Сколько русских националистов воюет в Украине

И что будет, когда все они вернутся обратно
24/03/2015 - 23:41 (по МСК) Мария Макеева

Информационно-аналитический центр «Сова» обнародовал сегодня доклад, под названием «Затишье перед бурей? Ксенофобия и радикальный национализм и противодействие им в 2014 году в России». В докладе отмечается, что, как и вся жизнь России с начала прошлого года, деятельность русских националистов была преимущественно связана с событиями в Украине – сначала Майданом, а затем и с войной. Мигранты их совершенно интересовать перестали – видимо, временно. 

Некоторые пункты этого доклада Мария Макеева обсудила с директором центра «Сова» Александром Верховским. 

Макеева: Что вы имеете в виду под расколом националистов из Украины? И как это может отразиться на жизни всех прочих граждан?

Верховский: Разделение простое: одни националисты поддерживают «Новороссию» и все, что с этим связано, другие — нет.  Есть еще третьи, которые считают, что все это ерунда. Разделение это привело к серьезному кризису в движении, что сказалось очень очевидным образом. Стало меньше рейдов, когда они ловили так называемых мигрантов на рынках…

Макеева: А почему они против?

Верховский: Почему «за» даже не возникает вопроса, да?

Макеева: В течение года вы объясняли, почему надо быть «за».

Верховский: Многие из этих людей, радикальных русских националистов, считают, что правящий режим в России настолько антирусский, что Россия оккупирована Кавказом, мигрантами, масонами, может быть. У всех свои представления. Что поддерживать такой режим ни в коем случае нельзя, что бы он там ни делал.

Макеева: А раз он поддерживает «Новороссию», то это уже плохо…

Верховский: Да, а русские и украинцы — это одно и то же, поэтому лучше уже воевать на той стороне, и некоторые реально там даже воюют. И вот этот раскол, это не первый раскол в движении, но этот тяжело как-то сказался, очень упали все формы активности, и даже «Русский марш», который с каждым годом становился все заметнее, в этом году просел по количеству: в два раза меньше в Москве народа было и городов меньше стало. То есть  это очень сказалось.

Макеева: Могу сказать, что освещая это событие, можно было это заметить. И понимание народа тоже совершенно схлынуло. Раньше все так следили, что там происходит…

Верховский: Все же смотрят в одну сторону. Теперь — на Украину. И даже, что явно хорошо, это то, что стало по нашим подсчетам меньше уличных российских нападений. Честно говоря, я подозреваю, что это потому, что несколько сот потенциальных преступников убыли на Украину воевать. В основном, они уехали воевать на сторону «ДНР» и «ЛНР», но несколько десятков и на противоположную. Соответственно, здесь, на улице, они уже не хулиганят. Но это, правда, временная ситуация. Естественно, они, в основном, вернутся. Не будут же они там жить.

Макеева: В докладе отмечается, что это огромная угроза, вы имеете в виду грядущее возвращение?

Верховский: Да, потому что вернутся люди повоевавшие, уже настроенные более по-боевому, и у них будут еще благоприобретенные товарищи, которые, может, раньше не состояли в радикальных организациях. Ведь там воюют не только представители радикальных группировок. Добровольцы — они очень разные. И я боюсь, что радикальная политика в целом в России, не только националистическая, станет более насильственной. Мы уже немного видим этот процесс. Хотя общее количество нападений уменьшилось, по нашим оценкам, зато количество убийств российских выросло и стало больше нападений на политических оппонентов, чем годом ранее.

Макеева: Давайте с убийств. То есть, получается, когда сейчас  совершаются нападения…

Верховский: Они более жестокие в среднем.

Макеева: Нападающие готовы идти до конца. До смерти.

Верховский: Не всегда, естественно, в  меньшинстве случаев, но этот сдвиг довольно заметен. Насколько это далеко зайдет — довольно трудно угадать. Но, в общем-то, опыт 90-х годов, когда у нас была похожая ситуация, когда многие ездили куда-то там воевать, показывает, что возвращение не украшает отечественную политическую сцену. Если Патрушев нам говорил, что он обеспокоен людьми, которые воюют в Сирии, это реальный повод для беспокойства. Люди, которые воюют на Донбассе — не меньший повод для беспокойства.

Макеева: Но он их не упоминал, насколько я помню.

Верховский: Ему неловко, наверное, об этом говорить. Я понимаю, но, тем не менее, люди эти есть, и забыть о них невозможно. Их довольно много.

Макеева: Насколько регулярны, хорошо организованы, поставлены на поток, что можно считать боевую подготовку русских националистов? К чему они готовятся кроме войны на Юго-востоке Украины?

Верховский: Это довольно загадочно то, к чему они готовятся. Потому что годами, в основном, речь шла о каких-то тренировках в боевых искусствах. В прошлом году мы видим больше систематических курсов, лагерей, где готовятся фактически к городской партизанской войне. Ножевой бой, тактические учения. Я не очень представляю, каким они видят будущее, в котором они  это все собираются применять. Но мне кажется, что это то самое, о чем правоохранительным органам следовало бы серьезно задуматься. Потому что это неспроста все происходит. А правоохранительные органы, к сожалению, заняты чем-то не этим. Это нас очень настораживает.

Вот та часть доклада, он даже толстый, в нем половина посвящена правоприменению. Есть еще второй доклад, где отдельно про неправомерное правоприменение, где уже совсем невиновных людей преследуют. Даже если виновных, даже если людей, которые нарушают действительно закон, то я могу сказать, например, что если мы сравним 2011 год и 2014, с 2011 по 2014 годы количество людей, осужденных за насильственные преступления по мотивам ненависти, упала в 4 раза —  со 194 человек до 45. А количество людей, осужденных за пропаганду ненависти, выросло вдвое — с 77 до 153. При этом из этих 150 человек подавляющее большинство — это какие-то републикации роликов ВКонтакте, почти все ВКонтакте. Я подозреваю, что там проще найти, а не потому, что это самое опасное. И это бюрократическое извращение, я бы сказал, которое мы видим в правоприменении. Это причины бюрократические, так отчитываться проще.

Макеева: Мне понравилось ваше определение — бюрократическое извращение…

Верховский: Оно, по-моему, у Владимира Ильича Ленина стырено. Это опасно, потому что если мы видим, что людей не преследуют за реальные преступления, они к ним легче прибегают.

Макеева: Что касается взглядов самих националистов к тому, что происходит, некоторые из них уверены, что в их отношении идут репрессии, что власть не только ВКонтакте заглядывают. Один из знаменитых людей из этой сферы сидит в психушке, насколько мне известно, движение другого разгромлено. Вы замечаете что-то такое, что власти занялись этим вопросом. Сейчас пока одни на Украине воюют, других тут как-то рассеивают…

Верховский: В этом году власти преследовали… Обычно приговоры идут по каким-то низам, по какому-то мелкому совсем активу и даже, может, не активу. А в этом году было несколько дел, которые реально привели к разгрому организации «Реструкт» и еще некоторых таких инициатив. То есть были случаи. Я не хочу сказать, что правоохранительные органы вообще дремлют и ничего не делают. Неправда. Но, к сожалению, все делается довольно криво.

Например, даже тот случай, когда осудили известного Максима Марцинкевича — заслуженнейшего из наших неонацистов, ему умудрились вменить эпизоды, которые выглядят неубедительно. Хотя в его послужном списке можно  было бы набрать гораздо более очевидные предметы для обвинения.

Макеева: Аль Капоне тоже за неуплату налогов посадили. С другой стороны, главное — что правосудие совершилось.

Верховский: Главное, в данном случае не то, чтобы Тесак сидел, хотя это по-своему неплохо, но главное, чтобы было понятно обществу, чего нельзя делать. А что, пусть неприятно, но можно. Эту границу у нас совершенно не проводят. У нас люди могут попасть в тюрьму или необязательно в тюрьму, они могут штраф заплатить, еще что-то за высказывания, которые тысячи людей вокруг делают, и ничего не происходит. Поэтому остается непонятно, что же, собственно говоря, запрещено в этой стране. Убивать, конечно, нехорошо, а в области высказываний это по-прежнему неясно. Это результат дефективного довольно антиэкстремистского законодательства в целом  и полное нежелание его подрегулировать. Даже попытки обратиться к высшим судам — к Верховному, Конституционному — по каким-то вопиющим спорным вопросам в этой области приводят к тому, что заявителей как бы отсылают.

Макеева: Надо успеть сказать об этом пункте доклада: в прошлом году появился новый вид насилия со стороны правых радикалов. Речь о нападениях на тех, кого они считают национал-предателями или «пятой колонной» и, в первую очередь, говорится в докладе, о действиях активистов Национально-освободительного движения, которым руководит депутат от «Единой России» Евгений Федоров. Сколько таких случаев?

Верховский: Немного. Драматизировать рано, но дело в том, что их больше, чем было раньше. В принципе, у нас, как ни странно, при всей этой брутальности наших радикальных группировок, кроме уличной войны наци и антифа особенно даже так и не вспомнишь, когда нападали на оппонентов. Это редко случалось. Считалось, что полиция им враги, а так они как бы существуют параллельно. А тут нападение происходит. На улице нападают на пикетчиков каких-то, которые точно не радикалы, стоят с плакатиком или приходят газ распылить в помещении. Были два случая за год. Можно было бы плюнуть, но поскольку количество этих инцидентов умножается, то непонятно, что нам ждать в следующем году, если так дело пойдет. Притом, что некая довольно агрессивная пропаганда из телевидения продолжается и никого за это не наказывают, то вполне можно ожидать, что следующие энтузиасты сделают что-нибудь похуже.

Макеева: Спасибо. 

Другие выпуски