Российские власти обяжут защищать тех, кто рассказывает о коррупции
Ведущие программы КОРРУПЦИЯ Иван Ниненко и Елена Панфилова выяснили, как у нашей страны появился первый шанс начать реально бороться с коррупцией, но власти видимо этого не очень хотят.
«Каждая страна-участница G20 обязана принять до конца 2012 года законодательные акты, направленные на защиту заявителей о случаях коррупции».
Антикоррупционный план действий, принятый в рамках саммита G20 в Сеуле в ноябре 2010 года
И вот - на дворе уже 2013-й, а законодательных актов всё нет. Зато есть дело Магнитского. Все мы знаем, что вместо защиты он получил статус обвиняемого и скончался в Матросской Тишине. Причём дело в отношении него вели как раз те следователи, которых он и обвинил в коррупции.
А нам всё ещё пытаются доказать, что Сергей Магнитский был преступником, и даже затеяли процесс, на котором судят мёртвого человека в лучших традициях Средневековья. Вот такой у нас подход к защите заявителя.
Специально для таких случаев в мире приняли принцип добросовестности заявителя.
Принцип добросовестности (good faith) – означает, что заявитель сообщает данные, которые считает верными. Он подлежит защите, даже если факты, указанные в обращении, оказались ложными, но сам заявитель не знал об этом.
И во всех международных документах написано, что добросовестность подразумевается по умолчанию. То есть человек хороший, пока не доказано обратное.
Но в русском тексте Технического руководства по внедрению нашей любимой Конвенции ООН против коррупции все наоборот:
Техническое руководство по осуществлению Конвенции ООН против коррупции (русская версия)
«Бремя доказательства в отношении добросовестности должно возлагаться на лицо, сообщающее информацию».
Если посмотреть во все другие переводы, то там появляется очень важное «НЕ». И получается – «Не должно»!
Техническое руководство по осуществлению Конвенции ООН против коррупции (английская версия)
«The burden of proof regarding good faith should not be on the reporting person»
Перевод:
«Бремя доказательства в отношении добросовестности не должно возлагаться на лицо, сообщающее информацию».
Вот такие загадочные ошибки перевода, которые меняют весь подход к защите и заставляют заявителей доказывать свою невиновность даже с того света. В тексте ещё есть такие ошибки, которые понравятся любителям теории заговоров. Получается, что русский перевод очень особенный и позволяет нам строить свою суверенную антикоррупцию.
Правда, надежда есть. Вчера на рабочей встрече представители России заверили, что защита заявителей имеется в планах правительства. Если быть точным, такие строки есть в официальном плане противодействия коррупции.
Национальный план противодействия коррупции на 2012-2013 годы
«Министерству здравоохранения и социального развития Российской Федерации …до 1 апреля 2013 г. внести в президиум Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции предложения по повышению юридической защиты лиц, сообщающих о фактах коррупции представителю нанимателя, в средства массовой информации, органы и организации».
Получается, уже через месяц мы сможем узнать, выполняется ли план. А в сентябре в Питере пройдёт конференция G20, и России придётся отчитываться о принятых законах перед всем мировым сообществом. И там уже не удастся рассказать про сложности перевода.