Националисты берут кабинеты и закрывают границы

Монгайт: Почему именно сейчас вам так повезло, удалось зарегистрировать ультраправую партию?

Миронов: Во-первых, давайте уйдем от штамповок. Что значит – ультраправая? Где ультра? Мы говорим, что мы националисты. Национализм, по определению Британской энциклопедии, согласно Советской – это радикальное реакционно-буржуазное определение, поэтому нам остается Британская энциклопедия. Так вот, согласно Британской энциклопедии, национализм – это любовь к своей нации. Ни больше ни меньше. А вы сразу ультра и так далее.

Монгайт: Вы любите нацию больше других, да? Я правильно понимаю?

Миронов: Почему? Мы все любим нацию. Если вы любите нацию, вы тоже националистка или националист, мы все националисты по большому счету. Если для нас Россия – это единственная родина, русские или другие коренные народы России – это наша большая семья. Вот и все. Что касается «повезло», я бы не сказал, что повезло, решение о преобразовании РОС из общественной организации в партию было принято еще в конце года на съезде, когда еще никто даже не слышал и не видел проект о политических партиях, и мы собирались регистрироваться еще по старому законодательству. И у нас на сегодняшний день фактически 50 тысяч членов партии, 53 региона, и в Минюст было подано, чтобы это уже было гарантировано, более 20 тысяч подтвержденных членов. И даже несмотря на это, что мы идем больше 20 тысяч в пику 500 человек, несмотря на это у нас процесс затянулся на лишних полтора месяца.

Казнин: Почему повезло? Потому что есть, например, такие люди, такие деятели, как Демушкин, Белов, Тор и так далее, которым все-таки не везет с организациями, которые они возглавляют, уголовные дела, преследования, о которых они заявляют, они ведь себя тоже причисляют к националистическому крылу.

Миронов: Давайте все-таки исходить из того, что регистрация партии – это процесс, насколько я знаю, и Тур, и движение «Русские», они подали заявку на создание партии, давайте подождем до осени, возможно, мы еще получим ряд правых партий.

Казнин: Мы говорим о всей их прошлой деятельности, которая все время сталкивалась с противодействием правоохранительной системы в том числе. И говорить, что их «скорее всего зарегистрируют» и «подождем», все-таки, некоторое лукавство.

Миронов: Мы надеемся, что закон сработает.

Казнин: Вы с ними готовы вступить в коалицию, а, может быть, и взять их в свою партию?

Миронов: Я еще раз говорю, мы готовы для сотрудничества со всеми силами, которые поддерживают нас, разделяют наши идеи или хотя бы не противоречат. Возможно, РОС, если у других товарищей, коллег, соратников, не получится создать собственные площадки, конечно, мы считаем, что РОС должна стать инструментом для отстаивания национальных взглядов.

Монгайт: А чем, на ваш взгляд, грозит регистрация правой партии, которая позиционирует себя как националистическая?

Ганнушкина: Во-первых, как мы сейчас услышали от Ивана, националистическая партия – это не русские националисты, правильно я вас понимаю? Речь идет не только о русских, а о нации в более широком смысле этого слова. В этом смысле мы все любим свою родину, и я не хочу, потому что это слово употребляется иначе, поэтому присоединяться я к этому не хочу…

Миронов: Почему нет?

Ганнушкина: Потому что не хочу, потому что слово «национализм» все-таки имеет обычно этническую окраску. А если говорить о всех народах России и об отстаивании национальных интересов, и о заботе о всех людях, которые проживают в нашей стране, то почему бы такой партии и не существовать? Кроме того, конечно, ваше сравнение Демушкина и Поткина-Белова, сравнение с Бабуриным, все-таки, не совсем правомерно, потому что Бабурин – это человек вменяемый, а это ярые националисты, находящиеся в своих воззрениях до фашизма. И мне кажется, что тут какое-то разделение должно быть.

Монгайт: Они могут тоже примкнуть к Бабурину, эти люди.

Казнин: Мы тоже здесь это услышали.

Ганнушкина: Нет, мы не совсем это услышали. Я думаю, тогда нужно задать вопрос Ивану, готовы ли вы принять этих людей? Или вы готовы, что эти партии зарегистрируют, а я надеюсь, что их не зарегистрируют, и когда вы говорите – почему это происходит? Да, потому что они нарушают российский закон. Эти националистические позиции, эти националистические лозунги и действия часто, которые они предпринимают, понятно, они просто противоречат закону и Конституции. Тут пока мы этого не видим.

Монгайт: Я немного запуталась. Чем отличается тогда националистическая партия, которую представляет Иван, например, от «Единой России», которая совершенно те же взгляды ретранслирует?

Казнин: Или от «Справедливой России»?

Миронов: Их националистами нельзя назвать, потому что эти ребята уничтожают собственный народ. Их можно назвать патриоты, потому что патриот – это человек, который любит свою родину. Они любят свою родину, они любят нефть, они любят газ, они любят лес, кем бы они были без России?

Ганнушкина: Вы хотите сказать, что они любят себя в этой родине?

Миронов: Они любят недра, богатства, территории. Но вся эта любовь происходит за счет русского народа.

Ганнушкина: Русского или россиян?

Миронов: Нет слова «россиян», россиян – это придумала ваша коллега Алла Гербер или Елена Боннэр, которая учила Ельцина – как надо разговаривать с народом. Нет россиян.

Монгайт: А какие есть слова, которые заменяют?

Миронов: Есть слово «русский», есть слово «татары», есть слово «башкиры», есть слово «евреи».

Ганнушкина: А как это все вместе назвать?

Миронов: Граждане Российской Федерации. Как угодно.

Казнин: А вы как относитесь к «Единой России»? Поддерживаете ли вы Путина? Или, например, вам ближе те националистические силы, которые выходили на Болотную и на Сахарова, ведь там тоже были националисты или те, кто так себя называет?

Миронов: Скажем, я сам выходил и на Сахарова, и на Болотную. Последний раз на Сахарова я выступал. Вы на мне эфир оборвали, как вы помните, и дальше уже пошла реклама.

Монгайт: К сожалению, есть вещи – вечные ценности.

Миронов: Поэтому, конечно, мы находимся в жесткой оппозиции к существующему режиму, к существующей власти. Более того, я считаю, что нынешняя система, она уничтожает, это такая репрессивная мясорубка, где нет вообще места для правосудия, где нет места для закона, это все один большой маховик.

У нас сейчас находится в заключении наш соратник, Данила Константинов, один из организаторов и Сахарова, и Болотной, сфабриковали дело на ровном месте: 105-я, человек уехал. Ни доказательств, ничего, ни улик. Человек сидит и, по всей видимости, он будет сидеть, потому что у нас суд наш профессиональный оправдывает одну десятую процента.

Ганнушкина: 0,8%.

Монгайт: Светлана Алексеевна, могут ли нынешние кремлевские власти каким-то образом использовать националистические силы?

Ганнушкина: К сожалению, обычно это так и бывает, потому что из всего, что было сказано, я вижу много всяких не, но я не вижу ничего позитивного. И мне хочется сказать, что националистическая идеология, как правило, не позитивна, потому что она настроена не на помощь кому-то, а на то, чтобы кого-то разоблачать и с кем-то бороться. Мне кажется, что это не имеет будущего, потому что если говорить даже просто русские, именно русские, этнически русские, то сколько есть проблем, которые нужно было бы решать. И даже у нас были такие примеры, когда мы предлагали: давайте решим это вместе, давайте вместе решим проблему русских, покинувших Чечню, тех, кто не может туда вернуться, тех, у кого разбомбили там жилье, сейчас его восстановили и почему-то им эти квартиры не возвращают и говорят, что это коммерческое жилье. Как оно, построенное за бюджетный счет, стало коммерческим – для меня тайна. Почему не занимаются русскими в Абхазии, у которых отнимают дома? Почему не занимаются теми русскими, почему этим не занимался Бабурин, а этим никогда серьезно не занималась Дума, теми, которые приезжают из Центральной Азии? Сегодня у меня такие посетители, которые приехали сюда, надеясь, что они приехали к братьям, и никаких братьев они не находят, а приходят к нам за теми грошами, которые, к сожалению, единственные мы можем им дать.

Миронов: Очень жаль, но госпожа Ганнушкина очень заблуждается насчет идеологии, потому что в основу нашей идеологии все-таки стоят интересы русского народа. Наша задача, чтобы русский народ был крепкий, сильный, могучий, чтоб он жил в крепкой, единой, неделимой, независимой стране, не зависимой от каких-то внешних факторов.

Монгайт: Могучая – это как?

Ганнушкина: Именно русский народ? Или народы России?

Миронов: Мы говорим о русском и других коренных народах России, это те народы, которые не имеют территориально-государственных образований.

Монгайт: Например, Дима – грузин, а я еврейка, мы не имеем возможности каким-то образом попасть в круг ваших интересов?

Ганнушкина: А у меня 8 национальностей, мне куда деваться?

Миронов: Ради Бога. Если вы позиционируете себя, позиционируете Россию как вашу родину, почему нет, пожалуйста.

Ганнушкина: Так что вы собираетесь делать для этих людей? У вас должна быть программа действий помощи. Не разоблачение. Я все про разоблачение знаю. Те же площади посещала, что и вы, хотя меня очень смущает то, что на одной сцене выступают и предлагают объединиться тот же Поткин-Белов и Явлинский.

Миронов: Чем вам сдался Белов, скажите, пожалуйста? Что вы взъелись? Если вы человека называете фашистом, ну давайте нам тогда распечатку, в противном случае – это пустопорожнее оскорбление. Давайте не будем оскорблять в эфире людей, которые порядочные.

Ганнушкина: Человек, который сказал, что он разделяет идеологию фашистскую, сказал сам… Давайте мы не будем о нем говорить.

Монгайт: Расскажите про вашу программу, какие у вас конкретные планы? Как сделать русский народ могучим?

Миронов: Зачем существует политическая партия? Политическая партия – это инструмент для достижения конкретных политических задач. Причем целью вот этого всего действа, процесса является, конечно, борьба за власть, взятие власти, потому что сегодня какие-либо изменения в любой сфере – медицина, образование, национальный вопрос, коррупция, все, что только возможно при коренном переломе системы, которая имеет место быть, только при коренном изменении. Естественно, если мы сможем, скажем, приводить достойных людей на все уровни власти, начиная от районных депутатов, заканчивая губернаторами, в итоге – взять кабинет министров, объединившись, коалиционно…

Ганнушкина: И что делать? Что вы собираетесь делать? Объясните мне, мне правда, интересно. Молодой человек, вы же будущее. Мне интересно слушать, что вы будете делать с этой страной. Конечно, в любом случае вы наше будущее.

Миронов: Конечно, должны быть глубочайшие реформы.

Ганнушкина: А именно?

Миронов: Возьмем национальный вопрос, чтоб всего этого не происходило, не было беспредела этнических банд, которые сегодня имеют место быть. Давайте уничтожим коррупцию, чтобы диаспоры не выкупали своих уголовников из отделений милиции, не закрывали уголовные дела. Дальше – введение жесткого визового режима с другими странами. Возьмем образование. Образование должно быть национальным, построено на культурных исторических традициях, которых сегодня нету. У нас дети превращаются в биороботов, которые не знают, в какой стране они живут и кто они такие. Здесь глубинная реформа. Медицина – тоже самое.

Казнин: В чем реформа? Вы предлагаете закрыть границы, то есть то, что давно уже является прошлым?

Миронов: А вы предлагаете их вообще стереть? Давайте сожжем наши погранпосты, давайте смотаем колючую проволоку…

Монгайт: Светлана, вас это убедило?

Ганнушкина: Нет, меня это не убедило. Можно я скажу, что нужно делать, на мой взгляд? Это независимый суд, это справедливые выборы и это свобода слова. С этого надо было бы начинать реформы.

Миронов: Мы вымираем по миллиону в год.

Ганнушкина: Кто – мы?

Миронов: Русский народ. А вы, как только мы говорим о русском, вы кричите, что фашисты поднимают голову.

Ганнушкина: Меня не убедили, в эту партию мы не пойдем.