Евгений Минченко: Медведев больше не преемник, его поставили выполнять майские указы Путина

19/02/2013 - 16:19 (по МСК) Юлия Таратута

О том, что означают периодические нападки СМИ на правительство Дмитрия Медведева, в том числе сегодняшняя история с ненастоящей отставкой Аркадия Дворковича, с Юлией Таратутой в программе КОФЕ-БРЕЙК обсудил президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг» Евгений Минченко.

Таратута: Мы будем обсуждать страшно увлекательную, буквально сплетническую тему: политику, в которую придут другие политики, которые придут на смену первым лицам государства. Ваш холдинг сегодня представил доклад  «Политбюро 2.0».

Минченко: Мы это даже уже обсуждали у вас в эфире.

Таратута: Да, но у вас новая итерация, вы кого-то из Политбюро выгнали, кого-то вогнали в него.

Минченко: Нет-нет, у нас месяц назад была первая часть доклада о раскладе внутри Политбюро, и с тех пор ничего не изменилось, но появился полноправный член Политбюро - это новый министр обороны Сергей Шойгу. Вторая часть доклада посвящена потенциальным сценариям развития событий. Мы там анализируем те политические технологии, которыми пользовался Владимир Путин на протяжении последних лет. Главный наш тезис, который СМИ не ухватили – что никакого Путина 2.0 не будет, что Путин такой, какой он есть, таким и остаётся.

Таратута: Офицеры бывшими не бывают?

Минченко: Вопрос не в этом, у Путина есть несколько отработанных приёмов, которые на протяжении нескольких  электоральных циклов показали свою эффективность. Путин, как дзюдоист, знает, что, например, основатель этой борьбы Дзигоро Кано всю жизнь бросал людей через спину, и все знали, что Дзигоро Кано будет бросать через спину, все готовились к этому броску, но он всё равно их бросал. Ровно так же у Путина есть несколько устойчивых приёмов. Самый основной, на мой взгляд – это победа до сражения. Путин каждый раз так выстраивает конфигурацию, что к моменту, когда объявляются президентские выборы, он уже выиграл.

Таратута: Вы сейчас довольно комплиментарно говорите о главе государства, и это ваше мнение. Но ситуация, которая произошла после декабрьских выборов, к моменту  начала мартовской президентской кампании, было всё непредсказуемо для президента, и это мнение зала. Он не ожидал ни свистов, ни выходов на улицу. И в этом смысле впервые, может, в жизни Путина победа не была столь безусловно выиграна заранее.

Минченко: Я видел Путина за несколько дней до первого тура, могу сказать, что у него такой драйв был. Видно было, что он отмобилизовался, что ему нравится…

Таратута: Кто же спорит? Вы говорите о шаблонах путинских. Путинский шаблон, который меня всегда поражал в нём, как в политике – это совершеннейшая кадровая непредсказуемость. Всякий раз можно было строить некие политологические прогнозы, кто займёт, какой пост, но на самом деле практически ни в одном случае, кроме как в случае с мэром Москвы Сергеем Собяниным, никто никогда не угадывал ключевых кандидатов на ключевые посты. Я не слышала слово «Шойгу» за день или за два часа до принятия решения. Сергей Борисович Иванов, который стал главой администрации – это была прям курьёзная политологическая ситуация. Вы строите серьёзную картину этого списка, как вы можете это делать, учитывая, что президент у нас непредсказуемый человек?

Минченко: Во-первых, Путин очень предсказуем, вы говорите о конкретных кадровых решениях.

Таратута: А что ещё имеет значение?

Минченко: Имеет значение неформальная система принятия решения. Если вы посмотрите на состав этого Политбюро 2.0, то окажется, что оно как раз не сильно менялось за последние годы. Примерно 2/3 тех людей, которые заявлены в качестве членов Политбюро 2.0, они уже присутствовали в нём по состоянию на 2005 год.

Таратута: Просто если вы описываете рейтинг влияния этих людей, понятно, что есть влиятельные люди – это окружение Путина, это бизнес, который вокруг Путина…

Минченко: Это не совсем так. Есть устойчивая группа влияния, которая выступает в роли структурных единиц в политике. Почему мы ввели термин «политбюро»? Потому что неважно, кто является министром, например.

Таратута: А важно, кто принимает решение, и кто влияет на принятие решения? Это вопрос об Игоре Ивановиче Сечине, человек больше не в системе госвласти, но его влияние от этого не ослабло. Давайте напомним, кто входит в Политбюро сейчас?

Минченко: Если мы берём чиновников, это Дмитрий Медведев, Сергей Иванов, Вячеслав Володин, если мы берём бизнес, то это Геннадий Тимченко, Юрий Ковальчук, Сергей Чемезов плюс Сергей Собянин…

Таратута: А Ротенберг не входит?

Минченко: У меня такое ощущение, что Аркадий Ротенберг в следующей итерации появится в числе полноправных членов Политбюро, сейчас он кандидат по нашей классификации, он в последнее время очень сильно набирает …

Таратута: Подрос. Я думаю, Ротенбергу очень приятно будет услышать, что, по мнению российских политологов, он набрал в весе.

Минченко: Он может начать наоборот переживать.

Таратута: Вы в Политбюро добавили Сергея Шойгу. Что вас заставляет думать, что он стал членом Политбюро, кроме того, что он стал министром обороны?

Минченко: Шойгу, как министр обороны, это по сути дела самый мощный силовик. Он был же привлечён, с одной стороны, как человек, которому лично доверяет Путин в ситуации элитной нестабильности внутри власти. И очевидно, что Путин выбрал Шойгу, в том числе и из-за того, что у него есть имиджевое преимущество, за то, что у него есть рейтинг. По сути дела, если мы посмотрим линейку членов Политбюро, из них только Путин, кроме Шойгу, обладает потенциалом харизматика.

Таратута: Очень многие говорят, что это и недостаток Шойгу, что он очень харизматичный, его слишком любят…

Минченко: Его не слишком любят.

Таратута: Шойгу любит почти всё население России, как говорят нам рейтинги доверия.

Минченко: Ничего подобного, он уступает даже Дмитрию Медведеву, который в последнее время очень сильно проседал. Это неправда, что Шойгу любят все, Шойгу на самом деле имеет очень ограниченный потенциал роста.

Таратута: Только во время пожаров?

Минченко: И во время пожаров уже нет.

Таратута: Просто пожаров больше нет.

Минченко: Давайте вспомним 2010 год, когда Шойгу как раз просил…

Таратута: Я об этом и говорю, что есть мнения, что Шойгу настолько популярен, он симпатичный, спасатель, что Путин относится к нему даже ревностно. Несмотря на то, что его приближают, его периодически уводят в тень. Вы не согласны?

Минченко: С этим я согласен, просто сейчас Шойгу не очень популярен, он третий по рейтингу человек в стране, у него обозначилось снижение сейчас. У Шойгу, очевидно, есть потолок, связанный и с имиджевыми ограничениями, и с внутриэлитными ограничениями. У него есть историческая, генетическая связь с семьёй Бориса Ельцина, несмотря на очень хорошие отношения с Путиным, и это является ограничителем…

Таратута: Да, он считается семейным кандидатом. У вас есть такая формулировка в вашем докладе - «пробуксовка работы правительства». Скажите, правда, что правительство пробуксовывает, или мы имеем дело с информационной волной против правительства?

Минченко: Первая объективная составляющая - по сути дела у нас нет правительства как такового, Путину, на мой взгляд, нравится американская модель, где нет премьер-министра, и он же руководитель кабинета министров. И вот такое большое правительство по американскому типу Путин и создал, в которое входит правительство, администрация президента, плюс ещё где-то поблизости Совет безопасности. Эта схема не работает, потому что и там, и там достаточно сильные люди, они между собой конкурируют, очень  медленная система принятия решений, плюс на это накладывается эта конкуренция внутри элиты. Одна часть борется за то, чтобы сохранить тандемную модель, причём неважно, будет ли там Медведев в части тандема, или Шойгу, а другая часть говорит: «Ребята, всё».

Таратута: Как-то вам нравится идея, что Шойгу становится приемником.

Минченко: Не преемником, а тандемная модель. Я думаю, что Шойгу может быть востребованным Путиным, но не как преемник Медведева, а как вице-премьер по силовым структурам, например. Шойгу однажды занимал этот пост полгода.

Таратута: И чем вам не нравится выполнение обязанностей Сергеем Борисовичем Ивановым, который сейчас курирует силовые структуры в Кремле?

Минченко: Нет, Сергей Борисович Иванов – это человек совершенно другого стиля. Иванов - это аналитик, это, очевидно, доверенный человек Путина, но в силу личностных особенностей, в том числе, не может выступить в роле жёсткого чистильщика. Таким жёстким чистильщиком элит, в том числе силовых, конечно, может быть Шойгу.

Таратута: То есть Шойгу жестче Иванова?

Минченко: Это несомненно.

Таратута: А как вам кажется, правительству и Медведеву сейчас что-то угрожает? Против него развязана война, или это просто игры, и на правительство спихивают все недостатки кремлёвской работы?

Минченко: Есть достаточно большая коалиция элит, которая нацелена на то, чтобы убрать Медведева с этого поста, причём, что интересно, в эту коалицию входит часть тех людей, которые были апологетами выдвижения Медведева на второй срок. Этот эффект разочарования настраивает их против Дмитрия Анатолиевича. Поэтому борьба за то, чтобы его сдвинуть, очевидно, ведётся. Я думаю, что пока у него есть высокий запас прочности - год-два.

Таратута: А вы не согласны с мнением, что слабость политического образа Медведева - это и есть его сила, поскольку партнёр в тандеме должен быть младшим, а не равным?

Минченко: Я согласен с вами, но Дмитрий Анатолиевич продолжает вести предвыборную кампанию в ситуации, когда выборов нет. Он всё говорит: «Я - преемник». Подождите, Дмитрий Анатолиевич, 2018 год у нас когда, куда торопимся?

Таратута: С другой стороны его сторонники спрашивают: «Будете участвовать в выборах?». Он говорит: «Буду».

Минченко: Он говорит, что не исключает. И Медведев при этом пытается постоянно делать политические заявления, причём, его кидает из крайности в крайность.

Таратута: Чем раздражает Путина.

Минченко: Не то, что раздражает. Просто не та роль, на которую его поставили.

Таратута: А поставили его молчать и ни на что не претендовать?

Минченко: Его поставили выполнять майские указы президента РФ Путина Владимира Владимировича. Указы подписаны, и это программа работы правительства, не надо ничего больше выдумывать.

Таратута: Вы написали о том, что если Медведев будет так слаб, что его решат заменить, то у нас будет несколько центров силы. И вы выбираете из них два основных: его вес перейдёт либо к Собянину, либо к Кудрину. Вообще, вы называли разных преемников, но список у вас неполный.

Минченко: Подождите, нет списка преемников, потому что до 2018 года может появиться какая-то одна фигура или несколько фигур. Отмечу, что пока консенсусная позиция внутри правящего лагеря, что Путин должен идти и к 2018 году. Но любой ответственный политик всегда прорабатывает и другие сценарии. Всё, что угодно, может случиться, может поменяться конъюнктура, может что-то произойти со здоровьем. Обратите внимание, Путин всегда подстраховывается. Вспомните выборы 2004 года, когда он перед президентскими выборами взял и убрал правительство Касьянова, убрал Касьянова, как человека, который мог исполнять обязанности президента в ситуации, если бы с Путиным что-то случилось. Это же произошло не зря, то есть Путин эти варианты считает.

Таратута: А какой вам вариант кажется предпочтительный: Собянин или Кудрин?

Минченко: Как только у меня начнут появляться мои симпатии, грош мне цена как аналитику.

Таратута: А как остальные версии - как Герман Греф, как Михаил Прохоров?

Минченко: Нет, Прохоров тоже нет. Прохоров – это инструмент войны против Собянина, против тех групп, которые не хотят его видеть в качестве преемника. При этом Прохоров может в определённых обстоятельствах оказаться премьер-министром, но на короткий срок, как такая новая реинкарнация Кириенко, более высокая и худощавая.

Таратута: А почему вам кажется, что у Прохорова только городские амбиции?

Минченко: У него вообще нет никаких городских амбиций, Прохоров - фигура управляемая, по крайней мере, сегодня. Это не значит, что когда-то у него не появится возможность сыграть свою игру, но не сегодня. Это не фигура, это человек, которого двигают.

Таратута: Вы говорите о том, что это ресурс обесточивания Собянина, что он человек аппаратный, который себя проявил в разных местах, хотя я …

Минченко: В отличие от Прохорова Собянин выиграл конкурентные выборы в губернаторы Тюменской области, а до этого выиграл выборы мэра, а до этого несколько раз избирался депутатом Законодательного собрания.

Таратута: Слушайте, к Собянину вы относитесь не хуже, чем к Шойгу, зря я вас обвиняла, что у вас какие-то приоритеты. Я к чему веду? Существует версия политологическая, что Михаил Прохоров интересует ту часть путинского окружения, которая хочет такого кандидата именно на федеральном уровне, как раз взамен Медведеву. Речь идёт не о Москве, а о правительстве. Он – человек управляемый, с одной стороны, с другой стороны – человек, который в некотором смысле симпатичен протестному электорату, а с третьей – он может играть в разные стороны. Вы считаете, что Прохорова никто никогда не продвинет наверх, и Москва – его предел?

Минченко: Подождите, я так не считаю. Я говорю, что сегодня функционал Прохорова – это в первую очередь Собянин, изначально это был проект семейной группы. Сегодня я думаю, что, скорее…

Таратута: Вы последовательны, вы рассказываете обо всех страхах администрации президента РФ.

Минченко: У администрации президента нет страхов.

Таратута: Но вы же говорите про семейные группы, которые организовали протесты и выдвинули Прохорова.

Минченко: Я не говорю, что семейные группы организовали протесты. Понятно, что там было информационное спонсорство, но протесты имели совершенно чёткие социально-психологические корни. Я думаю, что сегодня Прохоров, скорее, контактирует с той частью путинского окружения традиционного силового, которое не очень готово принять Собянина, для которых Собянин всё-таки остаётся чужаком.

Таратута: На пост кандидатов в президенты России его привело как силовое крыло, если таковым считать Сергея Чемезова, так и мирное светское крыло, в которое включается Юрий Ковальчук, например. Вот такие два разных совершенно человека.

Минченко: Почему разные? Я думаю, что Чемезов и Ковальчук вполне сопоставимые по потенциалу.

Таратута: Мы обсуждаем должны ли менять или нет Дмитрия Медведева. Но смена правительства – это довольно серьёзный шаг, просто так на месте его никогда никто не предпринимает. Такие шаги нельзя делать каждый день, то есть ты бомбу можешь сбросить один раз. Чего сейчас менять правительство, а главное - Медведева?

Минченко: Не надо сейчас менять Медведева. Вы посмотрите внимательно, мы прописали возможный набор сценариев всего президентского срока Владимира Путина. Я полностью с вами согласен, что такое одноразовое оружие мощное, как отставка правительства, можно использовать один, максимум два раза. Поэтому я думаю, что Путин в ближайшее время пойдёт по пути точечной перенастройки, например, поменяет вице-премьеров, министров…

Таратута: Каких? Тех самых, про которых снимают сюжеты?

Минченко: Я думаю, конечно же, у них больше…

Таратута: То есть вам кажется, что Дворкович уйдёт?

Минченко: Возвращаясь к тем устойчивым шаблонам Путина, которые мы описывали, что он делает? Чрезмерно усилилась группа, как сегодня чрезмерно усилена группа Медведева, он её слегка ослабевает, но ни в коме случае полностью не сливает, наоборот. Например, уходит Фёдоров из Минэнерго, а это человек, который, очевидно, связан с Игорем Сечиным.

Таратута: Друзья должны быть в тонусе и враждовать друг с другом.

Минченко: Конечно.

Таратута: Скажите, Путин останется в 2018 году?

Минченко: Я думаю, пока это вполне вероятный вариант сценария, пока он наиболее реальный, но это не значит, что он состоится. Опять же, мы описали там целый ряд переменных, которые могут влиять на ситуацию. 

Другие выпуски