Как живет очередь на Серова. Репортаж изнутри

24/01/2016 - 11:00 (по МСК) Виктория Сафронова

Выставка к 150-летию со дня рождения художника Валентина Серова проходит в Третьяковской галерее на Крымском валу с начала октября. За почти три месяца ее посетили более 400 тысяч человек — почти на 100 тысяч больше, чем посмотрели выставку Исаака Левитана в 2011 году, рекорд для Третьяковки. В последнюю неделю у длинных очередей почти ввели чрезвычайное положение: приехали МЧС, развернули палатки для обогрева, организовали полевую кухню, начали дежурить врачи, к посетителям даже подходили психологи. 

 

Корреспондент Дождя Виктория Сафронова провела четыре часа в знаменитой очереди на Серова, чтобы узнать, за что любят художника, и услышать, о чем говорят перед выставкой при минус 20.

— Может, вернемся? — две девушки остановились у «Музеона».

— Нет, предпоследний день, идем.

Ко входу в Третьяковскую галерею тянутся две очереди. Всего на улице несколько сотен человек. Многие из них одеты как на спортивное соревнование: лыжные костюмы, длинные куртки, высокие ботинки с толстыми подошвами. Минус 20. В стороне высокая горка, с которой каждые несколько секунд с криком скатываются дети. У площадки развешены высокие желтые флаги Российского военно-исторического общества.

Несколько человек едят в стороне кашу. За этой едой к полевой кухне тянется отдельная очередь. Мимо проходит министр культуры Владимир Мединский с пластиковой чашкой в руках. Его угостили гречневой кашей с тушенкой, окружили члены военно-исторического общества в кителях и о чем-то быстро говорят, показывая на людей в очереди и детей на горках.

— Тяга русского человека к искусству безгранична, — объясняет министр интерес к выставке.

Во время пресс-подхода в стороне от очереди он сказал, что выставку решили продлить еще на неделю. Накануне он обещал, что галерея будет работать «до последнего посетителя», но только в последний день — воскресенье.

Новость узнают люди в очереди.

— Как на неделю?

— Кто сказал? Вчера говорили, что не будут. Слухи.

— Зачем же стоять? Теперь можно прийти в понедельник.

В конец очереди приходит все больше людей. Они рассказывают друг другу кое-какие факты о художнике и поглядывают вперед, где охранники медленно пропускают посетителей в галерею.

— Серов — такая исконно русская фамилия. Произносишь — и сразу представляешь что-то чистое, светлое, первозданное. Я видела многие его картины, а сейчас есть возможность увидеть все.

Рашида, невысокая женщина лет 40 в черном пальто, стоит в очереди тихо и почти незаметно, в то время как многие рядом прыгают на месте, пытаясь согреться. Над ней на здании висит репродукция «Девочки с персиками». Рашида вспоминает учебник «Родная речь» и школьные сочинения по этой картине.

— А моей дочери, ученице четвертого класса, в школе пообещали поставить две пятерки по ИЗО за посещение выставки, — рассказывает Анна, рыжая девушка в цветной куртке и с узорчатым шарфом. — Дочь так сложно куда-то привести, а сегодня пообещала прийти сама! Жду ее. Я сама сегодня услышала в «Новостях» об ажиотаже на выставке и поняла, что надо идти. Вы знаете, что портрет Александра III, например, специально привезли из Дании?

— Интересно, увезут ли портрет Шаляпина?

— Я слышала, что оставят только шесть самых значимых работ Серова.

— Неужели остальные увезут?

Четыре женщины прижались плечами друг к другу, образовав кольцо, и переминаются с ноги на ногу.

— Ну, что же вы, — громко говорит старшая из них, — не видели, как извозчики на Руси согревались в дорогах? Остановятся и — раз, два, три — скрипят сапогами! Вы старые фильмы не смотрели? Проверенный, между прочим, способ! Давайте — раз, два, три!

***

Вдоль очереди проходят девушки в красных костюмах МЧС — психологи. Они предлагают пожилым людям, ветеранам войны и семьям с детьми до восьми лет пройти в галерею через другой вход. Там тоже очередь, но люди ждут в помещении.

— Вы, случайно, не ветеран? Или, может быть, инвалид первой или второй группы? — обращается девушка к пожилой женщине.

— Второй, — кивает та.

— Тогда идемте за мной.

Мы с обеих сторон берем бабушку под руки и медленно идем к запасному входу.

— Хорошо, девочки, что вы пришли. Очередь совсем не двигается. Я стою уже час, совсем замерзла.

Опустив голову, она смотрит под ноги и, улыбаясь, рассказывает:

— Когда-то я работала рядом с Третьяковской галереей, на Новокузнецкой, и очень часто в обеденный перерыв прибегала посмотреть на картины. Какое было удовольствие! Какое было время.

Вернувшуюся девушку-психолога спрашивают, как пройти в галерею без очереди. Она объясняет, для кого открыли дополнительный вход.

— Надо было брать с собой детей, — устало говорят в конце очереди.

***

— Пойдем, проведу.

Я оборачиваюсь — рядом стоит крепкий парень в черном, лицо до глаз закрыто таким же шарфом.

— Куда?

— Куда, куда... Куда ты пришла? — говорит тихо и раздраженно. Потом замечает, что его больше никто не слышит, и уже спокойно продолжает.

— Там у меня друг в начале очереди стоит. Он решил уйти, а билет купил. Жалко. А тут вижу — ты стоишь, мерзнешь. Пойдем, через пять минут будешь уже смотреть картины, а не топтаться на холоде.

— Многие так же стоят.

— Ну слушай!

За все просит плюс 300 рублей к цене билета. Я отказываюсь. Парень мнется и предлагает заплатить ему 500, но взять два билета и провести кого-нибудь еще.

— Ну а как, — пожимает плечами, — надо как-то копеечку зарабатывать. Ладно. Замерзнет совесть — подходи, я рядом.

Через полчаса такие люди уже смело ходят вдоль галереи и размахивают билетами. Конец очереди и вовсе стал похож на рынок: каждого только что пришедшего окружают торговцы, перебивая друг друга и сбивая цену на свои услуги.

— Что вы все жадные такие? Сто рублей прошу уже, куда меньше! Сто рублей — или два часа вашей жизни на минус 20. А я проведу вас — и все, смотрите свои картины. Просто же как дважды два! Соглашайтесь!

На не соглашающихся смотрят нагло и раздраженно, повышают голос, понижают цены. Кому-то уже просто неловко отказать.

***

— Я занята другими мыслями, будьте тише — высокая пожилая дама с помятым листом бумаги в руке оборачивается к своим соседям по очереди. — Но я вот что хочу сказать. Скоро все изменится. Россия станет необыкновенной: высокодуховной, нравственной. Страна поведет за собой весь мир, и настанет золотой век для человечества. На земле появится божественная анархия — святая Русь.

Люди отходят в сторону. Дама, улыбаясь, продолжает:

— Картины Серова светятся любовью. Человек заряжается энергией, расширяется его сознание — так открывается ясновидение. Знаете, я сама рисую, и кое-что в этом смыслю, — добавляет она и продолжает изучать записи на своем листке.

***

— Есть такая русская традиция: все делать в последний момент. Так и здесь: выставка с октября, а все пришли только сейчас.

Широкоплечий мужчина с простодушной улыбкой подходит к женщине и заводит беседу.

— И вы пришли только сейчас, — говорит она.

— Я раздолбай. А где там двери сломали? Слышали же? Посмотрите, все цело.

Он начинает рассказ о своей жизни: жил в Подмосковье, служил по всей стране. Женщина говорит, что она приехала из Комсомольска-на-Амуре.

— Был и у вас. Значит, мы с вами понимаем, что это еще не холод. Не минус 45 же! Минус 20 — ерунда. Такую погоду бы в ЮАР, Нью-Йорк — вымерли бы все как мамонты.

— В Нью-Йорке сегодня снегопад, — говорят ему стоящие рядом.

— Ядерная зима будет для них снегопадом. Американцы — народ тепличный. Все у них хорошо, включая экономику. У нас тоже все отлично! Правда, исключая ее.

***

У палаток МЧС разливают горячий чай для оставшихся. На входе пропускают быстрее.

Художник Вадим разбирает творчество Серова как «глубокого портретиста»: рассказывает, как правильно выстроить экспозицию, почему важно подобрать правильные цвета, уловить и запомнить момент.

— Хороший художник не тот, у кого нет плохих картин. Плохой художник тот, у кого нет хороших картин. Не бывает плохих жанров, бывают плохие художники.

Стало холоднее. Новые посетители не приходят, но очередь уменьшается не из-за этого. Многие покупают билеты у спекулянтов и исчезают в каких-то невидимых и закрытых для других ходах. Люди стояли в длинных рядах дольше четырех часов.

 

Фотографии: Алексей Абанин / Дождь

Также по теме
    Другие новости
    «Яндекс Музыка» заблокировала страницу белорусского артиста Ap$ent — автора трека «Можно я с тобой» Сегодня в 12:40 Красноярский квир-бар, на который написала донос Мизулина, оштрафовали на 450 тысяч рублей Сегодня в 12:39 В Улан-Удэ отменили прямые выборы мэра, местные власти усмотрели в них «западные ценности» Сегодня в 12:38 Журналистку Антонину Фаворскую оставили в изоляторе после обыска по делу об «участии в ФБК» Сегодня в 12:37 СК получил 143 заявления о пропаже близких в результате теракта в «Крокусе» Вчера в 19:54 Мэр Харькова сообщил об ударе российских военных по жилому микрорайону Вчера в 19:54 Активистку и журналистку RusNews Ольгу Комлеву задержали по «экстремистскому» делу против ФБК Вчера в 19:52 Осужденного сопредседателя «Мемориала» Олега Орлова лишают горячей пищи и отдыха, а также общения с адвокатами Вчера в 19:52 В первые месяцы 2024 года россияне потратили рекордное за пять лет количество денег на антидепрессанты Вчера в 16:30 Суд в Москве заочно приговорил участницу Pussy Riot Люсю Штейн к шести годам колонии Вчера в 16:29