Дмитрий Путенихин, он же #Скиф: О том, что меня когда-нибудь посадят, я думал последние 8 лет

Дмитрия Путенихина задержали 28 октября после того, как он плеснул водой в лицо прокурору Алексею Смирнову, который представлял гособвинение на процесс по делу о беспорядках на Манежной площади.

Изначально оппозиционера обвинили в угрозе жизни представителю власти, однако после статью переквалифицировали на публичное оскорбление представителя власти.

Дмитрий Путенихин и его адвокат Дагир Хасавов – гости студии.

Писпанен: Во-первых, Дима, поздравляем. Очень трогательное видео было сегодня из зала суда. Я думаю, это была одна из самых цитируемых фотографий, во всяком случае, в социальных сетях, где вас встречает девушка – это очень мило. Слава богу, вы встретите Новый год дома, я надеюсь, если никуда не соберетесь прогуляться на опасные площади, где очень много гриппа.

Путенихин: Этот Новый год я буду отмечать с семьей.

Писпанен: Как удалось пережить эти дни и вообще вы надеялись, что вас выпустят или уже готовы были, как Сергей Удальцов, которому говорили чуть ранее, «отвечать по полной»?

Путенихин: Изначально я рассчитывал, конечно, на… Понятное дело, что рассчитываешь всегда на потолок, на два года. То есть, по первой статье я и рассчитывал на эти два года, но спустя некоторое время, я понял, как раз когда к делу подключился Дагир, стало понятно, что, возможно, что-то изменится в лучшую сторону. А так, я всегда рассчитывал на самое худшее, исходя из той точки зрения, что даже если произойдет что-то хорошее, я буду этому очень удивлен, и больше приятных эмоций будет.

Писпанен: Вы когда это сделали с водой и с прокурором, вы понимали, чем это может грозить или просто даже не успели подумать?

Путенихин: Была мысль, что это может закончиться 15 сутками ареста, максимум. Тогда я думал именно об этом. А так, в принципе, что меня посадят, я думал об этом, ну, наверное, последние восемь лет, что меня когда-нибудь посадят.

Писпанен: Ничего себе!

Фишман: Дмитрий говорит, что это ваше появление во многом облегчило ситуацию. Чего вы добились и насколько вы удовлетворены приговором, который был в итоге?

Хасавов: Дело было так, как вы правильно заметили: 28 его задержали в рамках административного дела у здания Тверского суда, 30-го числа ему уже признали подозреваемым в совершении угрозы прокурору и 8-го числа уже предъявили обвинение. То есть, достаточно в скоростном режиме дело двигалось, и 8-го числа я вступил в дело в качестве адвокаты.

Первые недели я бросил усилия, я думал, все-таки удастся изменить меру пресечения, потому что была написана жалоба в Мосгорсуд, были основания для его изменения. Когда я ознакомился с материалом дела, понял, что его арестовали, все-таки, незаконно. То есть, избрание самой меры пресечения даже в рамках этой статьи было крайней мерой и одним из главных аргументов основания, послужил тот факт, что ему негде было жить, то есть, не было постоянного места жительства в РФ.

К Мосгорсуду мы представили все необходимые документы, справки, и казалось, его могут выпустить (наверняка, это ощущали все корреспонденты, которые там были) и, тем не менее, как у нас часто бываем в Мосгорсуде (это у меня не первое дело и не последнее), они как будто не слышат, они глухие, они работают как филиал районных судов. Там, видимо, находится представитель этих судов, они автоматически оставляют, что есть. Те причины ареста его были сняты, тем не менее, суд, вернувшись из совещательной комнаты, сказал: «Оставить». Тогда я понял: бесполезно биться за изменение меры пресечения, лучше работать в рамках предъявленного обвинения, потому что я видел – этого состава преступления нет. В частности, чтобы был состав преступления, есть определенные признаки состава преступления и не было частной объективной стороны.

Я подготовил ходатайство обоснованное, приложил документы и передал его следователю. Когда они ознакомились с этим, действительно, поняли, что нет состава преступления, после чего с этим согласилась и прокуратура, хотя достаточно было сложно. Сложность дела заключалась в том, что потерпевшим был признан подполковник прокуратуры Смирнов и, соответственно, как вы знаете, обвинительное заключение всегда подписывает в суде прокуратура – это, практически, один орган. Конечно, то, что Дима сказал, угроза лишения свободы была реальной и я это чувствовал, я это слышал каждый раз, когда приходил – никто не собирался его выпускать.

Хотя я не Дед Мороз, я рад, что я сделал такой подарок-сюрприз Ирине, что удалось ему к Новому году выйти. Кстати говоря, в начале, уже 15 декабря я Диме сказал: «Ты выйдешь до Нового года».

Фишман: Это замечательное новость, безусловно, но вот что означает все-таки нынешний приговор, эти исправительные работы? В чем их смысл?

Хасавов: Я сейчас объясню. Во-первых, тот состав преступления, который был – он остался. Его переквалифицировали. В частности, нам удалось доказать, я получил документы от следствия, подписанные прокурором, в отношении него обвинение снято по 296 статье, часть 2-я, но следствие будет продолжаться, будут искать человека, который крикнул «Смерть прокурорам!». То есть, этот лозунг остался и прокуратура все-таки хочет найти этого человека. Когда произошло переквалифицирование на 319-ю, то, что мы получили сегодня семь месяцев исправительных работ, означает, что шесть месяцев он отбыл, потому что один день считает за три, посчитали, получилось шесть. Тоже как-то странно суд себя повел, это непонятно нам: как правило, обвинение требует большего, прокурор, поддерживающий обвинение, потребовал шесть месяцев, я согласился, в принципе, просил не более назначить, чтобы он мог в зале суда выйти, но судья, удалившись в совещательную комнату, пришел и сказал: «Семь месяцев». Получается, одного месяца мы не ожидали. Этот месяц теперь решиться следующим образом: в течение 30 дней документы должны поступить в орган, исполняющий наказание в виде исправительных работ, у него есть возможность, в течение 10 дней мы должны обдумать, обжалуем мы этот приговор или нет…

Фишман: Вы не знаете пока?

Хасавов: Нет, мы знаем. В принципе, мы согласились, что нет смысла его менять, мы его оставим. Соответственно, месяц он должен работать и 20% от зарплаты перечислить туда. Этим решение закончилось. То есть, у него нет никаких дополнительных обязательств.

Фишман: Слава богу, что все разрешилось так, как разрешилось. Понятно, что были причины, по которым ты облил прокурора водой и все эти приговоры для тех, кто был или не был участником Манежной, они, конечно, воспринимались как совершенно неадекватное преследование. Если бы представить себе идеальную ситуацию, в которой и судьи пользуются нашим общим доверием и так далее, вот в этой ситуации ты бы действовал так же? То есть, ты понял, в этом есть некое посягательство…

Писпанен: Хотя, некоторых президентов ботинками закидывают.

Фишман: Есть представители судебной ветви власти и к ним, в любом случае, проявляется неуважение, то есть, таким образом, поднимается ли авторитет суда?

Путенихин: Просто сам Смирнов, он не откуда-то на нас свалился. Для оппозиционеров он известен тем, что он участвовал в знаменитом «деле декабристов», нацболов, которых 40 человек, которых судили за захват администрации президента, он поддерживал там гособвинение. То есть, это человек, который занимался именно такими заказными политическими процессами. Больше всего мне, конечно, не понравилась именно вот эта вот ухмылка, довольность приговором и так далее. Просто человек понимает, что он часть системы и система его будет защищать до последнего и он, грубо говоря, чувствует свою безнаказанность.

Писпанен: Это был человеческий жест или политический все-таки?

Путенихин: Скорее, человеческий.

Писпанен: Вот, не касаемо твоего дела, а касаемо дела Таисии Осиповой. Сегодня мы ждали целый день судебного заседания по ее делу и какого-то решения. Оглашение приговора так и не началось и, видимо, сегодня уже не будет, потому что поздно. Скажи, пожалуйста, как думаешь, дадут максимальный срок или тоже, все-таки, давление СМИ, общественности каким-то образом поможет?

Путенихин: Я вкратце приведу два примера, чтобы просто не рассуждать на эту тему. Первый пример – это дело оренбургской нацболки, которой также подкинули наркотики, она содержалась в СИЗО, в результате, она ушла на свободу, ограничившись отсиженным. То есть, ей дали тот срок, сколько она сидела. Статья та же самая, что и у Таисии. А второй пример – это мой сокамерник рассказал: система не может тебя просто так отпустить, она тебе даст столько, сколько ты отсидел. Соответственно, есть два варианта: либо Таисии дают, сколько она сидела (это небольшой процент), либо дают, в среднем, по бутырским меркам, по этой статье дают от 5 до 7, по третьей части 228 – от 5 до 7.