Ирина Прохорова: встает вопрос, каков приоритет нашей страны — безопасность человека или геополитические фантазии?

Лобков: Все-таки три тысячи или пятьдесят тысяч?

Прохорова: Три, мне кажется, даже как-то неприлично. Мне трудно посчитать, могу только сказать, что вся площадь была заполнена людьми. Минимум тридцать тысяч, а может быть, и пятьдесят. Конца и края людей не было. Я прошла весь путь, это впечатляет.

Лобков: Как вы думаете, этот митинг скорее для очистки тех, кто против войны, кто против вмешательства и вооруженной агрессии, или он может иметь какие-то практические последствия?

Прохорова: Я вообще не согласна с идеей очистки совести. Мне кажется, это гражданский долг, внутренний моральный императив, который людей вывел на улицы. Впервые за долгое время у меня стало хорошее настроение. Как ни грустно признаться, тотальная пропаганда действует на всех. Я, идя на этот митинг, действительно боялась увидеть три тысячи человек, но подумала, неважно количество, главное, что люди придут. Когда я уже потом шла, общалась с людьми, очень многие шли ровно с таким же чувством. Получается, мы сами себя недооцениваем, и этот митинг нужен просто самим людям, которые не поддерживают войну, понять, что нас намного больше, чем мы думаем.

Лобков: Федеральные каналы сегодня вряд ли покажут этот митинг.

Прохорова: Да, тут ничего сделать невозможно. И тем не менее, я считаю, если люди выходят и выражают свое мнение, это важно как для самих людей, которые выходят, так в любом случае это все равно сигнал и обществу, и власти, что есть большое количество народа, которое не верит пропаганде, которое действительно озабочено судьбой страны, и нельзя недооценивать подобные митинги. Я не говорю, что этот митинг перевернет всю политическую обстановку, но сам факт, что люди вышли и при этом не боялись, что там могут быть провокации, что это опасно, все равно это важно.

Лобков: Возможен еще маневр дипломатический без агрессии, без ввода войск?

Прохорова: Надежда умирает последней или никогда не умирает. Все всегда возможно, если обе стороны хотят договориться. И даже в самые критические моменты можно поменять решение, прийти к здравому соглашению. Конечно, все волнуются, что будет происходить завтра, как будет себя вести украинская сторона и русская сторона. Когда такое количество людей шло, у меня возникло ощущение надежды, что люди умеют отделять правду от лжи. Я думаю, что символически это всегда влияет на решение.

Лобков: Допустим, в понедельник Госдума может начать рассматривать закон, который позволяет присоединить Крым к России, или эта процедура настолько сложна, что в любом случае будет большой временной разрыв…

Прохорова: В данном случае, поскольку наша Дума сейчас скоропостижно принимает любые законы, даже самые безумные и противоречащие Конституции и здравому смыслу, невозможно гадать, что там будет принято. Есть желание политиков, а есть печальная и жестокая реальность. В моем представлении сама идея присоединения Крыма – самоубийственная вещь. Я уже не говорю о том, что жители Крыма ожидают манну небесную и вряд ли ее получат.

Лобков: Аксенов вчера сказал, что уже в течение года крымчане будут пользоваться всеми льготами и привилегиями региона Российской Федерации, так что по расчетам Сергея Аксенова…

Прохорова: Человек предполагает, бог располагает. Что получат крымчане или что они потеряют, будет видно, если присоединятся. Но не надо быть опытным политиком и великим мудрецом, чтобы не понимать, что в России создается новый очаг напряжения, что и так внутренние конфликты Крыма сильны, и в каком качестве эта территория присоединится к России, когда у нас есть огромное количество проблем с другими регионами. Сильно я сомневаюсь в великом процветании одного региона на фоне проблем уже существующих регионов в стране.

Лобков: Если референдум завтра с разгромным счетом состоится в пользу российской судьбы Крыма, российские регионы начнут завидовать, и многие из них, которые находятся в промежуточном отношении, могут решить, что если можно, то почему нам нельзя?

Прохорова: Разумеется. Чем и ужасна эта идея имперской спеси, что забываются прагматические моменты и собственно государственные интересы. Никакого реально государственного интереса в присоединении Крыма к России нет, кроме этого фантома, что Крым наш. Во имя чего он должен быть нашим? Как эти жители будут интегрированы в российское пространство? Это усугубляет проблемы страны, которые так велики. Сейчас регионам рекомендуют помогать Крыму, своим «соотечественникам». Это вообще-то граждане другого государства. Помните, была недавно шутка, как жители Вологодской области тоже попросили гуманитарную помощь, не ввести ли войска, освободить их от мироедов, душегубов, местного начальства, которое их угнетает. Эта шутка очень близка к правде. Я не могу это понять, но я могу понять эмоционально многих наших людей – нас всю жизнь воспитывали имперской историей, сыгрывают иногда такие инстинкты. Легко ловить людей на ностальгию. Но политиков, людей, которым нужно просчитывать свои действия и понимать конечные результаты, я понять совершенно не могу. Это погоня за временным рейтингом, но последствия могут быть таковы, что получится антирейтинг.

Лобков: Это ведь оправдание ошибок: ошибок экономических, ошибок, связанных с переоценкой возможности бюджета. Сейчас практически перестали цитировать майские указы Путина.

Прохорова: Конечно, потом можно будет говорить, что ухудшение ситуации потому, что мы такие щедрые, помогаем братскому Крыму. Что меня удручает и возмущает, сложилась уже система поиска внутренних врагов, можно еще некоторое время сваливать на то, что есть какие-то пятые, шестые колонны. Этим можно поиграться, но вообще долго играться в такие вещи тоже невозможно. Если страна будет приходить в упадок, уже ни пятые, ни седьмые колонны не могут быть долго оправданием. В конце встает вопрос: у нас в стране приоритет каков – благосостояние и безопасность человека или геополитические фантазии? Во имя чего это все делается? Кому от этого будет лучше? Когда человеку задаешь вопрос, готовы вы отправить своего сына воевать в Крым, никто не готов. Я спрашиваю, а почему же вы считаете, что другие отправят своих сыновей? Как только людям переводишь их на личные проблемы, хотите ли вы платить в три раза больше за квартплату, потому что мы помогаем Крыму, они говорят, с какой стати, почему мы. А кто же будет расплачиваться за все эти авантюры? К сожалению, здравый смысл и жизненная практика пока еще разведены общей официальной риторикой. Люди часто повторяют заклинание, но как только переводишь на их личные жизни, здесь очень многое проявляется. То, что сегодня вышло пятьдесят тысяч, теоритически этих людей могло быть больше, если бы люди чуть-чуть подумали, а как это их может коснуться. Просто многие считают, что это их не касается и никогда на них не отразится.

Лобков: Во время вьетнамской войны вся Америка тоже встала, но тем не менее она остановилась, только когда ее захотел остановить президент.

Прохорова: Не совсем так. Я не думаю. Президент ее остановил под влиянием общественных движений. Акции протеста были столько масштабны, и ухудшение ситуации в стране тоже было велико из-за войны, правительство вынуждено было принять это решение, эта скандальная и позорная война была закончена. Никогда нельзя недооценивать общественное мнение. Пусть оно сейчас радикально не меняет, но игнорировать 50 тысяч людей, вышедших на улицы, все равно невозможно.

Лобков: Вам не кажется, что веерное отключение независимых СМИ, все скапливается в критическую массу, после которой общественное мнение можно игнорировать, потому что его уже не слышно?

Прохорова: В конечном счете проигрывает не столько общество, сколько само государство. Как ни странно, люди все равно находят способы получения качественной информации. В советское время, где действительно была жесточайшая цензура, люди находили способы не поверить этой лжи и доброкачественную информацию как-то добывать. Государство лишается такой возможности. Перекрыв все каналы общественного мнения, оно перестает понимать, что действительно происходит в обществе, и начинает совершать целый ряд трагических ошибок. В данном случае государство работает против себя, закрывая те каналы, где общественное мнение может выразить себя, а это спектр очень разный. Не надо думать, что, с одной стороны, есть только такое мнение, а с другой такое. Спектр мнений по разным вопросам велик, но чем их больше, тем лучше и правильнее картина состояния общества. Так что государство себе оказывает медвежью услугу.

Лобков: Последние сообщения: Россия наложила вето в одностороннем порядке на проект резолюции Совета безопасности по Украине. Эта резолюция предусматривала отмену референдума в Крыму. Наша дипломатия вполне показала себя наследницей Молотова и Вышинского. Могут ли люди измениться?

Прохорова: Если уже этот курс взят… как только берется такой агрессивный курс, с него довольно тяжело сойти, даже если сильно хочешь, потому что уже включены амбиции. Как в любом авторитарном сознании, идея компромисса считается за слабость, хотя наоборот, мы понимаем, что на компромисс могут идти сильные люди, в том числе как и представители государственной власти. Вовремя отступить, понимая, что этот курс губителен, большая мудрость и мужество. Вот уже идти напрямую, прекрасно понимая, что уже идем по буеракам, это называется «закусили удила». Очень жаль. Я надеялась и до сих пор надеюсь, что в последний момент здравый смысл все-таки возобладает.

Фото: РИА Новости / Максим Блинов