Интервью Путина Corriere della Sera: главное

Может ли на востоке Украины повториться крымский сценарий? «Крымский сценарий связан не с позицией России, он связан с позицией людей, которые проживают в Крыму. Все наши действия, в том числе и действия силового характера, заключались не в том, чтобы отторгнуть эту территорию от Украины, а предоставить возможность людям, которые там проживают, высказать своё мнение по поводу того, как они хотят устроить свою жизнь <…> В Донецке и Луганске люди проголосовали за независимость, и там ситуация другая. Но самое главное, что мы все должны усвоить, — что нужно уважать всегда настроение и выбор людей. А если кто-то хочет, чтобы эти территории оставались в составе Украины, то нужно этим людям доказать, что в составе единого государства жить им будет лучше, комфортнее, надёжнее, в рамках этого государства они смогут обеспечить свою жизнь и будущее своих детей. Но убедить этих людей с помощью оружия невозможно».

Причина кризиса в Украине — намерение экс-президента Виктора Януковича провести консультации с Россией по поводу евроинтеграции — несоразмерна тому, что сейчас происходит в Донбассе. Беспорядки в Киеве «были активно поддержаны и европейскими партнёрами (России), и американскими. Затем переворот — абсолютно антиконституционное действие. Новые власти заявили, что они подписывают договор, но откладывают его имплементацию до 1 января 2016 года. Спрашивается, зачем переворот‑то делали? Зачем довели дело до гражданской войны? Результат тот же самый».

Россия не возражала против подписания Украиной соглашения об интеграции с Евросоюзом, но «хотела принять участие в выработке решений, имея в виду, что Украина на данный момент — и тогда, и сейчас, до сих пор — является членом зоны свободной торговли СНГ, и у нас там есть взаимные обязательства». «Как же не принимать это во внимание и без уважения к этому относиться? Мне просто в голову это не приходит. Результат — госпереворот, гражданская война, сотни погибших, развал экономики, социальной сферы, обещание Украине 17,5 миллиарда долларов на четыре года от МВФ и полная дезинтеграция экономических связей с Россией».

Россия будет делать все, чтобы оказать влияние на власти самопровозглашённых Донецкой и Луганской «народных республик» для выполнения минских соглашений. «Но не всё от нас зависит. Наши партнёры и в Европе, и в Соединённых Штатах должны оказать соответствующее влияние на киевские власти сегодня. У нас нет на них такого влияния, какое есть в США и в Европе, чтобы киевские власти выполняли всё, о чём договорились в Минске».

Для политического урегулирования ситуации в Украине нужно:

— Провести конституционную реформу, обеспечив автономные права соответствующим территориям самопровозглашенных «республик». «Киевские власти не хотят называть это автономией — они предпочитают другие термины, говорят о децентрализации. Наши европейские партнёры — это именно их рукой сделана соответствующая запись в минских договорённостях — расшифровали, что нужно понимать под децентрализацией: это право на язык, на культурное своеобразие, на приграничную торговлю».

— Принять закон о проведении муниципальных выборов в Донбассе, а также закон об амнистии.

— Начать экономическую и социальную реабилитацию Донбасса. «Просто сегодняшние центральные киевские власти их просто отгородили от основной территории страны, прекратили там все социальные выплаты — пенсии, пособия, — отключили банковскую систему, на самом деле создали условия к невозможному получению регулярного энергоснабжения и так далее, то есть, понимаете, там гуманитарная катастрофа. И все делают вид, как будто ничего не происходит».

— Возродить банковскую систему в Донбассе (сделать это обещал Евросоюз).

— ЕС должен оказать «гораздо более масштабную финансовую помощь Украине».

Не Россия виновна в том, что ее отношения со странами Евросоюза ухудшились. «Это не наш выбор, нам его навязали наши партнёры, не мы вводили какие‑то ограничения в торговле, экономической деятельности — это против нас ввели, а мы вынуждены были принять ответные защитные меры».

Россия никогда не относилась к Европе как к любовнице. «Мы всегда предлагали серьёзные отношения. А у меня сейчас такое впечатление, что Европа как раз старалась строить с нами отношения на материальной основе, причём исключительно в свою пользу. Здесь и известный «третий энергетический пакет», и недопуск наших товаров в области атомной энергетики на европейский рынок, несмотря на все договорённости. Здесь нежелание признать законность наших действий и нежелание сотрудничать с интеграционными объединениями на постсоветском пространстве, я имею в виду Таможенный союз, который мы создали и который сейчас перерос в Евразийский экономический союз. Потому что, когда страны Европы интегрируются, это нормально, а если мы на постсоветском пространстве делаем то же самое — пытаются это объяснить стремлением России к воссозданию какой‑то империи. Почему такие подходы, не понимаю».

«Мы не чувствуем, что нас кто‑то обманул или как‑то некорректно поступил с нами, дело совершенно не в этом. Дело в том, что отношения должны строиться на долгосрочной основе — не в логике противостояния, а руководствуясь философией сотрудничества».

Военные расходы стран НАТО в 10 раз больше, чем военные расходы России. «У России практически нет баз за границей <…> Мы ликвидировали свои базы в различных регионах мира, в том числе и на Кубе, во Вьетнаме и так далее. То есть наша политика в этом отношении не носит какого‑то глобального наступательного, агрессивного характера».

Патрулирование военными самолётами стратегического назначения в отдалённых районах осуществлялось Советским Союзом и Соединёнными Штатами во времена холодной войны. В начале 1990-х годов Россия эти полёты прекратила, «а наши американские друзья так и продолжали летать вдоль наших границ». «Зачем? Несколько лет назад мы тоже восстановили эти полёты. И Вы хотите сказать, что мы себя агрессивно вели?»

«Всё, что мы делаем, — это просто ответ на угрозы, которые возникают в наш адрес. Причём мы делаем это в совершенно ограниченном объёме и масштабе, но таком, который гарантированно обеспечил бы безопасность России. Или кто‑то ожидал, что мы в одностороннем порядке будем разоружаться?»

«Только нездоровый человек, и то во сне, может себе представить, что Россия вдруг нападёт на НАТО».

«В некоторых странах просто, мне кажется, спекулируют на страхах в отношении России. Некоторые хотят играть роль таких прифронтовых стран, которым за это нужно чем‑то дополнительно помогать: или в военном плане, или в экономическом, финансовом, каком угодно другом. Поэтому поддерживать эту идею бессмысленно, под ней нет никаких оснований. Но кто‑то, может быть, заинтересован в том, чтобы поддерживать такие страхи».

«Нечего бояться Россию. Мир настолько изменился, что люди в здравом уме не могут себе представить такого крупномасштабного военного конфликта сегодня. Нам есть чем заниматься, уверяю Вас».

Лидеры, не приехавшие в Москву на 9 мая, «за текущей непростой конъюнктурой международных отношений не увидели гораздо более серьёзных вещей, связанных не только с прошлым, но и с необходимостью бороться за наше общее будущее».

Быть в России оппозицией несложно. «Если оппозиция доказывает, что она может добиваться решения задач, которые стоят перед районом, регионом или страной, — думаю, что люди всегда это заметят. У нас количество партий увеличилось в разы, мы либерализировали за предыдущие годы возможности создания политических партий, выхода их на региональную, общенациональную сцену. Вопрос только в их состоятельности и умении работать с электоратом, умении работать с гражданами».

Если лидеры оппозиции будут интересны, тележурналисты будут брать у них интервью чаще.

— О чём Вы сожалеете больше всего в своей жизни, что Вы считаете ошибкой, которую Вы не хотели бы никогда больше повторить?

— Буду совершенно откровенным с вами, я не могу ничего такого сейчас воспроизвести. Видимо, Господь так выстроил мою жизнь, что мне не о чем сожалеть.

— Вы счастливый человек.

— Слава тебе, Господи.