Елена Панфилова: 7 тыс. финансовых шпионов следят за госзакупками, но молчат

18/10/2011 - 22:29 (по МСК) Дмитрий Казнин, Ольга Писпанен
В России создадут новое ведомство, которое будет контролировать распределение заказов. Поможет ли это предотвратить распил бюджета, рассказала Елена Панфилова, гендиректор Центра антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл".

Казнин: Без приставки "в России", поздравляем вас.

Панфилова: Я стала с позавчерашнего дня членом правления большого "Трансперенси Интернешнл", еще не совсем-совсем глава, но у нас такая организация, что там с главами проблема. Мы – коллективная глава. Но да, мне приятно.

Писпанен: Поздравляем вас от всей души, искренне.

Панфилова: Мне приятно, что теперь мне придется работать больше, но при этом и сделать, я думаю, удастся больше. К нашим услугам теперь весь мировой опыт борьбы со всем этим добром.

Казнин: Мы еще вернемся к этой теме. Наши зрители уже спрашивают, не нужно ли создавать тогда структуру, которая теперь будет наблюдать за той структурой, которая будет контролировать госзакупки?

Панфилова: Конечно, проблема есть. Все прекрасно понимали, когда были дебаты в свое время Кузьминова – Навального, что истина лежит где-то посередине. Что плохо сейчас? Что та структура, которая была создана, по контролю за существующей системе закупок, выстроенная ФАСом, которая худо-бедно отлавливала самые очевидные ужасные вещи, она, судя по всему, останется не удел и будет разрушена. Но самое ужасное во всем этом, что Росфинмониторинг - крайне закрытая организация, мы просто не знаем, что они могут, что они умеют.

Писпанен: Мониторят ли они что-нибудь?

Панфилова: Даже то, что они сейчас по закону мониторят – закон о банковской деятельности, собирают информацию по отмыванию и т.д., мы от них узнаем раз в году, если повезет, что они там намониторили. ФАС, как ни крути, была довольно открытая организация, принимала заявления от людей, от граждан и т.д. Что получится с Росфинмониторингом, мне, честно говоря, сказать довольно сложно, потому что, пожалуй, это одна из самых закрытых организаций, которые у нас сейчас существуют.

Писпанен: И работают там 7 тысяч человек сотрудников.

Панфилова: Те цели, для которых оно создавалось, кстати говоря, это интересный прецедент. Росфинмониторинг был создан не по доброй воле российского государства. Росфинмониторинг в начале 2000-х годов пришлось создавать во исполнение конвенции ООН по борьбе с отмыванием преступно нажитых доходов.

Писпанен: Звучит как анекдот уже.

Панфилова: Подписали. Там написано – должен быть орган.

Писпанен: Вот, пожалуйста, вам орган, 7 тысяч человек пристроили, они чем-то занимаются, получают бюджетные деньги.

Панфилова: Мало кто помнит, ведь тогда, в конце 90-х – начале 2000-х даже витали такие страшные слова, как включение России в «черный список» ФАТФ - всемирной организации по борьбе с отмыванием денег.

Писпанен: Это даже не в 90-х было, это было совсем недавно.

Панфилова: В начале 2000-х. И именно, чтобы выйти из этих ужасных групп стран, а там действительно компания еще та в этом «черном списке», быстренько создали Росфинмониторинг, наделили его полномочиями. Сначала он был крошечный, а потом он разросся-разросся.

Писпанен: Родственники у всех есть.

Панфилова: А самое главное, даже те полномочия, которые предписаны ФАТФ, это фактически орган двух полномочий. Первые полномочия предписаны российским законодательством, то, что выполняется в положении по Росфинмониторингу, а вторая группа положений – они должны выполнять требования ФАТФ. Так вот требования ФАТФ значительно шире, чем кто-нибудь может себе представить. Например, согласно требованию ФАТФ (наш Росфинмониторинг там очень на хорошем счету, они регулярно дают отчетность), например, Росфинмониторинг все эти годы, и об этом мало кто знает, ведет мониторинг движения средств на счетах высших публичных должностных лиц. Любых. И членов их семей. И список родственников, движение средств на счетах которых отслеживает Росфинмониторинг в силу требований ФАТФ, значительно шире, чем в нашем антикоррупционном законодательстве. У нас – супруга и несовершеннолетние дети. А по требованиям ФАТФ отслеживается движение средств на счетах высших должностных лиц, а также их супругов, родителей, братьев, сестер, детей, внуков и даже разведенных супругов, если срок периода развода не превысил одного года.

Писпанен: У них, получается, досье получше, чем у КГБ когда-то были.

Панфилова: Вот это и объясняет, почему 7 тысяч человек.

Казнин: Это же спецслужба просто-напросто, которая обладает объемом знаний.

Писпанен: Которая может взорвать, в принципе, такую информационную бомбу.

Панфилова: Это и объясняет. Когда все думают, что Росфинмониторинг просто принимает у банка бумажки и перекладывает их в котомочку, это огромное заблуждение. Росфинмониторинг ведет огромную работу по сбору и неиспользованию.

Писпанен: Пока неиспользованию, скорее всего. Примерно хотя бы понятно, что за люди там в верхушке? Чтобы понимать, кто у нас на самом деле правит страной и дергает за ниточки.

Панфилова: Это действительно сильная структура, очень сложная. Понятно, что эти люди не очень любят света, и конечно, любимая отговорка на предмет того, почему мы так мало знаем, что там банковская тайна, коммерческая тайна, личная тайна всяких людей.

Писпанен: Как показывают швейцарские тайны, они тоже не самые закрытые оказались.

Панфилова: На мой взгляд, например, почему-то так получается, что какие-то части российской отчетности мне приходится читать в отчетах ФАТФ. То есть они туда сдают, потом ты это получаешь и читаешь. Почему не делать это здесь, внутри России, не очень понятно. Мне кажется, что действительно при всей эффективности то, что мы слышим от специалистов, там построена очень серьезная компьютерная система слежения «Ариадна» - такая есть система, которая все отслеживает, рубль двинулся, можно проследить всю его дорогу. То есть это все есть. Другое дело, что почему-то для тех целей, которые лично меня больше всего волнуют, антикоррупционные темы, темы прозрачности в тех же закупках, в собственности и имуществе должностных лиц, это как-то не задействовано.

Писпанен: Для этого, наверное, нужна какая-то воля сверху.

Панфилова: Что-то другое, не система «Ариадна». Именно. Во всей этой истории, мы тут упираемся и с историей с госзакупками, даже 94-й закон в той форме, в которой он был, мог бы работать, если бы существовала политическая воля не просто выхватывать один за другим какие-то элементы или испорченные винтики в этой системе, а создать строгую систему наказания по существу. Про триллионы господин президент поговорил с Чуйченко, Чуйченко рассказал про триллионы, все взмахнули руками. Помните, прошлым летом? Показали эти томографы, которые закупали. Где дела?

Писпанен: Где посадки?

Панфилова: Да даже посадки – бог с ними, чисто финансовые, коммерческие дела? Покажите нам, как упала цена в результате этого. У нас эта говорильня не превращается в дела.

Писпанен: Тем не менее, это одна из любимых тем всех СМИ последние годы.

Панфилова: Поговорить?

Писпанен: Рассказать о том, что творится на сайте госзакупок. Золотые унитазы себе все напокупали.

Панфилова: Потому что это видно, потому что рассказывать про коррупцию – это не бороться с коррупцией. Вот в чем большая проблема.

Казнин: Мы каждый день в программе «Госзакупка дня» рассказываем о подобных томографах или золотых унитазах.

Писпанен: А что-то можно уже сделать, кроме того, что большой папа наконец-то даст указание – все, искореняем коррупцию, и действительно ее взяли и начали искоренять?

Панфилова: Это забавно, что вы спрашиваете у меня, представителя гражданского общества. Действия, которые могут в плане борьбы с коррупцией осуществить СМИ как вы, общественная организация как я, даже самая такая бравая общественная организация как Алексей Навальный, мы все равно можем только собрать материалы, огласить их, написать и передать – куда? В госорганы. Гражданское общество и СМИ не имеют право возбуждать дела, расследовать дела и сажать людей. Это проблема, что то, что может сделать гражданское общество против коррупции, ограничено правовыми возможностями. Мы не можем самосудом начать надевать людям наручники. Хотя иногда очень хочется. Второй вариант, что может сделать гражданское общество против коррупции, нам показала площадь Тахрир. Вот два варианта – либо власти начинают реагировать на то, что гражданское общество им показывает, передает в СМИ, в вашей программе «Госзакупка», у Алексея на «РосПиле», в нашем мониторинге. А мы буквально завтра-послезавтра будем представлять результаты нашего исследования коррупционных рисков в госзакупках Росатома. Завтра мы Росатому самому покажем, потом у нас будет пресс-конференция.

Писпанен: Вот они удивятся.

Панфилова: А вы знаете, они знают. Они, кстати говоря, довольно конструктивно относятся, им тоже ужасно не хочется… Когда вы строите огромные прекрасные ядерные комплексы, когда у тебя под боком воруют на заборах - это тоже не очень приятно. Поэтому тут у нас довольно конструктивный диалог. Еще раз повторю – это мы все можем делать, и власть должна это у нас принимать, и принимать меры. А они принимают, собирают свои совещания, обсуждают и ничего не происходит.

Казнин: Напоследок скажу, что открыл сайт Федеральной службы по финансовому мониторингу, разделы – деятельность, документы, обратная связь, пресс-служба. Тут такой подраздельчик – вестник финансовой разведки и бюллетень по борьбе с киберпреступностью. Миленький сайт.

Панфилова: Молодцы. 

*По решению Минюста России Автономная некоммерческая организация «Центр антикоррупционных исследований и инициатив „Трансперенси Интернешнл-Р“» включен в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента.

Также по теме
    Другие выпуски