Станислав Белковский о том, как Евромайдан стал психологической травмой для российской власти

21/11/2014 - 22:50 (по МСК) Михаил Фишман

Годовщину Майдана Кремль встречает в обстановке жесткой холодной войны, Ангела Меркель закрывает все двери, а журнал Foreign Policy в своем рейтинге 100 мировых интеллектуалов года помещает его в группу так называемых подстрекателей в один ряд с террористами из ИГИЛ. Обсудили сложившуюся ситуацию с политологом Станислав Белковский в студии Дождя.

Фишман: Можно я вам сразу одну цитату приведу из выступления Путина на Совете безопасности? «Мы видим, к каким трагическим последствиям привела волна так называемых «цветных революций». Мы обязаны сделать все необходимое, чтобы подобное никогда не случилось в России». Как вы считаете, какие уроки Владимир Путин и Москва из годовщины Майдана вынесли?

Белковский: Я не знаю, какие уроки из этого извлекла Москва.

Фишман: Кремль я имею в виду.

Белковский: Владимир Путин посчитал, что США готовы инспирировать революцию на постсоветском пространстве с целью смещения определенного типа режимов. Мне вообще представляется, что возвращение Путина к власти, которое было анонсировано в рамках так называемой рокировки Путин-Медведев 24 сентября 2011 года, во многом произошло под влиянием «арабской весны». Путин искренне посчитал, что устранение Хосни Мубарака, Муаммара Каддафи и других лидеров такого типа произошло под влиянием США с целью лишить светские арабские государства Ближнего Востока их политической самостоятельности и самости. Поэтому он решил вернуться к власти, как единственный тип лидера для России, который может этому противостоять.

Фишман: «Они хотят нас подчинить», - говорил он на собрании «Народного фронта».

Белковский: Так и есть. Путин был крайне травмирован «цветными революциями» на постсоветском пространстве. В 2003 году в Грузии, в 2004 году на Украине, в 2005 году в Киргизии, но особенно, конечно, Майдан 2004 на Украине, потому что все близкие друзья и советники Владимира Путина, в первую очередь, во главе с Виктором Медведчуком, бывшим руководителем администрации президента Кучмы, убеждали Путина, что никакого Майдана не победить, что Виктор Янукович в 2004 году станет президентом, и Украина останется в орбите российского влияния. И это не случилось.

С тех пор Украина и сам прецедент «цветной революции» стали для Путина, безусловно, источником психологической травмы, которая продолжается по сей день. Поэтому повторная революция на Украине, когда все те же люди во главе с тем же Виктором Медведчуком убеждали Путина, что ничего не случится, что Янукович останется у власти, а на Украине все более популярной становится шутка, что Янукович – это единственный правитель в мировой истории, который был дважды свергнут одной и той же революцией, Януковича свергли.

Фишман: То есть это та же самая швабра…

Белковский: В геополитическом масштабе. И Путин к этому моменту, если в 2004 году все-таки он воспринимал себя более-менее адекватным, мне кажется, к 2014 году он стал, безусловно, воспринимать себя, как величайший деятель мировой истории и политики, который сделал все, который в прошлом году урегулировал сирийский кризис. И я абсолютно убежден искренне, что если бы Путину дали Нобелевскую премию мира за урегулирование кризиса сирийского в прошлом году, то мы бы не видели ни аннексии Крыма, ни «ДНР» и «ЛНР», ничего, что мы видим сегодня. Но Путину не только не дали Нобелевскую премию мира за урегулирование сирийского кризиса, но как-то особенно обидели, потому что Нобелевская премия мира была дана-таки за урегулирование сирийских проблем, но не ему, а совершенно безликой организации за запрещение химического оружия.

И дальше уже случился взрыв по полной программе, потому что мировые лидеры не явились ни на открытие сочинской Олимпиады, ни на закрытие. И к закрытию сочинской Олимпиады, с точки зрения Путина, был приурочен государственный переворот на Украине. Это абсолютно вынесло Владимиру Путину мозг, и он решил сначала аннексировать Крым, а дальше устроить войну, которая, так или иначе, заставила бы Запад с ним считаться. Украина здесь не конечная точка приложения его усилий, а плацдарм для торга с Западом военного и политического.

Фишман: На Украине конечная точка – это вы буквально цитируете Ангелу Меркель, когда недавно она выступала в Брисбене.

Белковский: Вы знаете, я вообще последние дни абсолютно счастлив, потому что и Ангела Меркель подтвердила вещи, которые я говорил несколько месяцев подряд, и Мадлен Олбрайт подтвердила, что Путин не стратег, а тактик. Все так оно и есть, к сожалению или к счастью. Я мог бы быть счастлив, если бы не одно – если бы не понимали, что Путин готов к мировой войне. Вот никто не готов, мы с вами не готовы, Обама не готов, Меркель не готова, а Путин готов.

Фишман: А что дальше? Довольно жесткую и четкую позицию занимает Запад, НАТО констатирует нарушение минских договоренностей и так далее по списку. Очевидно, что напряжение растет, это видно по Брисбену, это видно по тому, как разговаривает Меркель, которая не разговаривала так никогда еще, такого вообще не было. Сейчас температура приближается к 95 градусам, скоро будет 97. А потом что?

Белковский: Сложно сказать что. Путин уже дал понять, что он готов умереть вместе с Россией, он дал это понять еще в апреле на большой пресс-конференции с русским народом, когда он сказал, что для русского человека на миру и смерть красна, имея в виду себя и русский народ. Дальше мы услышали, что Путин равен России, как сказал Вячеслав Володин на валдайском форуме в Сочи, есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России.

Фишман: То есть мы сейчас работаем буквально над воплощением этой формулы?

Белковский: Да. Путину терять нечего. Мне кажется, что в 1999 году, когда он пришел к власти в возрасте 47 лет, он считал, то все это ненадолго, что он обеспечит некую трансформацию российского государства, российского общества, переведет в стабильную фазу, тем самым выполнит завет Бориса Ельцина «Берегите Россию» и сможет спокойно уйти на покой. И встретить Владимира Путина в лобби бара Le Negresco в Ницце будет несложно.

Но жизнь оказалась сложнее. Мне кажется, что все, что сейчас делает Путин, это бессознательная месть за невозможность пожить по-человечески, что все смогли пожить по-человечески. Понимаете, ведь яхта Романа Абрамовича Eclipse, «Затмение» - она как-то очень странно устроена: там есть система антипапарацци, подводной лодки, чуть ли не система ПВО. В связи с чем многие думают, что фактически эта яхта строилась для Владимира Путина или как минимум для его визитов к Роману Абрамовичу. Но так сложилась опять же жизнь, что Путин не смог совершить те визиты, он не смог поплавать на яхте. Он – заложник свой резиденции в Ново-Огарёво, у него 300 человек охраны, но он не обычный человек, он смертник, он камикадзе. Он человек, к которому привязано ядерное оружие, на кнопку которого он должен нажать в любой момент, и на этом ядерном орудии написано «Российская Федерация».

Фишман: Ох, вы прям пугаете. На этой неделе в интервью, по-моему, «Газете.Ру» Глеб Павловский, он выражается обтекаемо, метафорически, но то, что он говорит, можно трактовать, как рекомендацию Владимиру Путину уйти в 2018 году, передать власть.

Белковский: Дмитрию Анатольевичу Медведеву.

Фишман: Там фамилия не указана, но можно так это прочитать. Более того, можно даже прочитать, что в противном случае, с точки зрения респондента «Газеты.Ру», у Владимира Путина могут возникнуть проблемы даже не с мировым сообществом, не с населением, а с собственным окружением. Что вы думаете?

Белковский: Да я не полностью возражаю против этой точки зрения. Я думаю, что сценарий дворцового переворота вполне реален. Если этот дворцовый переворот случится, то, конечно, лидер оппозиции, человек, который может возглавить страну в этот момент, это Дмитрий Медведев, который мне представляется полным аналогом Никиты Сергеевича Хрущева при Сталине образца начала 50-х годов прошлого века. При Сталине Хрущев танцевал гопак, рассказывал неприличные анекдоты и все такое, но как только он пришел к власти с помощью Лаврентия Павловича Берии, а сам элемент Лаврентия Павловича Берии очень важен в этой схеме смены власти, то Хрущев сначала осудил культ личности Сталина и главное – выпустил людей из ГУЛага, что, конечно, было его ключевой заслугой перед нашей историей. Недаром Анна Андреевна Ахматова говорила: «Я - хрущевка», потому что миллионы людей, выпущенных из ГУЛага, это дорогого стоит независимо от того, какая вина перед страной и народом лежала на Хрущеве в предыдущие времена. И затем вынес Сталина из Мавзолея.

Фишман: То есть идея в том, что у нас всего по два: и Майдана два, и оттепели медведевских две, в общем, всего по два.

Белковский: Ну Майданов у нас пока не было ни одного.

Фишман: Нет, я имею в виду на Украине.

Белковский: Конечно, да, Майдан – это страшный сон Владимира Путина, потому что поверить в то… Я ведь был на первом Майдане и на втором. К сожалению, я не был на Майдане втором в тот момент, когда начался расстрел Майдана, хотя я поддерживал всячески Майдан и в этот момент. Я говорю: к сожалению, потому что мне не удалось пережить ту героическую судьбу. Путин не готов поверить в то, что люди просто готовы выйти на площадь за свою свободу, а на Украине они дважды вышли – в 2004 и в 2013, и оба раза Путин в это не верил, и оба раза это произошло, и оба раза для него это колоссальная психологическая травма.

Фишман: Тот сценарий второй, который вы рисуете с Дмитрием Медведевым, он кажется гораздо более привлекательным, чем сценарий ядерной войны.

Белковский: Это одно и то же. Понимаете, чем ближе Владимир Путин к ядерной войне, тем ближе сценарий дворцового переворота с Медведевым, потому что ядерной войны не хочет никто, и окружение Путина в том числе. Я убежден, что любой Геннадий Тимченко, например…

Фишман: Вы вообще всерьез говорите про ядерную войну? Извините, но мы этот сценарий не готовы уложить в головах у себя спокойно.

Белковский: Ну конечно, потому что никто не верит в собственную смерть. Правда? Всем кажется, что мы проживем вечно. Но исходя из анализа всего того, что Путин делает в последние месяцы, он абсолютно отождествил себя с Россией, значит смерть Путина равна смерти России.

Фишман: Ну вот Михаил Леонтьев может себе позволить про это что-то говорить, ну у него такая роль, все-таки Владимир Путин повыше статусом.

Белковский: Скажем так: я не хочу сказать, что Владимир Путин хочет ядерной войны. Нет, он ее не хочет. Но в том же самом Брисбене, когда он был подвергнут тотальной обструкции, во-первых, ему было показано, что Запад не готов с ним мириться, во-вторых, он убедился, может, в первый раз за последнее время, что Запад не удается расколоть, что ни Западная Европа не пойдет против Америки, ни страны Азиатско-Тихоокеанского региона не пойдут на конфликт с Америкой и Европой ради Путина. Может быть, и пойдут, но не ради него это точно.

Понимаете, ведь в логике рассуждений Владимира Владимировича выпадает очень важный элемент – поражение Советского Союза в «холодной войне». Он все время апеллирует к победе Советского Союза во Второй мировой войне, он все время хочет дать понять, что мир живет в условиях Ялтинско-Потсдамского миропорядка, но это не так. Никакого Ялтинско-Потсдамского миропорядка не существует уже 25 лет, уже 9 ноября 1989 года, ровно 25 лет назад, когда пала Берлинская стена, вместе с ней пал и Ялтинско-Потсдамский миропорядок. И в состав коалиции держав победительниц в «холодной войне» входит, как это ни смешно, и Россия, потому что РФ, которая впервые оформилась после выборов Верховного совета СССР в 1990 году, избрав Бориса Ельциным председателем Верховного совета СССР, воевала с Советским Cоюзом в «холодной войне» вместе с США и ЕС.

Фишман: Понимаю вашу мысль.

Белковский: Больше того, я хочу сказать, что если бы Советский Cоюз выиграл, а РФ и страны коалиции – то есть США и Евросоюз – проиграли тогда, то Путин не был бы никаким президентом России. В лучшем случае он был бы чиновником КГБ среднего звена. Поэтому очень странно награждение маршала Дмитрия Язова, ведь именно благодаря поражению, а не победе ГКЧП, который олицетворялся маршалом Дмитрием Язовым, Путин стал президентом РФ. То есть Путин прошел против истории, он вычеркивает собственное прошлое, основание собственной легитимности.

А еще никогда в истории не было так, что человек, идущий против истории, притом в одиночку, потому что у него нет ни одного союзника на уровне серьезной геополитической силы, побеждал. Поэтому Путин обречен на поражение. Вопрос в том, сколько мы заплатим за это, особенно мы непосредственно как русский народ. Я вам хочу сказать, что в соответствии с критериями патриарха Кирилла Гундяева, сформулированными на Всемирном русском соборе неделю назад, я стопроцентный русский по всем пяти критериям, поэтому я имею право говорить от имени русского народа.

Другие выпуски