Султан Сулейманов против Роскомнадзора: как в России вслед за Китаем будут блокировать за все подряд и без решения суда

В то же время уже завтра Госдума рассмотрит законопроект о досудебной блокировке сайтов, заподозренных в экстремизме. Согласно законопроекту, сама блокировка будет происходить по требованию генерального прокурора России или его заместителей. Автор документа —  депутат от ЛДПР Андрей Луговой.

К противоправной информации, подлежащей блокировке, по его мнению, относятся призывы к массовым беспорядкам, экстремистской деятельности, разжиганию национальной и религиозной розни, а также участию в массовых мероприятиях, которые проводятся с нарушением правил. Так что если закон примут, то любое сообщение в твиттере или фэйсбуке, призывающее выйти на улицу, будет удалено. Вот такой российский ответ главному достоянию арабской весны.

Эффективность этого законопроекта Лика Кремер и Дмитрий Казнин обсудили с шеф-редактором портала TJournal Султаном Сулеймановым на прямой связи и пресс-секретарь Роскомнадзора Вадим Ампелонский .

Дмитрий Казнин: Вы тоже считаете, что если этот законопроект будет принят, ситуация изменится в худшую сторону?

Султан Сулейманов, шеф-редактор TJournal: Да, конечно. Существующие законы показывают, что, во-первых, их применяют очень криво. Они очень плохо работают, и они не исполняют ту цель, которую они должны исполнять, но при этом они несут много дополнительных неудобств для простых пользователей. Соответственно, чем больше будет таких законов (а этот закон появился вообще позавчера, сегодня его уже собираются принимать), тем более, еще хуже проработанные законы, они принесут тем больше вреда.

Лика Кремер: Вадим, насколько работа Роскомнадзора станет легче, если этот закон будет принят?

Вадим Ампелонский, пресс-секретарь Роскомнадзора: Мы почитали законопроект господина Лугового. Честно говоря, мы не нашли там для себя абсолютно ничего нового, потому что тот порядок правоприменения в отношении противозаконной информации, в частности экстремистской, он уже действует. Мы совместно с органами Генеральной прокуратуры к нему пришли. В частности, в ноябре руководитель Роскомнадзора Александр Жаров встречался с руководством Генеральной прокуратуры. Главенства достигли полного взаимопонимания по поводу того, каким образом применять законодательство в отношении противоправной информации, каким образом блокировать информацию, которая запрещена нашим законом.

Казнин: А зачем тогда принимается этот закон? Зачем вносится законопроект, если вы ничего нового не нашли? Почему такое рвение депутаты проявляют?

Ампелонский: Ну, это вопрос не к нам. Роскомнадзор является правоприменительным органом. Очевидно, что досудебный порядок блокировки во многом доказал даже большую эффективность, нежели судебный порядок, потом что, честно говоря, у судов не всегда есть возможность провести правильно экспертизу и на основании обоснованных однозначных выводов признать ту или иную информацию запрещенной. Почему? Потому что не может каждый судья, особенно в регионах, содержать штат экспертов. Поэтому есть уполномоченные государственные органы, которые занимаются той или иной проблематикой. Например, Роскомндзор по закону «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» выносит решение о признании той или иной информации запрещенной. Вот мы занимаемся детской порнографией. У нас есть штат экспертов, который способен вынести однозначное обоснованное решение. Вот эта конкретная фотография – невинное семейное фото с пляжа, а вот эта – детская порнография. У судов часто такой возможности нет, поэтому, честно говоря, на уровне межведомственного взаимодействия Роскомнадзор и Генпрокуратура, которая занимается экстремизмом, пришли к такому порядку, который прописан сейчас в законопроекте господина Лугового на уровне межведомственного взаимоотношения.

Кремер: А как вы оцениваете, сейчас насколько часто случаются ошибки? Например, буквально несколько дней назад в Курганской области по иску прокурора суд признал запрещенной информацию о способах дачи взятки, размещенной в Интернете. Что дальше?

Ампелонский: А почему вы считаете, что это была ошибка?

Кремер: Хорошо, извините, переформулирую вопрос. Как часто, в принципе, случаются ошибки? Это был пример, кажущийся мне спорным.

Ампелонский: За год ведения единого реестра запрещенной информации 4% сайтов были заблокированы случайно. 4% из общего объема сайтов, а их было около 70 тысяч, 70 тысяч заявок за год поступило к нам о внесении тех или иных интернет-ресурсов в реестр, и только 4% случайных добросовестных сайтов попали в этот список. То есть, проблема не так велика, она находится в рамках статистической погрешности и связана с несовершенством технического механизма блокировки. Но это проблема финансово-технического плана, потому что блокировку осуществляют операторы связи, и не у всех есть финансовая возможность закупить оборудование, которое позволяет применять наименее травматичные для добропорядочных сайтов способы блокировки.

Кремер: Ясно, спасибо. Хочется обратиться к Султану, видите, как все , в общем, неплохо, погрешность статистическая, все нормально. Что вы переживаете?

Сулейманов: Я не хочу вступать в прямую полемику с уважаемым представителем Роскомнадзора, но здесь стоит послушать другую сторону – людей из проекта «Роскомсвобода», которые занимаются мониторингом этого реестра. У них ровно наоборот порядок цифр. Они говорят, что ради 4% сайтов, которые действительно незаконны, блокируется еще 96%. Берется соточка, но еще 4 тысячи вместе с ними. Почему? Как уже было сказано, несовершенный механизм блокировки по IP-адресам. Но Роскомнадзор здесь стоит в такой позиции, что, когда к ним обращаешься и говоришь, вы заблокировали мой сайт, они говорят, ну, это в законе прописано, мы ничего не можем поделать. При этом Роскомнадзор не пытается усовершенствовать этот закон, обратиться. Такая позиция правоприменительская, но при этом они твердо стоят на тех запретах.

Казнин: Вы считаете свой случай ошибкой?

Сулейманов: И да, и нет. Это сложно считать ошибкой, потому что эксперты сто раз сказали, и представители Роспотребнадзора, они все ходили на суд, и они все говорят: «Да, мы заблокировали. Это – пропаганда суицида» Я считаю, что это просто пример несовершенства этого закона, который позволяет такие неоднозначные трактовки, что считается запрещенной информацией.

Казнин: Вадим, вы ответите на слова нашего гостя?

Ампелонский: Мы считаем случай Султана не ошибкой, а намеренной провокацией с его стороны. Я думаю, что он сам это прекрасно понимает. Статистику «Роскомсвободы» мы считаем некорректной по той простой причине, что используется метод прямого сложения сайтов, которые за год побывали в реестре. Нужно понимать, что механизм, к которому мы пришли за год ведения реестра, достаточно щадящий. Как только информация удаляется с сайта, запись исключается из реестра, интернет-ресурс разблокируется. Та статистика по реестру, которая мониторится нашими оппонентами, актуальна только в тот очень короткий промежуток времени, когда человек имеет к ней доступ. Поэтому метод прямого сложения неактуален и некорректен. Это раз. Во-вторых, то, что механизм блокировки по IP несовершенен – это глупо не признавать. Он действительно несовершенен. Но в то же время масштабы трагедии, прямо скажем, сильно преувеличены нашими оппонентами.