Светлана Ганнушкина: Россия на втором месте по числу беженцев из-за жителей Чечни

В 2013 году к России с ходатайством о признании беженцами обратились 272 человека, из них – 9 человек в итоге получили желаемый статус.

О чем говорит это соотношение миграционных потоков, обсудили с нашим гостем Светланой Ганнушкиной, руководителем программы правозащитного центра «Мемориал» «Защита прав вынужденных мигрантов».

Таратута: Правильно ли мы понимаем, что такое число беженцев – это Кавказ?

Ганнушкина: Это не только Кавказ, естественно, но это в очень большой степени Кавказ. Я знаю, что в Германии за прошлый год к ноябрю обратилось порядка 15 тысяч человек исключительно из Чечни. Меня эти цифры не удивляют.

Белоголовцев: Откуда такие огромные цифры?

Ганнушкина: Во-первых, это уже не в первый раз. Мы были несколько лет назад на первом месте, потом нас обогнал Ирак, потом мы ушли на шестое место. Сейчас нас обгоняет только Сирия. Что касается беженцев из Чеченской республики, конечно, это не бывает просто так. Есть объективные причины, которые к этому приводят. Почему люди уезжают из Чечни, потому что в Чечне ситуацию на сегодняшний день можно было бы сравнить с ситуацией 37 года в Советском Союзе. В Чечне всеобщий страх, абсолютно отсутствует федеральный закон, там существует один-единственный закон – «приказ Рамзана». Совершенно серьезно представители власти на возражение, что они делают что-то, что не соответствует, например, жилищному кодексу, отвечают так, как будто это снимает все вопросы: «Это приказ Рамзана». Эта ситуация страха, когда люди боятся не только сказать что-то плохое о власти – они боятся не сказать хорошее, они всегда должны подчеркивать свою лояльность власти. Они должны спокойно делиться своей зарплатой, и когда один учитель немецкого языка, который сейчас уехать в Германию и получил там статус, он мне рассказывал, что отказался отдавать часть своей зарплаты директору, и директор ему сказал, это приведет только к тому, что я из фонда буду отдавать ту же сумму, но уже из своей зарплаты, и ему ничего не оставалось делать как либо согласиться с этой системой, либо уехать. Это коррупция, которая все поглощает, пытки, которые применяются, если хотят поставить дополнительную палочку и отчитаться за то, что раскрыто очередное дело, это чудовищное нарушение прав женщин. Но помимо причин, которые я назвала, есть еще повод, который состоит в том, что по Чечне прошел слух, что Германия принимает чеченцев. У меня предположение, что эти незаконные перевозчики, которые через Польшу везут в Германию. Люди продают все, чтобы заплатить этим перевозчикам, нанимают автобус, и этим автобусом через границу нелегально движутся туда.

Белоголовцев: То есть этот рост фантастический на 76% из-за слухов?

Ганнушкина: Нельзя сказать «из-за», все-таки причина объективная. Если прошел слух, что США принимают всех немцев, я не думаю, что немцы продали бы все, заплатили бы нелегально перевозчикам и отправились бы в США. Это надежда: люди поверили, что где-то их хотят и ждут. Это определенный психологический феномен, корни которого в том положении, которое сейчас там имеет место.

Таратута: Злые языки говорят, что там случаются и подлоги, коль скоро открылась граница, люди выдают себя за чеченцев.

Ганнушкина: Это было и во время войны. Может быть, не так много, но такие есть. Я сталкивалась в свое время, когда люди выдавали себя за армян и азербайджанцев, а оказывались совсем из другого места. Какой-то процент таких фальшивых обращений всегда есть, но это есть и у нас здесь.

Белоголовцев: Ситуация в соседних с Чечней регионах – Дагестан, Ингушетия – как минимум не более спокойная…

Ганнушкина: Она более спокойная. В Ингушетии можно говорить то, что вы думаете, и даже редко, но можете добиться суда над теми, кто пытал. Мы участвовали как защитники потерпевшей стороны в таком деле, и человек один был осужден. И там люди не боятся, и в Дагестане не боятся говорить. Там есть площадки для обсуждения, адаптационные комиссии для тех, кто хочет вернуться из незаконных вооруженных формирований. Это все медленно, но развивалось. Мне очень жаль, что этот процесс пошел как-то вспять.

Белоголовцев: Насколько я понимаю, Чечня намного более денежный регион и спокойный с точки зрения преступности.

Ганнушкина: Это другое дело. Денежная и отстраивающаяся Чечня не может до сих пор обеспечить людей жильем, кто его лишился. Деньги есть совершенно у других людей, не у тех, кто в них действительно нуждается.

Белоголовцев: Есть ли среди беженцев из Чечни этнические русские?

Ганнушкина: Я не думаю, что у них есть возможность заплатить перевозчику, чтобы отправиться в Германию, но к нам приезжают. Сейчас наши молодые сотрудники проехались по Чечне и занялись проблемами тех русских, кто там остался. Поверьте, несмотря на все заверения, им очень и очень скверно вплоть до того, что некоторые пожилые женщины боялись пойти, чтобы встать на пенсионный учет, потому что они не чувствуют себя там в безопасности. Эти 200 человек, которые подали на статус беженцев в России, очень простая причина, почему их там мало: это недоступ к процедуре. Не учитываются реально существующие люди, которые хотят подать документы на статус беженцев, но им это не удается. Наша система убежища фактически не действует, что в нее обращаться. Обратиться в нее не так просто.

На фото: Беженцы из Нагорного Карабаха, проживающие на территории бывшего ведомственного санатория в поселке городского типа Мардакян в 34 км от железнодорожной станции Баку. © Владимир Песня / РИА Новости

*По решению Минюста России Международная общественная организация «Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество „Мемориал“» включен в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента.

Другие выпуски