Сергей Никитин: Amnesty International критикует не только Россию, но и США. И об этом знают в МИДе и в Госдуме

На прошлой неделе прокуратура и налоговики начали комплексную проверку правозащитного общества «Мемориал». Из регионов сообщают, что проверки некоммерческих организаций идут по всей стране. Что происходит c правозащитниками – обсудили с главой московского представительства Amnesty International Сергеем Никитиным.

Лобков: Что вы вынули из кармана?

Никитин: Вынул ту бумаженцию, которую принесли сегодня утренние визитеры, пришедшие в наш офис. К нам пришли три человека из прокуратуры и дама из налоговой службы. Эта штука – я сейчас понимаю, на самом деле она типовая, необязательно для тех организаций, которые, как наш офис Amnesty International, являются представительством иностранной организации – здесь говорится о том, что эта проверка инициирована прокуратурой на предмет исполнения действующего законодательства. А дальше есть  ссылка на неизвестный мне список – я не читаю внимательно законы о прокуратуре ст. 6 и 22. Вот эта основная часть страницы – список того, что пожелали увидеть сегодняшние наши визитеры, которые явились в 11 часов утра и пробыли у нас до 16 часов – пять часов.

Макеева: Они по закону о прокуратуре могут потребовать все, что угодно, без основания?

Никитин: История такая. Все помним, что в ноябре прошлого года были приняты поправки в закон, в простонародье называемый «законом об иностранных агентах». На сегодняшний день нет ни одной организации в реестре иностранных агентов. Об это сообщил в свое время – когда организация «Щит и меч» попыталась себя туда вписать, им было отказано, - министр юстиции Коновалов, сказав, что «не удастся», «не пройдете», «не проскочите». Причем, судя по всему, закон был настолько плох, что министерство юстиции не стало рисковать, ибо предвидело дальнейшее сражение в судах с теми, кто был бы насильно туда вписан. Это было высказано публично министром Коноваловым, и на это последовала реакция со стороны президента РФ, который на коллегии ФСБ сказал совершенно четко и однозначно: закон есть, и он должен работать. После этого мы все стали свидетелями внезапного проснувшегося интереса прокуратуры.

Лобков: Сегодня сообщение в 15.19: «Минюст объяснил «Интерфаксу», что проверки НКО проводятся для выявления организаций, которые подпадают под понятие иностранных агентов. В случае выявления нарушений законодательства будут приняты установленные законом меры правового реагирования». Официальные сообщения подтверждают: да, действительно на эту тему идут проверки. Вам об этом говорили?

Никитин: Нет, нам не говорили. Потом, здесь об этом не говорится.

Макеева: По списку документов можно догадаться, в какой области они будут искать доказательства?

Никитин: Туманные фразы. Фактически требуется все, что лежит у меня в сейфе: все наши уставные документы, договоры аренды помещений, вся отчетность, которую мы посылаем. Комизм еще заключается в том, что все, о чем спросили пришедшие гости, аккуратно поставляется в нужное время в тот же Минюст. И, кстати говоря, перечислено, кто придет: здесь сказано, что кроме прокуратуры, ФНС, нас еще должен был обрадовать визитом сотрудник Минюста. Я спросил, как же такое несоответствие? Очевидно, нарасхват народ, буквально…

Макеева: От вас требовали какие-то пояснения дать на месте?

Никитин: Да, весь день я провел в копировании документов и передачи пришедшим гражданам. А в конце они предложили мне дать пояснения. Что я делать отказался, ссылаясь на ст.51. Кроме того, я высказал свое несогласие в связи с тем, что меня в самом начале нашего мероприятия не ознакомили с моими правами и обязанностями, что я им, собственно, предлагал сделать. И дальше они сказали, что «ну, да, возможно, будем вызывать прокуратуру», и дальше у нас дебаты пошли на уровне «вот если мы вас по телефону вызовем». Я им совершенно четко и однозначно сказал, что «нет, дорогие друзья, меня вызывают только повесткой на бумаге гербовой с исходным номером. А все ваши звонки…». «Ну, как же, мы же вот здесь… Вы же нас видели?». Нет, извините.

Лобков: Вас вызвали в результате повесткой?

Никитин: Нет, так быстро вызывать не будут. Сегодня в 16 часов только ушли, было бы удивительно для меня, если бы они в 20.00 меня вызывали.

Лобков: Но не забудут про вас, да?

Никитин: Я не знаю, не могу за них отвечать. Что-то мне подсказывает, что, наверное, не забудут.

Макеева: Как дальше могут развиваться события? Они будут стараться доказать, что вы, будучи представителями международной организации, занимаетесь политикой? А вы, вероятно, должны будете сказать, что нет?

Никитин: Здесь еще один интересный аспект – до какой степени люди, пришедшие к нам, знакомы с этим законом об иностранных агентах. Ведь всякий читавший его видит, что он направлен преимущественно и только в отношении российских НКО, а мы, еще раз повторяю, представительство иностранной организации. Нас он касается в двух аспектах. Первое: проверки. Но плановые проверки, о которых говорится на сайте Минюста. Товарищ Вагина из министерства юстиции на мой прямой вопрос в прошлом году, когда у нас была встреча в Общественной палате, сказала, что Amnesty International нет в планах, потому что эти планы составлялись до принятия закона.

Макеева: Прокуроры сегодня нарушили закон об иностранных агентах?

Никитин: Нет, прокуроры имеют право проверять тогда, когда хотят, но, по мнению юристов, с которыми я консультировался, их визит может быть обусловлен, вернее, инициирован жалобой от некоего гражданина или гражданки, либо какой-то информацией в СМИ. А просто так прийти… И вот здесь есть туманность этого самого закона, который на самом деле позволяет этим товарищам приходить. И они вместе с собой уже приводят Минюст, как раз он-то не может прийти, потому что, как я уже объяснил, нас нет там. Поэтому чтобы въехать, им нужно использовать других сотрудников правоохранительных органов.

Лобков: То есть вы вообще не подпадаете под закон об иностранных агентах?

Никитин: Подпадаем.

Лобков: Вы же финансируетесь, как я понимаю, на 100% из заграницы или на львиную долю.

Никитин: На 100% абсолютно. Поясняю, закон направлен против российских НКО, потому что в понимании российских властей, как я это вижу, проблема заключается в том, что российские НКО финансируются иностранцами,  а, соответственно, из-за этого у нас растут деньги со знаком доллара, соответственно, выполняется и заказ заокеанских хозяев. Что касается нас, то мы уже по определению иностранные. Не агенты, мы здесь представительство, не надо нас обижать и называть нас «агентами». Поэтому нас он касается в двух аспектах. Первое: проверки, как я сказал, которые могут быть только плановыми. И второе: ежегодный аудит – то, чего не было раньше для иностранных представительств. И там еще всякие нюансы по поводу аудита имеются. Только в двух аспектах, все остальное к нам не имеет отношения. Выяснять, откуда у нас деньги – с меня требуются документы, которые поясняют, откуда приходят деньги – да, Боже мой, у нас деньги приходят из одного единственного источника: наш головной офис, чьим представительством мы являемся, - международный секретариат Amnesty International. И вопрос политической деятельности абсолютно исключен, потому что всякий неленивый, взглянув на определение амнистии, увидит, что у нас принципиально за все 50 лет нашего существования ни копейки не взято ни от одного правительства. Сколько бы они ни хотели, ни просили, деньги от правительств мы не берем. Мы не агенты «Моссада», ЦРУ, никого. Мы берем деньги от членских взносов, от пожертвований бизнесов, и то мы их проверяем серьезно.

Лобков: А скажем… В других странах у Amnesty International такие же проблемы, но есть Сьерра-Леоне, Мьянма, мы где-то рядом в рейтингах располагаемся, как я понимаю. Есть какие-то проблемы ваших коллег в других странах или странах бывшего СССР?

Никитин: На той неделе я был на конференции в ООН. Там была наша делегация из разных стран. Среди участников делегации Amnesty International был человек из Венесуэлы. Мне было очень интересно в силу последних событий. Я его спросил: «А как обстоят у вас дела?» Он мне пояснил, что Венесуэла на самом деле в значительной степени копирует и следует таким примерам из Российской Федерации. Но вместе с тем жизнь их достаточно безопасна на том этапе, когда мы с ним беседовали неделю назад, по той причине, что  Amnesty International, как известно, жестко критикует не только Российскую Федерацию, но и США. И об этом знают и помнят и российском МИДе, и в Государственной Думе. Они с большим удовольствием нас приглашают, когда требуется мнение независимого эксперта о том, как злодейски нарушаются права человека в США. И такая же история с венесуэльской Amnesty International. Очевидно, венесуэльские власти, взвешивая «за» и «против», приходят к выводу, что, «наверное, нам гораздо безопаснее, если они существуют».

Макеева: И вертикаль работает четче – случайных визитов не бывает?

Никитин: Ничего не слышал. Венесуэла – это, пожалуй, ближайшая. Есть, конечно, Беларусь, где даже нет никакой структуры Amnesty International, там есть активисты, индивидуальные члены. Жизнь их полна опасностей и приключений, но это совершенно другая история.