«Цензуру выгнали в двери, а она влезла в окно»

Дзядко: Первый вопрос к вам даже не об этом заявлении господина Магомедова, а о том, что вы, как и другие наши некоторые культурные деятели, поставили подпись под письмом с предложением отправить в отставку Владимира Мединского. Почему? И насколько, вам кажется, это может быть услышано кем-то наверху?

Богомолов: Наверху, наверное, будет услышано, но среагирует ли верх на то, что думают деятели культуры — как репрезентативные, как раскрученные, так и не раскрученные. Они, я думаю, постараются  не прочувствовать. Дело даже не в этом. Дело в том, что я наблюдаю, начиная три года тому назад, как сначала сужался коридор журналистики, затем как он схлопнулся в 2014 году. Как это происходило, мы видим это на примере, в том числе, и Дождя. Затем я думал: хорошо агитпроп работает, но есть такой сегмент, называется художественная культура. Тут-то люди творческие, свободные в выборе тем, выражений чувств, мыслей и т.д. Но сегодня мы наблюдаем, как и здесь происходит сужение коридора. И «Тангейзер» — это очень большой знак. Это знак того, что реакция почувствовала вкус крови.

Дзядко: Вам не кажется, что если говорить про средства массовой информации, предположить, что это сужение происходило непосредственно откуда-то сверху или руками конкретных людей, то в том, что касается культуры — это реакция на запрос общества, это представители общества выходят на митинги с иконами, требуя запретить искусство, которое оскорбляет их чувства и т.д.

Богомолов: Те, кто выходят на митинги с иконами или кто забегает в театр, чтобы поскандалить — это отдельное сообщество, оно очень управляемое, оно очень регулируемое. И это не запрос общества. Это умело направляемое… Что важно? Тот же Дождь важно было не запретить административно, а чтобы предприниматели, которые владеют каналом, сами отказались по той или иной причине, чтобы было возмущение общества. Мы же знаем, как было организовано возмущение общества по этому поводу. Поэтому я не думаю. Это реальность.

Меня удивляет несколько, конечно, феномен министра культуры, потому что все говорят, он человек образованный, развитой и т.д. Я, честно говоря, сомневаюсь. Но если это так — это еще хуже. У меня был главный редактор в советское время в журнале, где я работал — блистательный критик. Критик с замечательным пером. С ним интересно было разговаривать в коридорах журнала. Но что он вытворял и как он руководил в журнале, это был чистый функционер партийный. Что происходит с людьми, которые становятся функционерами? Тот же Владимир Мединский, говорят, до своего вступления в должность был вполне вменяемый и вполне либеральных взглядов.

Дзядко: Мы все помним, чем занимался Владимир Мединский до того, как стал министром культуры. Скажите, по поводу другой инициативы сегодня прозвучавшей, но в контексте этого же всего скандала, всей этой истории. Магомедсалам Магомедов, заместитель главы администрации президента, считает возможным и правильным просматривать репертуары театров и отдельные постановки перед тем, как они выходят на сцену. Речь идет, естественно, о государственных театрах. Насколько эта практика худсоветов оправдана? Ведь действительно, если бюджетные средства отправляются, даются в руки, и человек может с этим делать все, что угодно.

Богомолов: Что касается бюджетных средств — это бюджетные средства, а не средства лично министра культуры и тех людей, которые управляют. И в данном случае те художники, которые получают эти средства, те театры и руководители театров, они не откуда-то с неба свалились. Они — граждане. И если им не доверять — это значит расписываться в том, что у нас нет гражданского общества. Насколько оно гражданское — это другой вопрос. Но в данном случае, я думаю, что его такого рода оправдания этих советов — а что такое  эти советы, мы же это проходили при советской власти, мы же знаем, как просматривали спектакли Юрия Любимова, как просматривали и другие спектакли, сколько натерпелся Товстоногов в Петербурге, и вообще сколько художников надорвали свои сердца на этих советах. Вы знаете, в «Мастере и Маргарите», когда Мастер встречается с Иваном Бездомным, который сочинил антирелигиозную поэму, он говорит: «Простите, но вы же невежественны». Вот мне хочется сказать некоторым депутатам, которые предлагают такие инициативы: «Простите, но вы же невежественны». Бездомный согласился.

Дзядко: Скажите, как  вам кажется, все-таки, особенно если смотреть на логику развития событий, ведь о худсоветах сказано далеко не в первый раз за последние лет десять, например, и лет пять назад кто-то предлагал, и года три назад, и лет семь назад и т.д. Насколько сегодня, исходя из логики развития событий, вам кажется возможным, что эта норма действительно появится?

Богомолов: Вполне возможно. Может быть, не сегодня, но, в конце концов, я думаю, что эта норма пробьет сейчас, члены Государственной Думы как-то похлопочут о новой законодательной инициативе на то, чтобы были эти худсоветы. Но что это все значит? Это значит, что вопреки, в противовес  Конституции Российской Федерации о запрете цензуры у нас тихой сапой восстанавливается, и не тихой уже, восстанавливается цензура. Ее выгнали в двери в свое время эту цензуру, а теперь она влезла в окно и уже вполне себя вольготно чувствует и придумывает себе все новые и новые ходы по части запретов.