Помощник Путина — старик Хоттабыч из Йемена, а Россия — банановая республика Кехмана

Лобков и Белковский анонсируют всенародный праздник 1 апреля
29/03/2015 - 20:19 (по МСК) Павел Лобков

Павел Лобков и Станислав Белковский поговорили о том, почему Владимир Кехман стал новым директором Новосибирского театра оперы и балета, сможет ли Владимир Путин сыграть миротворческую роль в Йемене, зачем российскому президенту нужен мировой конфликт и почему 1 апреля необходимо сделать главным государственным праздником.

Лобков: Стас, я пришел к тебе с продуктом, который теперь в мелкой расфасовке. Известно, что многие области продают воздух святой земли или воду из озера Байкал, или пакет духовных скреп. Вот это начали с сегодняшнего дня продавать — это с москворецкого моста атмосфера ненависти в премиальном сегменте класс «люкс», высший сорт. Необходимо перед употреблением разогреть.

Белковский: Ты помнишь из культового мультфильма про кота Леопольда — там был «Озверин»?

Лобков: И еще один символ нашей культуры, я бы сказал, это банан.

Белковский: Который мы в данном случае предъявляем не Бараку Обаме.

Лобков: А предъявляем Владимиру Мединскому. Это банан с изображением одного из главных поставщиков когда-то бананов, а теперь и духовности в нашу жизнь — Владимира Кехмана, известного человека, авторитетного очень директора театра. Настолько авторитетного, что его боялся даже губернатор, потому что у него гости были и покруче, чем губернаторы. Теперь он возглавит Новосибирский театр, изгнав оттуда «Тангейзера».

Вообще, конечно, извините за неполиткорректность, но Людвиг Баварский, покровитель Вагнера, да и сам Вагнер, я думаю, что в гробу перевернулся, прочитав сегодняшнее заявление Кехмана о том, что, как православному крещеному еврею, ему отвратительна постановка «Тангейзера». Это тот эффект, на который Людвиг Баварский, последний романтик Европы, не рассчитывал. И вот теперь не по нам с тобой будут судить о крещеных евреях, а по Владимиру Кехману, с чем я всех и поздравляю.

Белковский: Это смотря когда и где. Я думаю, что на соответствующем судебном процессе — да.

Лобков: Сегодняшнее заявление Бориса Мездрича меня повергло в абсолютный шок.

Белковский: Борис Мездрич — это директор Новосибирского театра оперы и балета.

Лобков: У меня в контракте записано, какая процедура предусмотрена. Приказ мне вручил первый заместитель министра в аэропорту. Я предложил сразу создать спецназ Министерства культуры. У нас есть кандидатура — это, конечно, Владимир Кехман. У него есть соответствующая униформа для спецназа. Я прошу ее показать. Вот, это принц Лимон из «Чиполлино». И вот этот спецназ в наполеоновской треуголке наводит ужас, появляясь везде. Был Капков — теперь у нас Кехман. Вообще, это спецоперация. Так берут страны, так берут города, так решают вопросы культуры. Спецоперация, аэропорт оцеплен, люди в желтом с желтыми автоматами Калашникова, выходит Кехман, как запрещенный экстремист Ярош, в окружении четырех автоматчиков в желтом пятнистом камуфляже, очень красиво выходит. И прекращает деятельность данного учреждения Министерства культуры. И Мединский сзади в костюмчике подписывает приказ, передает это конвоиру.

Белковский:  Давай посмотрим на эту ситуацию несколько более широко и глубоко, как и приличествует аристократам духа, к которым мы с тобой, безусловно, относимся, иначе зачем бы нас смотрела аудитория телеканала Дождь. Теперь становится понятно, что вся эта история была затеяна ради Владимира Кехмана. Митрополит Новосибирский и Бердский Тихон, я хорошо его помню, потому что он был настоятелем моей церкви в Москве, церкви всех святых в селе Всехсвятском, просто играл здесь роль подрядчика. Как мы знаем, сегодня в Новосибирске состоялся митинг против постановки оперы «Тангейзер» в Новосибирском оперном театре, на который пришла тысяча человек.

Лобков: Который перечеркивал своей картинкой скромное судебное заседание, на котором…

Белковский: Всего лишь пришла тысяча человек, до этого было судебное заседание, которое оправдало полностью директора Новосибирского театра Мездрича и режиссера Тимофея Кулябина, отказав региональной прокуратуре в привлечении к административной ответственности. Причем, сам митрополит Тихон-Емельянов накануне заседания призвал всех всенепременно на него выйти, объявив всех, кто не выйдет, христопродавцами. При этом сам он на митинг не пришел, тем самым, причислив себя к лику христопродавцев.

Хорошо понятно, почему он не пришел на это заседание. Во-первых, он пожилой человек, ему 66 лет и после бурной субботы всякое бывает. Не попрешься же на митинг. А во-вторых, видимо митрополит Тихон-Емельянов уже получил от кругов, близких к Виктору Абрамовичу Кехману, сообщение о том, что вопрос решен, поэтому можно и не ходить, а пусть всякое быдло и ходит. В результате обязанности митрополита исполнял боксер Николай Валуев. Под быдлом я имел в виду, конечно, не его, а тех жителей города Новосибирска, которых в небольшом количестве удалось соблазнить на это весьма сомнительное мероприятие. Давай еще вспомним про самого Владимира Абрамовича Кехмана, разные детали его жизненного пути.

Лобков: Я напомню интервью Владимира Абрамовича, которое он давал журналу «Коммерсантъ. Деньги», что симптоматично, когда в 2007 году тогдашний губернатор Валентина Ивановна Матвиенко, очарованная историей о том, что это был Малый театр оперы и балета, а теперь он Михайловский, раньше он был французским театром для изысканной публики в противовес Александрийскому театру для быдла. В Александрийском театре ставили Островского, Гоголя, там шел «Ревизор», там шли все пьесы Островского — «Гроза» и т.д. В Михайловском это были импортные завозные звезды. Они играли на непонятном простонародью французском языке. И этот театр он восстановил на Площади искусств, там живет недалеко Волочкова, что самое главное.

Белковский: В этом и проявляется наша неизбывная провинциальность, что даже второсортная французская драматургия для нас важнее нашей собственной драматургии.

Лобков: И вот под эту идею рвет когтями бархат ложи, я бы сказал, выражаясь словами Иосифа Бродского. И сегодня Владимир Кехман порвал когтями бархат ложи.

Белковский: Владимир Абрамович Кехман порвал любой бархат довольно давно. Существует легенда, которую я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что еще в начале 90-х годов, когда нынешний президент Владимир Путин был всего лишь заместителем мэра Санкт-Петербурга по внешним связям, Владимир Абрамович Кехман уже заведовал завозом экзотических фруктов из стран Латинской Америки, но только под видом этих экзотических фруктов завозились специальные порошки, стимулирующие вещества. Не будем называть их в эфире, поскольку это запрещено. И с тех пор у него сложились особые отношения с рядом весьма влиятельных фигур.

Лобков: Он в интервью Дождю не отрицал, что могли оказаться случайно 120 килограммов белого порошка в нескольких кораблях.

Белковский: Мы понимаем, что речь идет о зубном порошке.

Лобков: Он для зубов и борьбы с пародонтозом.

Белковский: Да, конечно. Он для оптимизации работы носоглотки, всякие порошки могли завозиться из стран Латинской Америки. И в тот момент Владимир Абрамович Кехман занял эксклюзивное место в политико-экономической системе современной России.

Лобков: Отсылая к журналу «Деньги», тогда он сказал в 2007 году, что жалко, что нет у нас поста директора императорских театров, а то тогда бы я занял и его.

Белковский: Вот, собственно, к этому он и идет. И поэтому я все больше убеждаюсь в том, что несчастный Тихон-Емельянов, он же известный как митрополит, он просто был подрядчиком Кехмана, и вся эта история с наездом на Новосибирский театр имела одну цель — выполнить заказ Кехмана на замачивание директора и режиссера.

Лобков: Есть такой способ в России, чтобы уйти от какой-то ответственности, разбодяжить какое-то судебное дело, нужно что-то сделать большое для страны. Вот есть пример Малофеева. Почему Кехман — это Малофеев? Потому что на Малофееве висел кредит «Нутритека», с ВБТ уголовное дело. Время от времени его пощипывал Следственный комитет, видимо, чтобы держать на короткой привязи. И тут Крым, воссоединение народов. Ну как можно? Победителей не судят. Тем более, их не преследует Следственный комитет.

Белковский: Ну, то же самое случилось с Владимиром Абрамовичем, потому что не далее как в 2012 году ряд банков во главе со Сбербанком предъявили претензии ему в невыплате кредитов на сумму 18 млрд. рублей.

Лобков: Банановая республика Кехмана накрылась.

Белковский: Нет, банановая республика Кехмана — это вся Российская Федерация, и она пока еще не накрылась. 18 млрд. рублей. Компания «Джей эф си» Кехмана, которая завозила ценные полезные продукты из Латинской Америки, включая зубные порошки, была явным банкротом, при этом Владимир Абрамович заявил, что он не мог заниматься делами этой компании, слишком сконцентрировавшись на Михайловском театре, поэтому виноват во всем менеджмент. Но при этом, в 2013 году он был объявлен личным банкротом Великобритании, куда обратились те же банки, было арестовано все его имущество, в Великобритании оно и остается. Но и арестованы его счета и в Петербурге, поэтому понятно, почему ему нужен сейчас пост директора Новосибирского театра, потому что 50% его зарплаты на посту директора Михайловского театра Санкт-Петербурга уходят в пользу кредиторов, и ему срочно нужна новая зарплата, чтобы хоть как-то поправить материальное положение, чтобы вкусить немножечко сладость бананов, поставляемых его же компанией.

Лобков: В середине марта началась распродажа его имущества с торгов. И в частности, был продан его особняк в Царском Селе. Покупателем выступил человек, который, как позже выяснилось, был аффилирован самим Кехманом. То есть он сам у себя стал скупать, предположительно, по мнению источников, имущество, которое должно было пойти на рынок. Он стал готовиться. Это где-то середина марта.

Белковский: Назовем это операция «Тангейзер» — это очень изящно.

Лобков: Это совпадало все по срокам с истерией, которая была поднята.

Белковский: Я готов встать другим полушарием своего главноспециалистского мозга и на защиту Владимира Абрамовича, потому что Михайловский театр он поднял более или менее.

Лобков: Ну такой был театр оперетты.

Белковский: Да, и более того, я могу напомнить нашим телезрителям, что в 2011 году состоялась легендарная встреча с русской интеллигенцией, на которой Владимир Путин из-за усталости не узнал Юрия Шевчука, и прозвучала сакраментальная фраза: «Я — Юра, музыкант». Это было у Кехмана в театре.

Лобков: За это можно не только театр получить. Надо сейчас побеспокоиться Юре в Большом, я считаю, что вообще надо всем серьезно побеспокоиться, потому что создается у нас Ростеатр как «Ростех», «Роснефть» — можно сказать, что это такой театральный Сечин.

Белковский: Конечно, и это является общим трендом, идет олигархизация всех сфер жизни. Такая же монополия будет сформирована и в медицине, в образовании, в театре — почему нет? Ликвидации Академии наук укладывается в это же.

Лобков: Но это же понятно — везде должен быть главный.

Белковский: Но вопрос не в том, хорош или плох. Владимир Абрамович Кехман в качестве торговца бананами и порошками, а мы этого до конца не знаем, и мы даже не знаем, хорош или плох ли он как театральный директор.

Лобков: Это фактически получается, что эта история немножко похожая на историю с Евтушенковым с «Башнефтью».

Белковский: Нет, она совсем на нее не похожа, потому что Евтушенков, «Башнефть» — это ягоды того же поля. Это можно отнести на корпоративную разборку между большими олигархами. Но здесь речь идет о конкретной цензуре, в которой в качестве статиста использовался митрополит Русской православной церкви Московского патриархата. Он использовался в качестве клоуна, единственной целью которого было создать предпосылки и основания для замены одного директора Новосибирского театра на другого. Это офигительно. Как прихожанин Русской православной церкви Московского патриархата и даже некогда того храма, настоятелем которого был Тихон-Емельянов, я могу сказать. Не говоря уже о том, заканчивая эту новость, что все ведущие художественные руководители крупнейших российских театров выступили в защиту Мездрича и Кулябина. И ноль.

Лобков: Сейчас им покажут их место. Это очень по-сталински — показать их место. Сначала статья в «Правде», потом…

Белковский: Но Сталин Кехмана не стрелял, был Станиславский, Жданченко, Покровский — при Сталине все существовали как-то.

Лобков: А вот, допустим, есть Михоэлс, и когда сначала газета «Правда», а потом «Грузовик» в Минске, все-таки это еще пока не случилось, слава Богу.

Белковский: Переходим к следующему сюжету. Если, не дай Бог что случится, то нам не хотелось бы иметь к этому отношения. Атмосфера ненависти у нас вот она.

Лобков: Знаешь, собирался в Питере съезд уважаемых джентльменов со всей Европы правых взглядов.

Белковский: Жалко, что Владимир Абрамович не выступил там. Мне кажется, ему следовало там выступить, и потом их всех взять и отвезти на Пискаревское кладбище для возложения венков, состоящих исключительно из бананов, присыпанных  белым порошком.

Лобков: Собираются джентльмены, после этого все начинают говорить, в том числе и хорошие публицисты, что в мире наступил кризис политкорректности, кризис демократии, страны перестают быть томными, нежными, защищать права телочек, еще там дискуссия возникла параллельно. Конец феминизму, наступили жесткие национальные государства. И «ИГИЛ» нам диктует как надо себя вести, противостоять «ИГИЛу» можно только, собравшись национальными кулаками.

И как будто кто-то подкидывает доказательства. Второй пилот бросает самолет в Альпы: протестантская Германия, хорошая семья, учился. И вот выясняются особенности — у него были проблемы там, проблемы здесь, он их успешно скрывал, у него были проблемы с психикой, возможно, он принимал какие-то антидепрессанты, в которых черным по белому написано, что нельзя даже водить велосипед после этого. И у него возникло такое состояние. И это ведь замечательный аргумент — сказать: «Ребята, вы распустились, у вас черти кто управляет самолетами, государствами, компаниями. Посмотрите на нас. У нас же нормальные проверенные люди, у всех наших людей с 1974-го по 1985-й год служба в органах госбезопасности — там за это время можно во всем убедиться». И как будто кто-то, или «Ход истории», знаешь, история шпенглеровская, подталкивает всех к мысли, что кончилась, ребята, история этого разброда и шатания, пора собраться, дисциплинироваться, сосредоточиться.

Белковский: «Закат Европы» Шпенглера был опубликован в 1918 году, и с тех пор Европа уже несколько раз закатывалась и восходила обратно. На мой взгляд, это не так. При всем почтении к жертвам трагедии, не нужно делать из этого оценку какого-то европейского тренда. Ну да, человек был психически не вполне здоров, диагноз его очевиден, и он уже прозвучал публично, он очевиден для меня, особенно как для человека, который наблюдал за такими ситуациями много лет. Это синдром эмоционального выгорания. То, что в советское время называлось: человек сгорел на работе. Когда человек занимается делом, которое ему не нравится, он не видит профессионального личностного роста и не поощряется за свои успехи, а также не понимает, каково его место в системе ответственности за результат — вот наступает этот синдром эмоционального выгорания.

Косвенными признаками этого являются обнародованные сегодня данные, что он постоянно просматривал гей-порно, хотя был гетеросексуалом, и что-то еще вытворялось подобное. Поэтому просто надо усилить работу психологов, не нужно делать из этого кардинальных выводов о судьбах Европы. В советской истории неоднократно такие случаи случались, когда летчик направлял самолет, например, на жилой дом из-за семейных проблем. Просто все это тщательно скрывалось. По-моему, в 1976 году это произошло в Иркутске, как один из примеров.

Психика человека — это очень зыбкая материя, грань между нормальностью и психическим отклонением очень тонка. И здесь судьба Европы совершенно ни при чем. И когда я анализирую этот опыт несчастного самолета А-320 и всех его жертв, разбившихся в Альпах, я вспоминаю как раз не Европу, а Российскую Федерацию, где есть пилот, ведущий всю страну вперед. И который, мне кажется, давно уже забаррикадировался в кабине и абстрагировался от внешних сигналов, и в котором есть тоже некоторые элементы синдрома эмоционального выгорания, несмотря на весь тот приторный елей, которым обливают с утра до ночи, и сладкий дым, идущий изо всех кадил. И если этот пилот направит самолет на Альпы, а пропаганда ядерной войны ведь льется с эфиров федеральных каналов каждый день, просто не все их смотрят, тогда наша жизнь станет значительно сложнее.

Лобков: Но опять же кто-то стучится в бронированную дверь, насколько дверь бронированная - это очень важно. Когда все боятся террора, то дверь бронируют настолько, как теперь выяснилось, что даже при подобных невероятных обстоятельствах ее невозможно открыть. И в этом смысле первый кабинет страны тоже должен иметь некий топорик снаружи, которым можно его открыть.

Белковский: Это система предохранителей. Предохранитель находится только в руках ближайших друзей и соратников пилота. А мы не знаем, насколько они готовы его применить. Пока что весь механизм управления находится в руках одного-единственного человека, который сам решает, куда направить этот самолет с ядерным оружием на борту.

Лобков: Опять же, на этой неделе для доказательства их правоты, кроме той идеи, что распустили вы там своих гейропах со своими пилотами, которых не проверяют на полиграфе и не держат в руках, еще другая история. Коломойский захватила «Укрнафту», выставил своих охранников, бегает там чуть ли не с Ярошем, Днепропетровская область провозглашает независимость, съезд Вече, еще одна «ДНР». И возрадовались тогда, возликовали тогда трубадуры. Кстати, я специально надел галстук, который очень похож на галстук Дмитрия Киселева, как мне сказал режиссер Павел Лунгин. Люди с истошной психикой любят яркие цвета и однотонные расцветки. И возликовали тогда все, возликовали безумно, когда Коломойский пошел на Порошенко. Все - наша взяла, наконец-то мы получили экспериментальные доказательства того, что Украина является недогосударством. И на самом интересном месте всех обломали. А он с этим согласился. Ему даже не вручали уведомление в аэропорту.

Белковский: Но ему вручали устное уведомление в администрации президента Украины на Банковой улице, причем их беседа шла под запись, чтобы Игорь Валерьевич не кинул Петра Алексеевича, вся конфиденциальная часть беседы шла под запись.

Лобков: Есть даже картинка, где они сидят с микрофонами.

Белковский: Я вижу эту ситуацию так, как главный специалист по украинской политике среди так называемых российских экспертов.

Лобков: Вот смотри, специально демонстративно поставлены микрофоны.

Белковский: Как мы говорили в этой студии, Игорь Валерьевич Коломойский — это великий авантюрист и аферист. Конечно, война не закончена. Этому крупнейшему олигарху Украины принадлежит «ПриватБанк», который держит счета 22 млн. человек.

Лобков: В том числе и правительства.

Белковский: Не правительства, а лично Петра Порошенко и многих министерств и ведомств.

Лобков: Я напоминаю историю с Владимиром Александровичем Гусинским и Юрием Михайловичем Лужковым, что как только они начинали… московская мэрия в значительной части, потом как раз именно из-за этого Лужков создал Банк Москвы, в значительной мере московская мэрия держала деньги в Мосбанке. И когда Юрию Михайловичу в поведении Гусинского что-то не нравилось: то пожарная охрана вынет деньги из банка Гусинского, то еще что-нибудь. А если он что-то хорошо сделает, то какое-нибудь новое ведомство кладет. И Владимир Александрович мог там придержать, здесь придержать.

Белковский: Но все-таки это несопоставимо, это не вполне правильная аналогия, потому что Мосбанк был довольно скромным банком в общероссийском масштабе. Он был совершенно несопоставим со Сбербанком, который был и остается крупнейшим банком страны. А «ПриватБанк» — это крупнейший банк Украины с отрывом от всех остальных. И если с ним что-то случится, то украинская финансовая система накроется в тот же день. И потом можно арестовывать Коломойского, не арестовывать Коломойского, искать его в Женеве — последствия будут столь катастрофичными, что в выигрыше останется Игорь Валерьевич. И он совершенно не собирался договариваться с Порошенко, а собирался идти с ним на реальную войну.

Но тут вмешался американский империализм — проклятый Обама. Вспомним о некоторых его символах. По некоторым данным, вице-президент США Байден даже звонил премьер-министру Украины Яценюку и требовал прекратить всякую поддержку Коломойского и консолидироваться вокруг позиции Порошенко. А правительство Украины было в значительной степени лояльно к Коломойскому в отличие от президента. По другим данным, посол США в Киеве Джеффри Пайетт общался лично с Коломойским, убеждая его, что не нужно перегибать палку и создавать ситуацию фундаментального внутреннего конфликта в ситуации, когда и так Украина находится под боем со стороны России.

Лобков: Для чего Коломойскому это было нужно? Неужели этот контроль за «Укрнафтой» фактически…

Белковский: Контроль за «Укрнафтой», может быть, не так важен для Коломойского, он носит символический характер — по-пацански, сливаться нельзя.

Лобков: Это была психологическая война?

Белковский: Конечно.

Лобков: Понятно, что он найдет способ…

Белковский: Найдет или не найдет, даже потеряв «Укрнафту», он не обанкротится.

Локбов: У него еще «ПриватБанк» остается.

Белковский: У него остается «ПриватБанк», ферросплавные заводы, нефтеперерабатывающие заводы, миллиарды долларов наличных. Нет, он никуда не денется. Он рассматривает себя как ключевую политическую фигуру Украины, которая не должна проигрывать. Если он демонстративно проиграет, то это будет воспринято всей Украиной, всем рынком как сигнал к тому, что его можно мочить и дерибанить, выражаясь терминологией людей высшего круга.

Лобков: То есть, по сути дела, несмотря на все различие эпох, он преодолел прыжком ту стадию, которая в России сложилась в августе 1996 года, когда выиграв президентские выборы вместе с Ельциным, несколько людей решили, что они приватизировали Бориса Николаевича и приватизировали правительство.

Белковский: Нет, Порошенко ничего не преодолел, он взял лишь отсрочку и передышку. Коломойский никуда не денется, я уверен, что он будет по-прежнему присутствовать в украинской политике. Сегодня, например, Дмитрий Ярош, начальник «Правого сектора», которого небезосновательно связывают с Игорем Валерьевичем Коломойским, запрещенный в России лидер неправильной организации «Правый сектор», да, слава Роснадзору, заявил, что нужно распустить украинский Генштаб и заменить его качественно новой схемой управления войсками, в которой ключевую роль будут играть люди, подобные ему и Ярошу. То есть игра продолжается.

Продолжается игра на то, что Петр Порошенко должен будет покинуть свой президентский пост, может быть, даже раньше, прежде окончания своего первого срока. И уже есть новая фигура, которая дышит ему в спину, например, мэр Львова Андрей Садовой, лидер движения «Самопомощь». Я не хочу сказать, что Садовой прям агрессивно дышит Порошенко в спину, он очень осторожно и аккуратно.

Лобков: Да, дело в том, что он создал очень неплохую партию, собрал туда, в общем, интеллектуалов, собрал тех людей, которые уже пользовались авторитетом. Он же не собирал партию, исходя из признака лояльности. Он действовал так, как действовал бы Прохоров, если бы в действительности хотел бы создать настоящую «Гражданскую платформу».

Белковский: Так действовал бы Прохоров, если бы он был политиком.

Лобков: Он взял уже состоявшихся лидеров. Например, того же Семена Семенченко.

Белковский: И Константин Гришин.

Лобков: Да, московский театральный тоже человек. Он взял довольно приличных экономистов и сбил из них эту по сути дела «Гражданскую платформу». И что он делает? Для всех комментариев у него есть люди специалисты в партии. Он сам ни одного комментария не дал ни по одному даже самому острому политическому поводу за последние два месяца. А это верный признак того, что человек сидит в засаде и ждет, когда само упадет.

Белковский: Есть и более серьезные признаки. Когда Порошенко хотел сразу после парламентских выборов создать ситуацию, при которой Арсений Яценюк не стал бы премьером, он предложил пост премьера Садовому. Потом солидарно Порошенко Яценюк предложили Садовому пост первого вице-премьера при Яценюке, и от обоих постов Садовой отказался. Согласись, это нетривиальное решение по меркам постсоветской власти. Он отказался, потому что он прекрасно понимает — зайти во власть надо на следующем этапе, на следующем витке диалектической спирали. И здесь роль Коломойского, как одного из игроков и акторов, может быть достаточно существенна. Кроме того, американцы объяснили Коломойскому многое по его активам на Западе.  Но у Коломойского есть еще один важный аспект.

Лобков: Объяснять много не надо: просто если вы будете сейчас в этой банке, то накроется вся банка.

Белковский: Да, совершенно верно.

Лобков: В общем, тут никакого бинома Ньютона доказывать вообще-то не надо.

Белковский: Есть еще один важный аспект жизнедеятельности Игоря Валерьевича Коломойского — это судебный процесс в Лондоне, который, видимо, предстоит ему или в этом году, или в начале следующего. 

Лобков: Березовский?

Белковский: Нет, Березовский уже умер.

Лобков: С Абрамовичем, прошу прошения?

Белковский: И не с Абрамовичем.

Лобков: А с кем же?

Белковский: С Виктором Пинчуком. Другим известным российским олигархом, с зятем бывшего президента Леонидом Кучмы. Это в известной степени калька процесса Березовского против Абрамовича. Но здесь Пинчук подал в суд на Коломойского. Предмет иска — присвоение Коломойским ряда активов, которые причитались Пинчуку, в первую очередь, Криворожского железорудного комбината, так называемого КЖРК. Сумма иска — два-три миллиарда долларов, и для Коломойского очень важно это иск не проиграть. И в этом смысл лояльности западных институций и общественного мнения к нему очень важны.

Лобков: Да, давайте говорить об общественном мнении, потому что мы знаем, что британский суд, в общем-то, непредсказуем, действительно.

Белковский: Он абсолютно непредсказуем. Если Коломойский снискает к этому моменту репутацию абсолютного бандита, сокрушающего собственную государственность…

Лобков: Как говорят, судья тоже смотрит телевизор, и мы не можем помешать ему это делать.

Белковский: Путь он лучше заглядывает в интернет. 

Другие выпуски