Журналист «МК» Александр Минкин: губернатора Подмосковья Воробьева попросили вступиться за Путина

27/12/2013 - 22:24 (по МСК) Лика Кремер, Дмитрий Казнин

Статья, которая должна была расстроить президента, а оскорбила губернатора. Заметка Александра Минкина «Милостивый государь», где журналист утверждает, что  помиловать можно только преступника, а «Ходорковский не более преступник, чем ваши друзья олигархи», произвела на губернатора Подмосковья неизгладимое впечатление.

Он посчитал, что его патрона оскорбили,  и заставил главного редактора «МК»,  напечатавшего этот текст, покинуть   пост главы председателя Общественной палаты Подмосковья. Строго говоря, до этого скандала о существовании такого объединения мало кто знал, и  вряд ли эта деятельность губернатора Воробьева отразится на репутации редактора Павла Гусева. А вот началась ли настоящая атака на саму газеты, Лика Кремер и Дмитрий Казнин узнали у автора статьи «Милостивый государь» Александра Минкина.

Кремер: Это атака на вашу газету «Московский комсомолец?»

Минкин: Это атака на газету, безусловно, но началась она не вчера и не позавчера. Она началась гораздо раньше. Мы видели, как Дума на нас напала за заметку о политической проституции, хотя там ничего оскорбительного не было, поскольку речь шла о политике. То же самое и здесь. Но мне кажется, что вы не очень точно мою заметку поняли. Она не про олигархов и даже не про Ходорковского. Я писал о том, что помилование коснулось Ходорковского, амнистия коснулась Pussy Riot, но не коснулось никакое милосердие тех детей, которым запретили усыновление за границу, в том числе больных сирот, которых здесь никто не усыновляет и не могут лечить. Их помилование не коснулось. Что же это за милосердие, которое под давлением спустя 10 лет выпускает взрослого волевого мужчину и оставляет в немыслимых страданиях детей, которые ни в чем не виноваты. Они переживают адские муки каждый день год за годом всю свою недолгую жизнь. Те из них, кому удается уехать, иногда даже становятся чемпионами параолимпийских игр, им делают искусственные ручки и ножки, исправляют лицо. Вот о чем текст.

Казнин: Но там также речь идет и о том, что все олигархи должны быть…

Минкин: Нет, это проходной момент.

Казнин: Это ведь мнение, которое высказывается…

Минкин: Это не мнение, это факт. Ничего Ходорковский и его коллеги по «ЮКОСу» не делали такого невероятного. Это делали все, кто приватизировал тогда.

Казнин: Строго говоря, это же сейчас не доказано судом.

Минкин: Вам нужно решение суда? С каких пор нам нужно решение суда, чтобы узнать, что дважды два четыре? Вот что их задело – пожелание мое новогоднее, потому что в новогоднем пожелании написано: «Поскольку никаких христианских чувств к людоедам и мучителям детей мы не испытываем, то от души желаем им подавиться шампанским в ночь на Новый год». Независимо, родные родители или приемные, белые или черные, русские или американские – это написано про мучителей детей. Если кто-то на это обиделся, он признал себя?

Казнин: Любопытно, что Андрей Воробьев не был замечен в каких-то эпатажных громких…

Минкин: Кода я узнал, что Воробьев сделал это заявление, что статья дико хамская и оскорбляет президента… Во-первых, формально он не прав, потому что оскорбление – это Уголовный кодекс. Но первое, что меня начало беспокоить, - это он сам возмутился или его попросили. Знаете, как бывает? Ну-ка изобразите нам народный гнев.

Казнин: Почему его попросили? Есть депутаты Госдумы, к которым кстати вы обращаетесь.

Минкин: Это не ко мне вопрос. Воробьев же очень серьезный человек, губернатор Подмосковья, политически очень опытный. Это его заявление придало этой публикации вес, которого она не предполагала. Это как с Pussy Riot. Если бы их не посадили, разве они были бы во главе планеты всей?

Кремер: Кроме Андрея Воробьева кто-то отреагировал так же резко на этот материал? Может быть, вам кто-то звонил, писал? Или это единственный защитник президента?

Минкин: Если любого человека что-то возмутило и оскорбило, он немедленно об этом говорит. И чем больше времени проходит, тем он больше остывает, и все проходит. Заметка вышла позавчера, в среду, а на сайте появилось вечером во вторник, и было время, возмущение вдруг возникло в четверг. Это немножко поздно для искреннего возмущения. Кто-то принял решение…

Кремер: Может быть, это конспирология? Может быть, он просто увидел газету позже. Кто-нибудь кроме Андрея Воробьева попытался вступиться за президента?

Минкин: Есть такая формула «осведомленные источники». Осведомленные источники еще в среду сообщили, что в администрации ужасное возмущение. Я специально принес сюда Конституцию России. Статья 29 «Каждому гарантируется свобода слова и мысли», и здесь написано, что нельзя, пункт 2: «Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду». В этой заметке, где написано, неважно родные или приемные, белые или черные, российские или американские – я даже не ожидал, что я так точно соблюдаю Конституцию. В этой заметке нет возбуждения никакого различия. Зато то, что они делают сейчас, это прямая атака на конституционные права. Это разве первая атака? Они каждый раз находят, чем объяснить. Когда уничтожали НТВ, это были долги Газпрома. Когда уничтожают что-то еще, то опять какие-то хозяйствующие субъекты сталкиваются. А иногда просто люди покупают средства массовой информации, какую-нибудь известную солидную газету со столетним стажем, и через несколько недель она превращается в ничто, сохраняя титр.

Кремер: Вы предчувствуете, что это произойдет в ближайшее время с «Московским комсомольцем»?

Минкин: Я надеюсь, что нет. Но мы поперек горла, потому что мы остались в России одна-единственная газета, которая никому не принадлежит: ни государству, ни губернаторам, ни олигархам.

Казнин: Вы говорили с Павлом Гусевым на эту тему сегодня?

Минкин: Он в отпуске, он улетел до скандала. Так случилось. Может быть, они специально знали, что он улетает, дождались, пока улетит, и начали скандал. Так бывает тоже.

Казнин: Скорее всего, на этом не закончится. Если будут требовать от вас извинений, вы готовы к этому?

Минкин: Здесь цитируется, в этой статье, «Преступление и наказание» Достоевского, «Баллада о царской милости» Киплинга, и до сих пор при всем скандале никто не сказал, а какое точно место-то возмутило. Может, Киплинг, а не я? Может быть, Достоевский, который предлагает Раскольникову фальшивую явку с повинной? Он говорит, покайтесь, а я вам все так подделаю, что будет как будто настоящая явка с повинной. Мы сейчас готовим книгу стихов Аронова, который работал в «МК» тысячу лет и остался почти неизвестен. Стихотворение «Волк»:

И нет свободы.
И Волк в степи -
Просто на самой большой цепи.

И когда, уйдя в свою степь
Он садится выть на луну,
На что он жалуется – 
На цепь
Или на её длину?

Другие выпуски