Гость программы СИНДЕЕВА Виктор Линник, президент агропромышленного холдинга «Мираторг», рассказал о том, что будет на рынке мяса сейчас, как санкции отразятся на его бизнесе и чем поможет государство.
Синдеева: Я со своими зрителями очень откровенна всегда. На протяжении всего периода, что я стала вести программу, они уже знают и поняли, что, как правило, у меня в гостях люди, которых я давно знаю, с которыми я в приятельских отношениях, и это всегда разговор такой дружеской беседы. Но сегодня у меня эксперимент, и не просто эксперимент, я считаю, что это экзамен. Я не знаю, как я его сдам, но я буду очень стараться. И, как я уже сказала вам за кадром, я попрошу вас помочь. Виктор, первый вопрос такой, жизненный. Какое мясо любите вы?
Линник: С точки зрения вкуса и каких-то моральных удовлетворений, это все-таки мясо КРС. Сейчас проект крупнорогатого скота, который мы сейчас запускаем, он самый сложный, на мой взгляд, из того, что мы реализовали за последние 7 лет, инвестируя в Россию. Начался этот проект пять лет назад, два года мы его прорабатывали, изучали.
Синдеева: Расскажите зрителям об этом подробно. Что такое мясо для нас, ну для меня? Коровы, которых мы иногда видим на наших полях, это совсем не то, о чем вы сейчас должны рассказать, что это огромное количество голов, что это огромный комплекс, что это фактически такой, я не знаю, мини или макрозавод. Расскажите.
Линник: Это такое упрощенное понимание. У нас с советского времени все-таки то мясо говядины, которое мы ели, это все, что как-то доиться перестало и поехало на переработку. Во всем мире мясо говядины получают из мясных пород. Это позволяет получить и низкую себестоимость, высокое качество и так называемую мраморность говядины, сочность говядины.
Синдеева: Мясные и молочные породы отличаются в самой породе?
Линник: Да, в самой породе. Молочная порода настроена генетически на выдачу молока, на производство молока. А мясная порода, основные характеристики требуются – это высокий выход мяса и быстрый прирост этого мяса, ну и высокое качество мяса. Поэтому во всем мире, если взять США, 15% молочных пород от объема общего поголовья и 85% мясных пород. Во всем мире говядину производят от мясных пород. Это гарантирует качество и низкую себестоимость.
В России даже в советское время, в где-то в 36-х годах приблизительно, было принято такое советское решение, что от коровы сразу надо иметь и молоко, и мясо, поэтому к началу Перестройки 2% было приблизительно от общего объема поголовья только мясных пород, а все остальное – молочные. Как в свое время Владимир Владимирович сказал, что когда у нас корова переставала доиться, ее отправляли на мясо. Поэтому мясо у нас плохо жарилось…
Синдеева: Подошва.
Линник: Да, как подошва. Абсолютно верно. Дело не в том, что его неправильно готовили, а просто такая порода. Мы активно развивали сначала свиноводство, потом птицеводством решили заняться.
Синдеева: Как мне кажется, вы – классический предприниматель с 90-х, когда в 90-х у нас у всех появилась возможность заняться каким-то бизнесом, мы все стали что-то пытаться делать. Тогда, как я понимаю, ни про какое сельское хозяйство не думали и вообще, мне кажется, тогда сельское хозяйство звучало как такая черная дыра, что вообще нельзя с этим связываться, что никогда в России сельское хозяйство не поднимется. Тогда же не было ни одного предпринимателя, кто этим пытался заниматься.
Линник: Когда Советский союз развалился, помните, была эпоха дефицита, тогда любой импорт был сверхрентабельным и прибыльным. И мы тогда начинали с поставок сухого молока из Голландии, потом начались окорочка из США, потом из Дании. Мы начинали как импортеры классические. В 1998 году, когда наступил кризис, такой веселый был период.
Синдеева: Да, я помню. Ужасный период.
Линник: Тогда на 400%, с 7 рублей до 28 рухнул курс, но мы его прошли и все долги отдали. И потом где-то в 2003-2004 году, тогда Гордеев был министром сельского хозяйства, тогда государство четкий посыл сделало, что ребята, хватит импортировать, посмотрим, что можно у себя развивать с точки зрения инвестиций именно в производство мяса для развития собственного сельского хозяйства.
Синдеева: До этого момента вы уже импортировали мясо?
Линник: Мы были в пятерке, наверное, самых крупных импортеров в России. На самом деле мы до сих пор знаем всех мировых лидеров производства мяса, мы видели, как они производят это мясо и в США, и в Канаде, и в Бразилии.
Синдеева: То есть вы уже потихонечку учились.
Линник: Мы всегда учились. Мы всегда мечтали в глубине души стать не перекупщиком, хотя на самом деле торговля – не самый простой бизнес, один из самых сложных, наверное. Но в тот момент «перекупщик», «импортеры» - такое клеймо было. Но мы всегда были готовы инвестировать, мы просто не понимали, как подойти к этому вопросу.
Где-то в 2003-2004 году как раз мы случайно через иностранцев, через французов узнали об инвесторе французском, который развивал уже года три свиноводство в Белгородской области. Ему нужны были дополнительные инвестиции, и мы выкупили на 60%, по-моему, и вошли в этот процесс. С того момент мы активно начали развивать свиноводство, губернатор там большой энтузиаст – Евгений Степанович Савченко. Я считаю, один из лучших, наверное, в России. И он нас затянул в этот процесс просто. Понимаете, вы приходите…
Синдеева: Затянул – это дал возможность, в том числе, да?
Линник: Понимаете, вы приходите и в течение часа вы согласовываете инвестпроекты на миллиард рублей, на два, на три миллиарда рублей. И это выгодно, это не просто в черную дыру. Вначале мы, как москвичи, очень осторожные были. Вы правильно сказали, что раньше самая верная возможность потерять деньги после казино и женщин – это сельское хозяйство. Может, даже на первом месте. Тогда благодаря совместной работе и тому, что мы узнали Савенко, человек – большой энтузиаст, он тоже по миру поездил. Наше знание импорта…
Синдеева: И его желание развивать.
Линник: И его желание, да, развивать, мы нашли друг друга. За семь лет мы сделали такое чудо.
Синдеева: Сейчас Белгородская область – это основная ваша территория?
Линник: В свиноводстве Белгородская и Курская область. Мы сейчас занимаем порядка 15% от общего индустриального производства свинины в России.
Синдеева: В головах это сколько?
Линник: В головах 3 миллиона 200 тысяч голов в год. Ну это много. Опять-таки хотите получить качественное и безопасное мясо с низкой себестоимостью – нужно современное индустриальное производство, нужна генетика и кормление.
Синдеева: Я так понимаю, что свинину не очень сложно производить с точки зрения цикла, достаточно короткий цикл, да?
Линник: Самое простое с точки зрения цикла – это птица, 40 дней, потом идет свинина – 6 месяцев.
Синдеева: А кормить свинину проще, чем, например, корову?
Линник: Свинину проще, потому что это в замкнутом пространстве, это свинокомплекс. Сложность в мясном КРС, что они круглый год у нас в полях, то есть летом они пасутся.
Синдеева: Вот это меня волнует. Когда мы говорим про австралийскую говядину, про новозеландскую, американскую, то мы представляем климатические условия, представляем, что целый год коровы могут пастись на травке, на лужайке. Опять же, я так подслушала, что так устроены поля, что коровы перемещаются в течение всего сезона для того, чтобы травка подрастала. В России же другие климатические условия. Как они могут быть точно такими же, как в Австралии?
Линник: Мы за модель брали канадскую модель, из США ближе к Канаде, хотя изучали опыт и Австралии. Модель достаточно простая – к зиме мы концентрируем поголовья к центральной части, там, где водопоения, где кормим. Они круглый год на улице.
Синдеева: Центральная часть – это где?
Линник: Это ферма. На одной ферме порядка семи тысяч голов, четыре тысячи голов и остальное – шлейф такой.
Синдеева: Гуляют в полях?
Линник: Зимой они в полях, но в огороженной зоне. Там их кормят и поят всю зиму.
Синдеева: И на полях трава тоже не просто растет, а специальная?
Линник: Зимой там ничего не растет.
Синдеева: Когда летом растет?
Линник: Летом они выпасаются, на части земли выпасаются – травку щиплют, а на второй части происходит кормозаготовка – это сено, сенаж, силос. Сейчас начнется зима, мы их концентрируем в центральной части, мы их кормим зимой. Там стоит ветрозащита.
Синдеева: То есть это все равно открытый воздух?
Линник: Открытый воздух круглый год. Вся суть процесса мясного скотоводства, что они круглый год на улице, и это позволяет добиться низкой себестоимости. Например, в свинокомплексе основные инвестиции – это сам свинокомплекс, процентов 60, капительное строительство здания, сооружение, надо топить. А в мясном КРС 60-70% - это поголовье, это сами коровы с телятами, основной наш актив.
Синдеева: И правильно ли я понимаю, что несколько лет назад вы закупили в Австралии или в Америке…
Линник: Вроде так все просто.
Синдеева: Молоденьких телят. Это было легко, да?
Линник: Да, это было относительно.
Синдеева: А сколько вы тогда закупили, и сколько сейчас? Или они не размножаются?
Линник: За три года мы привезли 110 тысяч коров, телок в частности. 12 месяцев, основной источник был, мы привезли из США и Австралии.
Синдеева: Скажите, как их везут? Можно я буду задавать вопросы такие человеческие и простые? Если вам неинтересно, все равно отвечайте на них. Как их везут – 110 тысяч коров?
Линник: На кораблях. Это несколько ярусов, на корабле может доставляться от 6 тысяч до 20 тысяч, это как Ноев ковчег. Там и поение, и кормление. Месяц плывут. Мы, в частности, через Новороссийск поставляли, если в Австралии погрузка шла. И потом и Новороссийска выгружается в скотовозы, этих скотовозов, машин около 300, огромная колонна, все это везли в Брянскую область.
Синдеева: Приживаются все?
Линник: Адаптация да. Два графства Абердин и Ангус, и отсюда пошло это название. В принципе оттуда эта порода и начала распространяться и в США, и в Австралии. На генетическом уровне они помнят, что такое холод, поэтому даже австралийские телки, которые приезжали в зиму, допустим, минус 5, у них там плюс 35 было, а здесь минус 5. Видно, что физически животному холодно, но происходит адаптация в течение месяца, наверное, они обрастают шерстью. Главное – кормить, следить. Кормить, поить, все достаточно просто.
Синдеева: А когда мы на прилавках увидим первую партию?
Линник: Мы планируем начать переработку в конце сентября. Я думаю, в октябре мы уже начнем поставлять. Опять-таки основная задача… Мясо у нас где появляется? Это корова, теленок, это на ферме. У нас сейчас 33 фермы в Брянской области на 250 тысяч гектаров, 230 тысяч голов поголовья. У нас будет удвоение проекта, у нас будет проект…
Синдеева: Удвоение – это?
Линник: По фермам, по количеству.
Синдеева: Теперь они размножаются здесь?
Линник: Абсолютно верно.
Синдеева: И после санкций, я так понимаю, вы не можете уже купить ни одну корову.
Линник: Нет. Почему? Санкции на это не распространяются.
Синдеева: Только уже на готовую продукцию?
Линник: Только на мясо, да. Опять-таки не все страны. Но, в основном, у нас Канада, США, Европа и Австралия. Но на живой скот это не распространяется, никаких ограничений в этом нет. У нас сейчас в одних руках самое большое поголовье абердин-ангусов. Вообще они умные очень животные. Можно отдельно об этом рассказывать долго. Например, у нас в этом году родилось 80 тысяч телят в Брянской области. Масштаб да.
Синдеева: Какого размера фермы?
Линник: Нет, ферм 33. На каждой ферме 4 тысячи коров, на каждой ферме работает 25 брянцев. Кстати, мы проводили родео.
Синдеева: Да, это я тоже прочитала. Расскажите про родео, потому что я хотела вернуться к санкциям, потому что как потребителя меня это коснулось. Я хочу понять, насколько они помогают российскому производителю. Про родео. Как вы решились это сделать? Я так понимаю, что для этого поколение должно вырасти людей, которые выходят на родео. Я так понимаю, вы же не приглашали артистов иностранных.
Линник: У нас есть «артисты». Это порядка 15 ковбоев, которые у нас из Америки. Они живут и передают свой опыт, они живут на фермах примерно в таком же состоянии, как они живут где-нибудь в Техасе.
Синдеева: Какая мотивация для них приезжать сюда?
Линник: Двойная зарплата приблизительно с США, относительно США в России. Плюс это и крупный проект, многим интересно. Мы постарались не делать ошибки, которые американцы сделали. И исторически у них все-таки мелкие фермы. Там в четырех поколениях передают ту ферму из рук в руки.
Синдеева: Семьей сюда приезжают?
Линник: Они семьей приезжают, пятеро детей, с детьми, дети вместе работают.
Синдеева: То есть они на короткий контракт приезжают?
Линник: Минимум на три года. В принципе мы довольны сотрудничеством. У них можно научиться, как они работают.
Синдеева: А своих ковбоев уже вырастили за это время?
Линник: Конечно. У нас сейчас работает порядка 4,5 тысяч человек в Брянской области. Много сотрудников, операторов-ковбоев на фермах, они получили очень хорошую практику, опыт.
Синдеева: Наших отправляли туда учиться?
Линник: Да, у нас постоянно идет повышение компетенции, многие люди у нас объехали полмира.
Синдеева: А кто эти люди, кого вы привлекаете на работу, это местные брянские жители, какое-то образование специальное? Вообще как?
Линник: Обычно это местный житель, который просто там родился, ведь мясные фермы мы располагаем там, где поля лесом зарастали. Мы чистим поля, засеваем многолетние травы, специальные травы смеси специально из Дании и Голландии привозим, чтобы была высокая эффективность и качество.
Они – местные жители, многие работают вахтовым методом, охраной занимаются, кто-то на севера ездил. Сейчас в этом нет необходимости – средняя зарплата порядка 25 тысяч рублей. Я думаю, это только начало. Они учатся работе с поголовьем, многие учатся от иностранцев. У нас есть целая программа сейчас создания академии мясного скотоводства.
Синдеева: Расскажите все-таки. Эти ковбои, 15 ковбоев, которые приехали из Америки, уже выращенные свои брянские ковбои. Как это все происходило? То есть брянские парни…
Линник: Это тяжелый труд на самом деле.
Синдеева: Это была длинная подготовка или они это делают каждый день?
Линник: Это работа. Мы начали с одной фермы, потом с двух, потом добавлять начали активно, американцы обучали ребят русских. И сейчас выросли ребята, профессионально владеющие лошадью, лассо, не хуже, чем американцы. Идея родилась следующая. Мы сами много путешествуем, родео – как «Формула-1», есть по всему миру. Очень интересно на самом деле. Мы поговорили с американцами: «Давайте попробуем сделать родео», потому что это и team building, это драйвит. В Брянске, в России.
Синдеева: А это нужна специальная площадка?
Линник: Нет, достаточно все просто: огороженная площадка, участвовали наши лучшие ковбои, там были премии, мотивации.
Синдеева: А зрителей было много?
Линник: Зрителей было очень много. Было барбекю, туша быка большая, свинины. В общем, все было очень здорово, всем очень понравилось.
Синдеева: Родео на Красной площади, это точно увеличит интерес к российскому производителю говядины. Ну это зрелищно.
Линник: То, что я видел, видео видел, мне очень понравилось.
Синдеева: Отличается это от того, что…
Линник: Отличается. Поймите, это бизнес там. Там есть такой небольшой городишка Барретус в Бразилии с населением 30 тысяч человек. Там в момент родео посещающих больше миллиона человек, причем со всего мира приезжали. Здесь мы пока только начинаем. Но все равно я считаю, что очень большой и серьезный шаг.
Синдеева: А сколько всего работает людей в компании?
Линник: В компании сейчас 19 тысяч человек работает.
Синдеева: Это я хочу зрителям сказать, что бизнесмены, предприниматели – это прекрасный класс, которые дают работу большому количеству людей. Я сегодня встречалась со своим приятелем, в программу пригласила, который создал картофельную ферму большую. Мы как раз с ним затронули эту тему, что за последние несколько лет предпринимательство просто низвергли, уважение к предпринимателям. Все банкиры – обязательно воры, предприниматели – это только наживы и так далее. А то, что предприниматели обеспечивают огромное количество людей работой, платят налоги, и не только обеспечивают работой, так еще и дают шанс в регионах для развития, для развития как региона, так и собственно человека, это все забывается. Поэтому сейчас я вижу своей миссией вернуть эту любовь и уважение ко всему предпринимательскому класса.
Извините. Вот 19 тысяч человек работает. Происходило какое-то изменение, условно, с ваших первых шагов, когда вы только начали строить фермы, когда вы начали этим заниматься, привлекали первых сотрудников, качество людей изменилось ли, изменилось качество работы внутри компании? Наверняка это был непростой процесс.
Линник: Было непросто, особенно когда у нас был первый проект с теми же свинокомплексами, много было рисков. Опять-таки в сельском хозяйстве, вы знаете, практически несколько поколений пропало. В свое время мы были сами импортерами, которые возили это импортное субсидированное мясо из Европы, когда стоимость субсидировалась больше 100%. Как можно было конкурировать с нами? В данном случае мы не совсем виноватые были, но такие условия были.
Когда рынок полностью был открыт, не было равной конкуренции, практически остатки советского сельского хозяйства были просто раздавлены, а после этого алкоголизм, работы нет. Как я сказал, в 2003-2004 год, когда квоты ввели, ограничили объем ввоза, тогда все поняли, что шутки закончились. Путин четко дал понять: «Ребята, хотите здесь развиваться и расти, идите и начинайте здесь производить». Все условия на самом деле есть в России климатические.
Синдеева: Как поддерживает государство вас, производителей?
Линник: Да много. Вначале квоты ввели, потом компенсация субсидирования процентной ставки, Медведев подключился с приоритетными национальными проектами. В принципе был ряд инструментов, основная цель которых была выровнять наши условия с теми же инвесторами в Евросоюзе. Да и сейчас основное наше требование как инвесторов – это выровнять условия.
Когда мы неслись как локомотив до вступления в ВТО два года назад, для нас это как холодный душ. Мы неслись, инвестировали, на данный момент уже около 30 миллиардов проинвестировали. Думаю, продолжать будем. А ВТО – это для нас, мне кажется, потеря экономической независимости государства, потому что нас зафиксировали четко и жестко наши партнеры по ВТО. Вы знаете, это и Евросоюз, и США. Там ничего личного, никаких партнерских, дружеских отношений, там только экономика. Мы об этом много говорили, что не надо нам в эту организацию.
Синдеева: Скоро нас оттуда, мне кажется…
Линник: Оттуда, я уверен, нас уже ни при каких условиях никак не вытащат. А если мы оттуда выйдем, я думаю, Россия столько заплатит, что … К сожалению, вход – рубль, выход – три. Условия, конечно, совсем, у России другие интересы. Нам надо развивать собственное производство. Мы в год ввозим два миллиона тонн мяса, порядка 9 миллиарда долларов в год.
Синдеева: Вы ввозите?
Линник: Не мы, а импортеры.
Синдеева: Но вы же остаетесь одним из крупнейших импортеров.
Линник: Да, до сих пор.
Синдеева: И теперь один из крупнейших производителей. Вот здесь нет ли этого конфликта интересов?
Линник: Пока нет, потому что импорт, в основном, идет в переработку на мясокомбинат, который колбасы российские производит, в кавычках. А наши продукты, которые мы производим, в основном идет в розницу.
Синдеева: Подождите, австралийская, американская говядина.
Линник: Нет, говядина – это немножко другое. Пока мы говядину начнем производить, пока она у нас живая ходит.
Синдеева: Да. Я имею в виду, что вы же импортером говядины являетесь.
Линник: Да, но в основном на переработку – это Бразилия. США и Аргентина там минимальные объемы были, в основном поставлялась так называемая мраморная говядина в топовые рестораны.
Синдеева: То есть это небольшие объемы.
Линник: Да, объем небольшой. В основном сейчас поставляется из Бразилии.
