Андрей Бильжо: Хочется сказать тем, кто унижает Удальцова, идите… и защитите его

Казнин: Вы ведь уже высказались в поддержку Сергея Удальцова?

Бильжо: Да.

Казнин: Вам близки его идеи?

Бильжо: Нет.

Казнин: Почему вы высказываетесь тогда в его поддержку?

Бильжо: Понимаете в чем дело, будучи врачом по первой специальности, гражданином вообще, художником в целом, мне не важно, что человек высказывает, если он не людоед, если он не отчаянный откровенный злодей. Но когда я чувствую, что над человеком совершается некая очевидная, откровенная несправедливость, когда угнетают его человеческие достоинства - мне его взгляды не важны. Первое желание – мне хочется встать, выйти и сказать всем, кто его обижает: идите и защитите его своей спиной или спиной своих друзей, или вместе со всеми. Вот это естественное желание бороться с не справедливостью. А дальше мы разберемся, дальше я могу сесть с ним за стол, я могу с ним подраться, например.

Казнин: И ему опять дадут 10 суток.

Бильжо: Нет, это уже застолье. И отстаивать свои интересы. Сказать ему: ты не прав, но пойми, ты абсолютно не прав - эти люди замечательные, но как ты не можешь понять и эти хорошие, они честно заработали деньги, и евреи нормальные, и грузины хорошие, и якуты хорошие, и так далее, и так далее. Мы можем с ним говорить. Но когда человека просто из одного переводят в другой и мучают его, и мучают, и мучают его, то мне кажется, вот мне кажется, у меня такое ощущение, лично у меня, Андрея Бильжо, что у меня новый год будет не очень хорош, если я буду ощущать, что этот парень, этого парня мучают.

Писпанен: И не только его теперь, а еще и того, кто вышел его защищать.

Бильжо: Несправедливо мучают. Сначала был Мохнаткин, который шел через площадь и освободил девушку, которую мучил ОМОНовец. Он шел на день рождение с бутылкой шампанского и он сидит. Сколько может это продолжаться, ребята, я не могу понять? Мне не важна точка зрения Мохнаткина, Удальцова или кого-то еще. Хватит издеваться над простыми, в общем, беспомощными людьми с помощью своей гигантской машины. Хватит их пожирать.

Писпанен: Андрей Николаевич, скажите, пожалуйста, у вас в ваших тезисах одно из ключевых требований, программа минимум того самого общегражданского движения о котором вы говорите, что оно должно наконец-то оформиться, получить какую-то форму – это, конечно же, немедленное освобождение политзаключенных и там прекращение политических репрессий. Как вы считаете, если это все-таки услышат в Кремле, скажут, что давайте, действительно, пойдем на уступки, мы не будем снимать Чурова или не знаю, еще кого-то, но хотя бы выпустим того же самого Удальцова, Мохнаткина и так далее и так далее, это снизит накал Болотной, Сахарова и так далее?

Илларионов: Прежде всего, я хочу сказать, что тезис о немедленном освобождении политических заключенных был выдвинут мною и моими коллегами еще в 2007-м году на первом заседании Национальной ассамблеи.

Писпанен: Мы уже не вспоминаем Ходорковского.

Илларионов: И тогда Национальная ассамблея тогда приняла, я в данном случае говорю обо всех политических заключенных, и это мнение не одного человека, а органа, который в себя включал представителей, людей самых разных политических, идеологических взглядов и течений от самых левых до самых правых консерваторов, националистов, либералов, кого угодно. И, кстати говоря, вместе с Сергеем Удальцовым мы тогда это принимали. И это касалось всех. Эта позиция продолжается, сохраняется в течение этих четырех лет и мы видим, как постепенно этот лозунг начинает завоевывать свое мнение, свою позицию во всем российском обществе. Это требование является абсолютно нулевым, оно не относится к первоочередным - это нулевое требование.

Первый вопрос, который задал Андрей Дмитриевич Сахаров, когда у него появился первый разговор с Горбачевым, когда он его освободил, он после освобождения говорит: «А освобождены ли другие политические заключенные?». До тех пор пока другие политические заключенные не были освобождены, собственно Сахаров практически не общался, и он сказал, что не может продолжать работать с Горбачевым до тех пор, пока его коллеги, друзья и просто даже люди, придерживающиеся других политических взглядов, не будут освобождены.

Мне небезразлично, какие взгляды и позиции отстаивает Сергей Удальцов. Я с ним не согласен по многим вопросам. Более того, я предвижу, что когда у него будет возможность отстаивать эту точку зрения публично и откровенно, мы будем с ним очень серьезными политическими противниками. И я не исключаю того, что он, Сергей Удальцов, обнаружит для себя союзников в нынешнем режиме, который, между прочим, в предстоящем году собирается осуществлять то, что у него поставлено в программе - это воссоздание Советского Союза в том или ином виде с помощью ЕврАзЭСа, с помощью различных спецопераций в странах бывшего Советского Союза. И в этой ситуации мы окажемся противниками.

Но это другая будет ситуация. Потому что как говорили еще два с лишним столетия назад, у нас могут быть разные политические взгляды, и я могу быть принципиально и абсолютно не согласен с вашими политическими взглядами, но я готов отдать жизнь за то чтобы у вас была возможность свободно высказывать вашу точку зрения. Мы будем спорить и отстаивать свои точки зрения на языке аргументов, с помощью силы аргументов, но не с помощью аргументов силы - это базовое требование гражданских свобод и основ правого порядка, существующие для любого цивилизованного общества. Если людей сажают в тюрьму за наличие политических взглядов - это свидетельство авторитарного или тоталитарного общества, от которого мы конечно должны уйти.