соседи пока что нормальные, есть мексиканский болельщик среди них, сотрудники СИЗО вежливые, только душа болит, может, вообще отсюда не выйду».

*** публикацию просим считать открытым обращением Уполномоченному по правам человека в России Татьяне Москальковой