Френсис Форд Коппола: «Ваши независимые новости – это развлечение»

Шакина: Обычно режиссеров отправляют в промо-туры и международные большие студии, но Коппола предпочел отправить себя в промо-тур сам. Почему? Потому что режиссер считает, что большой студийный Голливуд умер, и теперь он, некогда считавшийся одним из главных его представителей, предпочитает снимать довольно странные недорогие независимые фильмы.

Коппола: Добро пожаловать на премьеру фильма Tvixt, это такое старинное английское слово, которое означает в переводе названия фильма «Между». Так что получается, что этот фильм, он между комедией и трагедией, то есть, то место, которое мы занимаем в мире – между, между тем и другим.

Шакина: Почему мертв студийный Голливуд, а на свет никак не явится новый Марлон Брандо, а также о многом другом – от проблем государственного финансирования кино до собственного отношения к протестам в России – Фрэнсис Форд Коппола рассказал ДОЖДЮ.

Приятно, но, знаете, довольно странно видеть вас так близко. Вчера на премьере вашего фильма, я только и слышала вокруг: О, живой Коппола, я не верю, что я нахожусь с ним рядом. Вы как ко всему этому относитесь?

Коппола: Ну, у меня несколько иные ощущения, в моем самовосприятии, скажем так, ничего не изменилось лет с 6-ти. И теперь, когда я вырос, многие считают меня важной шишкой, и я, в общем, понимаю, почему. Хотя большую часть моей профессиональной жизни меня на самом деле преследовали неудачи. Те ленты, которые я снял 20-30 лет назад, они далеко не такие монументальные, как мои же фильмы сорокалетней давности. Но все вспоминают именно о последних. Нет, я понимаю, почему, но сам я себя, знаете, таким воротилой или заправилой не чувствую, или, как это там называется, очень важной персоной. И слава Богу. Как жить-то тогда с такими ощущениями?

Шакина: Но в последние-то годы вы превратились в просто независимого режиссера.

Коппола: Просто потому что Голливуда больше нет, он саморазрушился, да вообще вся культура в руинах ровно с тех пор, как в газетах начали печатать, сколько какой фильм собрал за месяц, за неделю, как будто это не фильмы, а спортивные команды: О-о, «Голодные игры» на первом месте по кассовым сборам, «Голодные игры» выиграли чемпионат мира, а в затылок им дышит серебряный призер, ну, не знаю, какой-нибудь другой фильм.

А этот фильм, он может быть гораздо лучше и больше заслуживать чемпионства даже. Ведь цифры, они же не говорят всей правды, и в этом весь подвох. Люди любят цифры, потому что они предают им уверенности, что ли, кажутся чем-то абсолютным, а это не так. Цифры очень часто врут.

Шакина: Как бы вы вообще описали ситуацию в сегодняшней американской киноиндустрии? Вы представитель так называемого «серебряного века» Голливуда, а сейчас какой – каменный? Или вообще близится Апокалипсис?

Коппола: Все студии кому-то проданы. Раньше были Warner Brothers, я лично знал одного из братьев Уорнер, понимаете, я с ним работал. То же самое с мистером Голдвином, они по-настоящему любили кино, они были людьми шоу-бизнеса, они сражались за кино, и сражались отчаянно.

А теперь студии распродали финансовым корпорациям, и для них, понимаете, главная забота – это как бы закрепить стоимость новых активов на максимальном уровне, как с валютой, понимаете, происходит. И поэтому они запускают в производство кино, которое гарантированно окупится, эти блокбастеры с кучей звезд. И это безрисковое кино, а без риска искусства не бывает.

Ну, и, конечно, аудитория тоже изменилась, у нее сегодня просто разбегаются глаза, так много всяких развлечений вокруг. Полвека назад люди ходили в кино семьями, мы с мамой и папой ходили туда раз в неделю.

Шакина: И это было большое событие?

Коппола: Да, это было большое событие каждую неделю, а теперь кино можно посмотреть по телевизору, ну или там можно посмотреть эти ваши независимые новости, это тоже развлечение, политика – это развлечение, сегодня все развлечение. Сходить на футбольный матч, например, или сходить в музей – нет никакой разницы. Разные виды развлечений напряженно соревнуются между собой за внимание публики, и кино – это всего лишь маленькая часть этой индустрии, хотя оно привыкло быть большой.

Что все это значит, я не знаю. Всегда есть вероятность, что кто-то снимет настоящее кино, ого-го какое кино. Аудитория тогда посмотрит его и очнется ото сна, но пока она пребывает в состоянии глубокого анабиоза, люди даже ничего не читают. Литература их не интересует, ну, что ж, они молоды, наверное, так и надо. Когда я был юн, меня вообще заботили только девушки и автомобили, так что я могу понять аудиторию, которая только и хочет, что развлекаться и веселиться.

Вообще, знаете, я думаю, что дискуссию о состоянии современного кино надо начинать с разговора о состоянии современной публики, ей 40 лет телевидение промывало мозги.

Шакина: Извините, что перебиваю, к слову как раз о телевидении и развлекательных политических новостях, вы слышали о протестах в России? Что думаете? Потому что у нас тут принято говорить, что они были в первую очередь очень зрелищными.

Коппола: Знаете, я тут общался с одним крайне цельным молодым человеком лет 20-ти, вашим коллегой, он очень впечатлил меня, думаю, через лет 20 он или погибнет смертью храбрых, или станет президентом России. И вы знаете, он довольно убедительно мне доказывал, что выборы в России были, как бы это сказать…

Шакина: Нечестными?

Коппола: Нечестными, вроде бы, похоже на то. Но я не углублялся в эту историю, я мало знаю, но я был впечатлен, - человеку лет 20, а у него такая ясная голова, он так складно все излагает. Если у вас много таких молодых людей, они вот так думают, короче, победа – она всегда за юностью.

Шакина: А что вы знаете и что вы думаете о нашем кино? Потому что у нас тут практически все, включая Никиту Михалкова, с которым вы, насколько я знаю, неплохо знакомы, так вот все сейчас носятся с идеей так называемого кинематографа большого стиля, и вечно при этом кивают на вас, мол, нам нужен наш русский «Апокалипсис сегодня», нам нужны наши «Крестные отцы», что вы думаете об этом?

Коппола: Ну, знаете, я прошел довольно долгий путь от производства монументального кино до того момента, когда я увидел какие-то новые перспективы, но просто потому что очень сложно соревноваться со своими же собственными фильмами, которые ты снял, когда был молодым. Но вот, знаете, Гете написал «Страдания юного Вертера» в 25, и сразу добился дикого успеха, и всю жизнь продолжал в том же духе. Но он же был, наверное, единственным в своем роде.

Верди написал «Фальстафа», когда ему было уже 80, но нормальное человеческое существо вроде меня, вряд ли, должно пытаться держать высокую планку до пенсии. Поэтому на старости я решил снимать практически студенческое кино. Легко быть студентом без денег, в вечной позиции начинающего, я таким макаром уже 3 фильма сделал. Кому-то кажется, мои амбиции должны быть больше, но я знать не знаю, где взять денег на крупнобюджетное кино.

Сегодня финансируются только те ленты, которые 100% отобьются. Повторюсь, большое кино стало безрисковым. Мы же говорим о великом кино? Вот как сделать великий фильм, если ты ничем не рискуешь при этом? Оно уже не будет великим, правда?

Шакина: То есть, получается, что делать кино на государственные деньги, которые никому не надо возвращать, просто не имеет смысла?

Коппола: Ну, вообще, деньги бывают разными. Я вот тут был на телепередаче «Закрытый показ» и сказал там, что вообще обычно фильмы финансируют, чтобы заработать денег. А мне говорят: Ой, только не в этой стране. Но, наверное, государственные средства – это такая форма поощрения, поддержки, способ выделить автора среди прочих. Не обязательно давать режиссеру деньги, можно хорошую машину подарить, мол, правительство верит в тебя, друг. Так что, авторов можно по разному поддерживать, чтобы он продолжал снимать кино, потому что кинопроизводство – это очень дорогая история. В Америке все режиссеры, кого я знаю, дико боятся: Ой, а вдруг я не сниму следующий фильм, вдруг мне никто не даст на него денег, - они спрашивают.

Я понятия не имею откуда берут свои бюджеты братья Никита и Андрон, где они достают деньги, кто в них инвестирует. Хотя у вас в России есть всякая стремительно разбогатевшая молодежь, каким-то волшебным просто образом разбогатевшая, может быть, они спонсируют Михалковых, я не знаю.

Шакина: Финансирование кино мы обсудили, ситуацию в Голливуде тоже, а что вы скажете о сегодняшнем актерском уровне? Появился ли новый Брандо, например, или новый Мартин Шин, или новый Деннис Хоппер?

Коппола: В общем, сделаю заявление общего характера: кино – это история плюс игра артиста, как водород и кислород создают воду вместе, в этом вся магия. Все остальное – операторская работа, режиссура – уже второстепенно. Если у тебя есть крутой сюжет и способный актер – рождается звезда, появляется Марлон Брандо, например. Актеру нужна роль, поэтому я сейчас сконцентрировался на сценариях.

Чтобы писать тебе же не нужно денег, тебе нужно только время. И, знаете, я на бумаге очень амбициозен, у меня есть масса идей, я планирую совершить революцию в сюжетостроении. Драматургия, это же такая древняя вещь, все мы следуем старому канону. Может быть, есть какой-то другой способ рассказывать истории? Это было бы интересно для меня. Сейчас я пишу иначе, чем даже 10 лет назад. Я очень надеюсь, что мои эксперименты скоро принесут плоды, сегодня я совсем не такой, каким когда-то был.