Владимир Буковский о помиловании Ходорковского: перед угрозой бойкота Олимпиады Путин воспользовался проверенными брежневскими методами

21/12/2013 - 20:11 (по МСК) Павел Лобков

В декабре 1976 года из Советского Союза так же стремительно, как и накануне Михаил Ходорковский, вылетел писатель, политический и общественный деятель, ученый-нейрофизиолог и диссидент Владимир Буковский. Его, в отличие от Ходорковского, обменяли на известного чилийского политзаключённого — лидера коммунистической партии Чили Луиса Корвалана. Но сама операция по вывозу диссидента была очень похожа на быстрый отъезд экс-владельца «ЮКОСа» в Германию. Владимир Буковский на связи со студией ДОЖДЯ по телефону из Лондона.

Лобков: Скажите, когда вы следили за этими новостями, напомнило ли вам это историю из вашего прошлого?

Владимир Буковский, писатель, диссидент: Чем-то напомнило, чем-то нет. Все-таки, ситуации очень разные, согласитесь. И страна сейчас совсем другая. Тогда же все это было герметично закрыто, никто ничего заранее не знал, никто не мог догадаться. Я и сам ничего не знал до самого момента, как меня посадили в самолет. Сейчас, конечно, это проще: и вы есть, и другие.

Лобков: Да мы тоже ничего не знали, вот в чем дело. Мы себя почувствовали в 1976-1979 годах в период расцвета таких операций.

Буковский: Это спецоперация, она по своему стилю похожа в чем-то на то, что мы все переживали. Не я один, обменов было много. 5 человек: Гинзбурга, Кузнецова обменяли в 1979 году на двух советских. Но и не только обмены, были просто высылки, когда людей или выдавливали, или просто высылали. Скажем, Юра Орлов позже и многие. Так что, конечно, это очень похоже. Решения, которые нынешняя власть пытается найти для своей проблемы внутренней оппозиции, они те же самые – высылать за границу.

Лобков: Перед Олимпиадой 1980 года в 1979 году после настоятельных обращений Джеймса Картера Брежнев расширил список тех евреев,  которым можно было выехать за границу, всячески улучшал имидж. И, тем не менее, бойкот Олимпиады был. Сейчас многие сходятся во мнении, что отправка Ходорковского, такая по-андроповски элегантная, в Германию – это тоже некий шаг перед Олимпиадой. Согласны вы с этим мнением или нет?

Буковский: Да, согласен. Они просто спускают пары. Понимаете, что получилось? Целый ряд глав государств в Европе объявил уже, что не поедет на открытие в знак протеста против политических репрессий. Это означает, что всем остальным главам государств этот вопрос решать гораздо сложнее. Нарушать единство им не хочется. Возникла угроза, что на сочинскую Олимпиаду вообще не приедут никакие главы государств. Ну, не знаю, какой-нибудь корейский приехал бы, может быть. А это уже серьезно. Это уже политический бойкот. Это поражение в смысле пропаганды. Конечно, нужно было срочно принимать какие-то меры. Это довольно типичный прием из советских времен, из советского арсенала, вот так сбить накал страстей, поломать бойкот.

Лобков: Выясняется, что в этом деле действовали посредники с Запада. Это Ганс-Дитрих Геншер, Александр Рар – полу-российский, полу-немецкий, я бы сказал, лоббист. Еще не известно, на кого он больше работает, такой очень сложный человек с длительными связями еще  советским истеблишментом. В вашем деле, когда вы выезжали, там тоже были посредники с той стороны? Тоже были некие челночные дипломаты?

Буковский: Посредничал Государственный департамент США, потому что в то время у Чили и СССР не было дипломатических отношений. Их прервали после путча Пиночета. Госдеп должен был посредничать.

Лобков: Это были официальные лица или некие люди отставники, люди в штатском? Как это часто бывает, их задействуют, когда нужно что-то провернуть довольно тонко и скрытно.

Буковский: В моем случае это были официальные лица. Это был Киссинджер и некто Хейланд, который был тогда помощником Киссинджера. Его шифрограмму я в архиве видел, обмен телеграммами между Москвой и Вашингтоном по поводу моего обмена. Там это было на официальном уровне. Начиналось оно с заявления Сахарова. Кто предложил этот обмен официально? Сахаров. Тоже я не знаю, с чьей подачи, кому эта идея в голову пришла, или ему самому. По началу шло какое-то общественное обсуждение. Дело в том, что Пиночет сразу сказал, что он согласен, а советские замолчали на целый год. Как я выяснил в архиве, они вели переговоры.

Лобков: Тут речь тоже идет примерно о двух годах переговоров. У меня еще один вопрос. Как бы выдавливая Михаила Ходорковского из страны, все-таки трудно заниматься политической деятельностью в России, находясь в другой стране, вот вам это удалось? Я помню, вы писали большие книги про КГБ, про практику КГБ. Потом вы перестали их писать. Значит ли это, что через несколько лет пребывания за границей у вас уже пропадает желание заниматься политикой на своей родине?

Буковский: Я не назову это все политикой. Мы же занимались правозащитной деятельностью. Мы вели кампании за освобождение своих коллег, вели кампании против злоупотреблений в стране, против нарушений прав человека. Я не считаю это политической деятельностью. В этом смысле пребывание за границей не мешает, а помогает. Это гораздо эффективнее. Ты здесь можешь всех найти, со всеми поговорить. Мы, кстати, в свое время и начали кампанию за бойкот московской Олимпиады в 1979 году. Нам повезло, конечно. Мы не добились такого успеха, если бы советы не вторглись в Афганистан. Они нам подыграли косвенно. Этим заниматься несложно. С другой стороны, я вовсе не уверен, что Ходорковский хочет заниматься прямой политикой. Я, например, никогда не хотел. У меня впечатление, что у него тоже амбиций на эту тему никаких нет. 

Также по теме
    Другие выпуски