Максим Шевченко рассказал об обыске в квартире Гейдара Джемаля

В 7 утра у двери Гейдара Джемаля появились пятеро. Мужчины представились следователями ФСБ и потребовали впустить их для проведения обыска.

Как сообщила телеканалу ДОЖДЬ, жена известного журналиста Максима Шевченко Надежда Кеворкова, Гейдар Джемаль отказался открывать дверь, потребовав сначала, чтобы Максим Шевченко был допущен в качестве понятого. И с участием телеведущего обыск начался. Гейдару Джемалю предъявлено обвинение по статье 282 - это действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

Последнюю информацию узнали телеведущего и понятого Максима Шевченко.

Как сообщил «Эху Москвы» Джемаль, дело возбуждено по факту публикаций на сайте islamkom.org - официальном сайте Исламского комитета РФ. О каких именно материалах идет речь, неизвестно. 

Лиманова: Сейчас обыск продолжается?

Шевченко: Нет, обыск уже закончился, по крайней мере, на квартире Гейдара Джахидовича в Колпачном переулке. Следователи сейчас переместились на другую квартиру, которая принадлежит ему по наследованию от его матери, в Мансуровский переулок. И там, и там находится огромная библиотека. Я по просьбе Гейдара Джемаля пришел – я просто живу в центре неподалеку, Гейдар является моим другом, естественно, я счел для себя обязательным прийти – когда он сказал, что пять неизвестных мужчин стоят около двери и все время трезвонят.

Я подошел, проверил документы. Люди показали мне удостоверения сотрудников ФСБ России. Мы дождались адвокатов, приехали достаточно известные адвокаты. Это Марк Фейгин и еще один очень известный адвокат, он занимается делами по экстремизму. В присутствии адвокатов мы вошли в помещение. Я спросил у адвоката, не помешает ли мне то, что я буду понятым, давать потом комментарии, рассказывать. Адвокат сказал, что нет, не помешает, поэтому я согласился быть понятым.

На вопрос «Что вы ищете?» они показали некое постановление, в котором были описаны какие-то статьи, располагавшиеся в интернете, и в связи с этим они сказали, что будут искать какую-то экстремистскую литературу. Им сказали, что в частной квартире человек может хранить все, что угодно, любые книги, тем более, в доме философа и журналиста, общественного деятеля, дом которого завален рукописями, он пишет статьи, книги, штук 10 его изданных книг стояло на полке, книги на разных языках – на английском, французском, немецком, фарси, азербайджанском, турецком, арабском. Они, я думаю, никогда в жизни не видели такое количество разной литературы по философии и по религии. Когда им задали вопрос «Что вы ищете?», они сказали, что список экстремистской литературы насчитывает более тысячи наименований. Тогда им адвокат сказал: «Зачитайте список, чтобы мы знали, что является предметом поиска». Они сказали, что этот список они зачитать не могут, потому что «посмотрите сами в интернете».

Складывается следующая ситуация. К известному политическому деятелю, журналисту и философу приходят сотрудники ФСБ, которые заявляют, что ищут в его доме нечто, какие-то статьи и какие-то книги, сами не знают, какие, но которые должны входить в список, названия которого они не смогли назвать по памяти. Если бы они его предъявляли, это было бы несколько страниц, это было бы тоже такое безумие, список можно на сайте Минюста посмотреть. Это было просто в чистом виде политическое давление, ни что иное.

Лиманова: Есть информация, что дело возбуждено по факту публикации на сайте islamkom.org. У вас есть какие-то детали по этому поводу?

Шевченко: Я не знаю, по поводу чего возбуждено дело. Кстати, там, по-моему, не 282, а 280-я статья фигурировала, хочу вас поправить. Что за статья возбуждена - пожалуйста. Но искать дома, в библиотеке, у человека книги перебирать, перебирать его рукописи, статьи… Я думаю, многие тексты и многие вещи они впервые видели. Там был такой момент, они открывают книжную полку, смотрят – «А это что у вас? Портрет Дзержинского?». А у Гейдара Джахидовича стоит такой маленький портретик Дзержинского, очевидно, доставшийся ему по наследству еще от его деда, который при советской власти занимал достаточно высокую позицию, был, по-моему, председателем Верховного суда Азербайджана. Гейдар говорит: «Да, это портрет Дзержинского». «Ничего себе». Я говорю: «Смотрите, Дзержинский тоже экстремист, в принципе. Сидел за экстремизм, к повешению его пытались приговорить за экстремизм. Может, вы на основании портрета Дзержинского арестуете?». Естественно, Дзержинский – покровитель их организации, поэтому они тут попали в некий логический тупик.

Лиманова: Они подтвердили, что обвинение предъявлено?

Шевченко: В постановлении об аресте Гейдару, как я понимаю, не было предъявлено обвинения. Я вообще не понимаю. Там было постановление об аресте, которое я тоже смог прочитать, он там не фигурировал в роли обвиняемого, как мне представляется.

Лиманова: Но если арест, то значит должно быть обвинение?

Шевченко: Ареста не было, был обыск. Я просто не адвокат, вы меня простите.

Лиманова: Было просто постановление об обыске.

Шевченко: Да, было постановление об обыске, искали некие рукописи и книги в соответствии с неким списком из тысячи наименований, которые следователи не могли назвать по памяти.