Музыкальный критик Артур Гаспарян о требовании «Евровидения» защитить российских геев: наш шоу-бизнес зависит от власти, поэтому не протестует

Гаспарян: В какой-то степени это и нагнетание вокруг достаточно жареной темы, это совершенно очевидно, также очевидно то, что это абсолютно беспрецедентное письмо в истории «Евровидения». Прежде с подобного рода письмами, предупреждениями, с просьбами с разъяснением некоторой ситуации «Евровидение», насколько я помню, пока ни к одной стране не обращалось. Это действительно так.

Таратута: Что вы думаете вообще о самой проблеме, о содержании этого письма?

Гаспарян: Эту проблему создали мы сами в результате такого экзотического закона, экзотического, по крайней мере, по меркам современных трендов и тенденций, по которым живет Европа, - закона о запрете пропаганды гомосексуальных отношений среди несовершеннолетних. Если в самой стране это изначально воспринималось, как некая диковинка эмоционального депутата Милонова, и никто не предполагал, что это выльется в закон федерального значения, то потом в результате целого ряда действий, которые не столько, наверное, связаны с пропагандой гомосексуализма, сколько с желанием власти набрать некие очки у ядерного электората. К гомосексуальности, по-моему, это не имеет никакого отношения. 

Но дело в том, что в Европе все это воспринимается несколько драматично, это мотивированно и объяснимо, потому что люди живут немножко в другой эмоциональной, психологической и общественной среде. Поэтому их обеспокоенность весьма очевидна, особенно в том, что касается конкурса «Евровидение», в контексте этого музыкального праздника. Он вообще является субкультурной историей, очень сильно связанной вообще с ЛГБТ-сообществом. Минувший конкурс «Евровидения», который проходил в Мальме, он официально патронировался ЛГБТ-сообществом. Все Мальме было увешено радужными флагами, огромное количество мероприятий тогда проходило под эгидой ЛГБТ-сообщества, в гей-клубах, тема равноправия, сексуальных ориентаций периодически обсуждалась и была самодостаточным явлением и самодостаточной историей на конкурсе «Евровидения».  Участники об этом периодически говорили, музыкальные номера, выступление певицы из Финляндии Криста Сиегфридс, которая исполнила забавный номер «Marry Me», где на сцене слилась в страстном поцелуе с одной из танцовщиц. Вызвало это, безусловно, восторг среди публики, которая собралась на спортивной арене в Мальме. Я тогда написал в своем репортаже, что это был кошмар для депутата Милонова, но дело в том, что у нас тогда еще закон не был принят.

Таратута: Вы сами затронули тему, что в Европе эта ситуация воспринимается острее, чем в России. Наверное, вы имеете в виду, что они просто далеко находятся и не очень понимают, как все это здесь воспринимается, что здесь это не более чем казус.  А, может быть, ситуация обратная, у европейцев здоровое отношение к правам человека в целом, а такое лукавство и трусость, которое проявляет российский шоу-бизнес по отношению к этой проблеме, учитывая, что и наша эстрада, и наш шоу-бизнес совершенно не чужд этой теме, она не идет по касательной? Вам не кажется, что это стыдно, что это не обсуждается здесь, и голоса звучат только в качестве радикальных ругателей европейцев, которые лезут в нашу жизнь?

Гаспарян: Безусловно, европейцы относятся очень щепетильно к вопросам, касающимся прав человека, в том числе любых меньшинств, не только сексуальных. Там это такая священная корова общественного сознания, философского мироощущения. Безусловно, то, что вы говорите, Юля, у нас это больше воспринимается как казус, и к этому все относятся, ну приняли этот закон, но все равно по большому счету от этого закона никто еще серьезно не пострадал…

Таратута: Артур, тут можно поспорить, не то, чтобы с вами, потому что не вы писали закон, очевидно, что не вы его сторонник…

Гаспарян: Нет-нет, я не сторонник этого закона, а совершенно противник этого закона, я осуждаю этот закон. Более того, вы совершенно правы, что такое немножко испуганное, пугливое отношение наших артистов, нашей артистической, так скажем, поп-гвардии, потому что были некие высказывания не очень громкие. Люди подобного масштаба, как Мадонна или Леди Гага, которые впряглись во всю эту тему и высказались, потому что где-то в мире, в том числе в России, происходят вещи, которые абсолютно противоречат их мироощущению, понятиям о справедливости, о добре, и они, как люди мира, посчитали необходимым высказать свое отношение. То, что наш поп-бомонд, так скажем, в этой ситуации проявил некую пугливость, которая, в общем, связана…  Я не то что их оправдываю, но дело в том, что мы все прекрасно понимаем, в какой мы среде живем, в какой обстановке мы находимся, как тот же самый шоу-бизнес зависит от блага расположения власти. Люди не захотели создавать себе лишние проблемы, высказываться на такую острую тему…

Таратута: Мне просто кажется, что этот спор о масштабе российских звезд, который всегда ведется – а были бы возможности, нас не воспринимают где-то, мы работаем в тесном мирке, но мы здесь – звезды местного розлива. Мне кажется, масштаб звезды определяется и в воле звезды, и в некотором смысле масштабом личности.

Гаспарян: Масштабом личности, личной смелостью. Это ответ на вопрос о масштабе личности наших звезд. В этой ситуации с этим законом совершенно непонятно, чтобы было, если бы этот закон принят не сейчас, а в 2003 году. Просто только что у вас на заднем плане прошла картинка выступления «Тату» на «Евровидении» 2003 года, которые в тот момент были группой мирового масштаба, которая, в общем-то, сделала свою карьеру, как у нас сейчас бы сказали, на гей-пропаганде. Каким образом все это укладывалось бы в существующем законе о запрете гей-пропаганды, нетрадиционных сексуальных отношений, сумела бы группа «Тату» без последствий, даже юридического характера для себя, поехать и выступить там? Я вообще не совсем понимаю, как в следующем году конкурс «Евровидение», где наверняка будет тема гомосексуальности, так или иначе, она возникнет в некоторых музыкальных номерах, например, будет выступать некий артист-трансвестит – такая женщина с бородой из Австрии. Мы создали проблему для самих себя. Что мы теперь со всем этим делать будем? Потому что не показывать конкурс «Евровидение» невозможно, в то же время существует закон о запрете пропаганды, под который совершенно очевидно попадает этот конкурс. И тогда канал будет вещать и должен будет либо платить совершенно огромные штрафы, если у нас эту историю будут доводить до логического конца, а не действовать по принципу: закон - что дышло. В этой ситуации было бы честнее для России, коль она идет в совершенно другом направлении, чем тот основной тренд, по которому развивается все остальное прогрессивное и цивилизованное человечество, просто честно заявить, что эта вся история не для нас, мы такие мракобесы, мы пошли в Средневековье…

Таратута: Ровно об этом я и хотела сказать. Вы вспоминали про группу «Тату», я подумала о том, какой мы сделали путь обратно за эти годы.

Гаспарян: Мы сделали колоссальный путь назад. В данной ситуации надо набраться смелости и сказать: вы знаете, мы не участвуем в конкурсе «Евровидения», потому что это совершенно не наша эстетика, это не наш путь, это не наш выбор, это не российские ценности и не наши духовные скрепы, вы живите там со своей пропагандой гомосексуализма, а у нас есть свой «Славянский базар», мы будем на нем прекрасно веселиться и куролесить, peace.

Таратута: У самого письмо адресат не Госдума, не органы власти, а телеканалы - «Первый»  и Россия 1». Скажите, это по адресу письмо?

Гаспарян: В какой-то степени это совершенно не по адресу. Совершенно понятно, что ни Первый канала, ни канал «Россия 1» к этой ситуации не имеют никакого отношения, они в данном случае как куры во щи попали, мы все в данном случае попали как куры во щи в результате этого закона. Теперь никто не знает, что делать, никто не знает, как Борису Моисееву, например, праздновать свой следующий юбилей, который он собирается праздновать в марте месяце, ему будет 60 лет. Вот что это будет? Как это будет расценено?

Таратута: На телеканале  НТВ, очевидно, в программе «Скандалы, интриги, расследования».

Гаспарян: Понимаете, да. И эти каналы вынуждены отдуваться за этот неумный, глупый, совершенно идиотский закон, который был принят. В данном случае, как они будут выкручиваться из этой ситуации, я не знаю. Наверное, они что-то ответят, наверное, что-то скажут, например, как председатель Думы Нарышкин, выступая на Парламентской ассамблее Совета Европы, радостно призывал всех депутатов приезжать и ходить по московским гей-клубам и смотреть, как весело и хорошо проводят время люди в гей-клубах. В этом смысле это было, конечно, очень забавно, тут, наверное, можно поблагодарить депутата Милонова за то, что он в свое время поднял эту тему. Потому что представить себе даже в 2003 году, когда группа «Тату» выступала на «Евровидении» со своей пропагандой гомосексуализма и нетрадиционных отношений, хотя опять же термин «нетрадиционные отношения» только у нас существует, нигде в мире эта ориентация не называется нетрадиционной, это называется сексуальными меньшинствами. Потому что, что может быть более традиционного с точки зрения истории человечества, чем гомосексуальная ориентация? Сколько лет должно быть явлению, чтобы его считать традицией?

 Вот парад на Красной площади у нас традиция, ему 70 лет. А гомосексуальная ориентация, которой столько же лет, сколько самому человеку, самой истории человека, считается нетрадиционной. Понятно, что есть две традиционных ориентации – гомосексуальная, гетеросексуальная. Сама природа их распределила в процентном каком-то соотношении, никакого отношения к деторождению, как говорит наша верховная власть, это тоже не имеет, и никак не влияет на демографическую ситуацию в стране. Так вот, даже когда в 2003 году группа «Тату» выступала на «Евровидении», трудно было себе представить, чтобы у нас третье или второе должностное лицо государства, выступая на Парламентской ассамблее Совета Европы, сказало, как хорошо у нас живется в гей-клубах. То есть большей пропаганды гомосексуализма я просто себе представить не могу, я все сидел и ждал, когда же депутат Милонов подаст в суд иск на Нарышкина. Но этого не произошло, к счастью. Мы сами себя загнали в некий тупик, из которого теперь все будут чесать репу и думать, как из него выйти.

Таратута: У меня был немножко провокационный вопрос: по адресу ли направлено это сообщение. Но я хочу сказать, что по музыкальному пути обращение направлено не по адресу, потому что «Евровидение» - это коммерческая история, просмотры довольно высоки, каналы от этого по доброй воле не откажутся. Но если кто-то посмотрит, как делают периодически итоговые программы Первого канала и телеканала «Россия 1», то обнаружит, что добрую долю на пике этой темы сюжетов в итоговых программах занимает рассказ о том, как европейцы смущают традицию, и о том, как европейские дети совершенно не различают больше мам и пап, поскольку те однополые, а значит, вражеская идеология не должна попасть в Россию. И в этом смысле телеканалу «Россия» и Первому каналу, конечно, есть, за что отвечать, потому что не может быть такого, что в одном райончике показывают что-то одно глубоко либеральное, а в другом загоне показывают что-то мракобесное и нетерпимое.

Гаспарян: А вот в нашей реальности такое абсолютно возможно. И с одной стороны, будут идти сюжеты, так как это все-таки государственные каналы, которые должны проводить государственную пропаганду, государственную позицию, обосновывать и оправдывать, а с другой стороны, будет «Евровидение». Ведь, о чем они беспокоятся. Это не правозащитная организация, они не ставят вопрос глобально, на уровне Парламентской ассамблее Совета Европы о положении геев в стране. Формальный повод этого письма, понятно, что он лишь формальный, что это в русло идет внутреннему возмущению Европы тем, что здесь происходит. Они беспокоятся формально о том, что если вдруг Россия победит на конкурсе в очередной раз, и конкурс приедет сюда, то каким образом, они же к закону относятся гораздо более трепетно, чем мы. Это мы можем считать, есть закон, на него никто не обращает внимания, а европейцы не привыкли так. Они считают, что если есть закон, значит, будут последствия. Они очень переживают, что если вдруг неожиданно случится для них такой кошмар, и Россия опять победит в этом году, и оно поедет через год, то как быть со всей этой историей «Евровидения», где ЛГБТ является одной из составляющих частей этого культурного, социального, музыкального процесса, который называется «Евровидение». Сюда, естественно, приедут активисты, артисты с очень фривольными номерами, какие-то номера будут откровенной пропагандой с точки зрения нашего закона. Они беспокоятся, насколько им здесь будет безопасно.