Ветеринарам вот-вот разрешат кетамин

Название этого препарата на слуху у общественности уже лет десять, с тех пор, как тот самый Госнаркоконтроль начал охоту на ветеринаров с уголовными делами и реальными сроками.

Дело в том, что кетамин в 1998 году попал в список наркотических и психотропных средств, оборот которых специально контролируется. В результате такого контроля, например, ветеринар Александр Шпак сейчас отбывает 8-летний срок в колонии строгого режима. Он продавал кетамин своему коллеге из Перми, который оказался оперативником ФСКН. Причём, продавал для помощи животному, а не для наркомана.

И вот вслед за Госнаркоконтролем сегодня же главный нарколог Минздрава Евгений Брюн заявил, что ограничения на применение кетамина в ветеринарии можно без проблем снять. По его словам, кетамин в настоящее время наркоманы не используют. У нас в гостях Ирина Новожилова, президент центра защиты прав животных «Вита».

Макеева: Слышали ли вы о таком изменении тренда, что могут действительно разрешить в ветеринарных клиниках использовать кетамин?

Новожилова: Мы не просто слышали, а мы все эти годы сражаемся за то, чтобы животные в Российской Федерации имели адекватный наркоз. К сожалению, ситуация очень критическая, на сегодняшний момент реально в ветеринария просто поставлена вне закона, работать ветврачам не с чем.

Ситуация такова, что вообще во всех странах используются опиаты или опиоиды, от слова опийный мак. То есть это наркотики, которые используются во время операции. В России они вообще были никогда недоступны, единственным у нас был кетамин, универсальный препарат, который аналогов не имеет в Российской Федерации. Но, к сожалению, именно на него начались гонения. Начались они в момент создания силовой структуры наркоконтроля, по-моему, в июле 2003-го они создались, буквально тут же начались гонения, репрессии против ветврачей.

Казнин: Госнаркоконтроль, отвечая на обвинения, говорит, что врачи-ветеринары зачастую действительно продавали кетамин наркозависимым.

Новожилова: Такой информации нет, они это не доказали нигде, никогда и нигде не приводят статистику. Мы уже неоднократно с этим обращались. Если Брюн заявляет о том, а это святило в наркологии отечественной, что нет кетаминовых наркоманов, и зачем, когда у нас целые героиновые деревни, в стране очень ситуация патовая, зачем использовать то, что приводит к удручающим каким-то последствиям? А действие кетамина известно, его не один раз описывали анестезиологи, то есть там галлюцинации негативного плана. И надо быть отчаянным мазохистом, чтобы его использовать.

Казнин: А почему тогда не вычеркнули из списка этот самый кетамин? Почему никто не смог за эти годы, а ведь годы уже прошли, изменить? То есть никого это не интересовало?

Новожилова: 8 лет уже прошло. Вы знаете, здравомыслящим людям это непонятно. Мы сражаемся 8 лет, у меня на руках ответы обращений к Путину и к Медведеву от разных всемирных организаций. Например, Всемирное общество ветеринарное, оно пишет: «Мы удручены, что сложилась такая ситуация, что запрещен препарат кетамин, на врачей, которые его применяли, заведены уголовные дела, а он используется во всем мире и никаких мер контроля особенных не нужно».

Казнин: А что отвечали на это?

Новожилова: Ничего не отвечали, никаких ответов вразумительных мы не получили. Я выступала в Лондоне в 2006-м году, тоже сказала организациям всемирным, что такая сложилась ситуация, меня даже никто не мог понять, ко мне подходили с переводчиками и спрашивали, а как это может быть?

Я реально сидела на всех судах, сначала было 26 уголовных дел заведено, это был гомерический хохот просто в судах, когда озвучивались формулировки «сбыт наркотиков путем инъекции кошке», это Садоведов, первый ветврач; «сбыт наркотиков путем инъекции собаке», это Александр Дука, второй ветврач, которого судили…

Макеева: Но вот этот Шпак-то сидит все-таки.

Новожилова: Шпак – это вообще немыслимое дело, мы не представляем, как 8 с половиной лет можно было получить за то, что он продал кетамин своему коллеге, он не знал, что это переодетый наркоконтролер. На его месте поступила бы точно так же и я, и все остальные ветврачи. И тут, ну что греха таить, если препарат вне закона, а ничего кроме него нет на замену, естественно, они покупают и перепродают друг другу, они это не скрывают, они и сейчас на пресс-конференциях говорят, мы все пользовались, будем пользоваться кетамином.

Макеева: То есть получается, что в течение 9 лет все операции под наркозом, которые проводились с животными на территории этой страны, были незаконны?

Новожилова: Незаконными. Понимаете, возникла коллизия права. Я хочу привести пример: это приказ от 29 декабря 2003-го года, приказ совместный Минздрава и Минсельхоза о том, что перечнем официально разрешенных препаратов для наркоза считать кетамин и кетамина гидрохлорид, а это и есть действующее вещество кетамина. Ничего другого по закону ветврачи использовать не могут. То есть все остальное - это будет суррогатный наркоз, который не даст должного анальгезирующего эффекта. То есть это боль. Что можно сделать на живом животном без анестезии? Невозможно даже уши почистить, потому что это часто сопровождается отитом, если там клещ, это больно.

Казнин: Правильно ли мы понимаем, что бюрократическое равнодушие и нежелание просто-напросто пересмотреть этот список и, например, убрать из него кетамин, привело к тому, что 9 лет он под запретом?

Новожилова: Абсолютно верно. Наверное, бюрократическое равнодушие, наверное, и численность накроконтроля. Я знаю, что, слава богу, их на 13% уже сокращают, но в мире нет ни одной структуры, которая занималась бы наркотиками, численностью 40 тысяч. Я даже когда-то сочинила стихотворение, когда мы уже понимали, что наркоконтроль хватает и ветврачей, и медиков, они дошли до химиков, там была уже песня о том, что любое вещество возьми – через цепь реакций это будет наркотик.

Можно хватать всех людей, которые работают в лабораториях, потому что уксусный ангидрид через цепь реакций будет героином, что наркоконтроль и сделал, он даже в тюрьму посадил химика. И у меня тогда сходу возникло стихотворение:

Утром проснулся российский народ,

Смотрит – а он за решеткой живет.

Так сорок тысяч отважных бойцов

Всех переделали в накодельцов.

Все. Понимаете, можно выйти из аптеки и получить реальный срок, как Шпак 8 с половиной лет, за какой-нибудь корвалол.

Казнин: А вы назвали количество уголовных дел, вы перечисляли…

Новожилова: 26 – это сразу. Как только эта структура создалась…

Казнин: Потом ведь эта волна спала? Или нет?

Новожилова: Под натиском общественности, да. Наркоконтроль понял, что…

Казнин: То есть последние годы уголовных дел не возбуждается против ветеринаров?

Новожилова: Когда пошла вот эта волна общественности, когда люди поняли, что встала ветеринарная хирургия, по операциям невозможно обращаться, тысячи животных реально погибали, людям отказывали в клиниках, то было принято постановление Фрадкова, оно вышло 3 сентября 2004-го года. Мы ожидали, что оно легализует кетамин, но оно его легализовало на таких условиях, что это просто вежливый отказ, работать с ним никто не может, потому что это сейфы, сигнализация, охрана, это бетонные стены, это только работа юридических лиц. Но они бы хотя бы на минутку спросили, у нас 75% ветврачей по России – частнопрактикующие, в деревнях и мелких городах они не образуют юрлиц. Ну что такое ветврач без анестезии? В советское время достаточно было лицензии на ветеринарную деятельность, чтобы врач работал с наркозом.

Что дальше? Выходит в свет это постановление, на деле оно замораживает проблему, наркоконтроль уже в ветклиники не суется, ветврачи продолжают работать с кетамином, но до тех пор, пока гром не грянет. Он грянул. 1-го марта ветврач Шпак выходит из здания Выборгского суда в Питере и получает срок 8 с половиной лет колонии строгого режима. У нас не дают за убийство многим рецидивщикам такой срок. Человек реально сейчас сидит в тюрьме. Мы уже отчаялись. За эти годы мы, как зоозащитная организация, превратились просто в профессионального борца с беспределом наркоконтроля.

В те времена было 22 акции протеста, 12 пресс-конференций, автопробег по Москве; сейчас я уже не считаю, по Шпаку была масса…

Макеева: Если все это было так тщетно все эти годы, то сейчас, когда об этом так резко заговорили представители ведомства и Брюн, может, какие-то слухи ходили до этого в профессиональном сообществе, что сейчас решили – все-таки вычеркнуть?

Новожилова: Я думаю, что не слухи. Было обращение от более чем семидесяти российских звезд, оно только что получило отклик, потому что ответы на руки получали мы, и мы получили ответы из 5-ти инстанций, буквально позавчера последнее письмо пришло. И оно всколыхнуло эту волну, и сегодняшнее заявление наркоконтроля. А деваться некуда, конечно, надо упрощать меры контроля.

Казнин: Значит ли это, что Шпака должны будут выпустить, дела уголовные, которые были возбуждены, тоже надо будет пересматривать?

Новожилова: Нам бы мечталось, чтобы это было так, но я уже за это время насмотрелась столько с кетаминовыми судами, что я понимаю, что сегодня полный развал судебной системы, правоохранительной системы.

Еще хочу добавить момент, что когда Шпаку было предъявлено обвинение, то никто не сообщил о том, что Денис Махонин, который представился ветврачом, он был внедрен к ветврачам, сам на тот момент уже находился под статьей, ему было предъявлено обвинение по семи статьям Уголовного кодекса, на тот момент он уже был уволен. Это все с какой-то стати скрыли и судья, и наркоконтроль. И сейчас он также находится в суде. Если они считают, что это честный наркоконтролер, который таким образом спровоцировал Шпака на продажу кетамина, то он сейчас под семью статьями.