Самуцевич: бывшие адвокаты не отдают паспорт и переписку с ЕСПЧ

«Последний раз я видела свой паспорт 16 марта в Таганском суде. Там он был продемонстрирован моей защитницей Волковой. И после этого я его не видела. Я не знаю, где он находится, я так и не смогла его найти. И мой папа очень долго дозванивался до Виолетты, до Коли Полозова. На что они ему сказали, что они не знают, где он находится. Мне пришлось идти в полицию, писать заявление о потери паспорта, и сейчас я пытаюсь решить эту проблему и сделать новый паспорт. У меня нет документов, и никуда мы не можем пройти без паспорта. Я писала письма адвокатам, они мне написали, что не знают. Виолетта вообще не ответила. Я ещё слала письма в коллегии, но тоже нет ответа»

«Проблема в том, чтобы они показали нам ответы на письма в ЕСПЧ. Летом они писали жалобу в Европейский суд, и надо было получить ответ из ЕСПЧ и каким-то образом решать, что делать дальше. И сейчас нам очень сложно с Ирой Хруновой, она теперь уже защитник нас трёх, понять, что ответил Евросуд. Надо на это как-то реагировать: либо заново писать жалобу, либо как-то корректировать. Очень важно знать, что они написали. А адвокаты отказываются нам показывать. Марк говорит, что не знает, где это всё, Виолетта и Коля молчат».

«Было очень много причин, я их описываю в этой статье на Lenta.ru. Многие мне задают вопрос, почему я сразу не начала отказываться и сразу не поняла, что что-то не так. Во-первых, сначала это было неочевидно. Я впервые в своей жизни сталкиваюсь с уголовным процессом, особенно таким непростым. Естественно, я не имею никакого юридического образования, и я не могу оценивать со стороны всё то, что происходит. Я не могла сидеть в зале суда и рассуждать. Я доверяла, мне свойственно доверять людям. Сам процесс тоже был очень тяжелым. Во время судебного процесса нас каждый день возили в суд, и мы были измотаны. Нам было не до юридических тонкостей суда. Потом только, после приговора, когда уже более-менее появилось время для анализа, размышлений, тогда я стала думать, задавать вопросы моим адвокатам. В конце сентября у меня появились сомнения, и 1 октября я приняла решение отказаться от их услуг».