Родственник Магнитского Тимур Гусейнов: очень вероятно, что его убили

На суде против замначальника «Бутырки» Дмитрия Кратова, который обвиняется в ненадлежащем исполнении должностных обязанностей, выступил свидетель с тридцатипятилетним врачебным стажем. У нас в студии врач анестезиолог-реаниматолог Тимур Гусейнов.

Монгайт: Выступая в суде, вы сегодня сказали, что у вас неприязненное отношение к Кратову. Почему?

Гусейнов: Скорее, эмоциональная неприязнь, потому что лично Кратова я не знаю, никогда с ним не встречался. Просто положительных эмоций этот человек у меня не может вызвать – мой родственник погиб в тюрьме. И у меня есть основания полагать, что врачи не особенно «квалифицированно» оказывали ему помощь и помогли выжить.

Лобков: Часть людей утверждает, что ему оказывали помощь, и что на его теле не было следов физических повреждений. На запястьях не было следов от наручников, не было следов от побоев. Другие, наоборот, утверждают, что были. Это коренным образом меняет ситуацию. Если его намеренно оставили без медпомощи, это можно квалифицировать как пытки?

Гусейнов: Я не знал, что следы на руках отрицаются органами власти, это признанный факт. Можно это не упоминать или упоминать мало или незначительно, но это признано. Это официально доказано. Но тогда нужно разбирать: речь идет об официальной версии, каких-то нестыковок к ней или каких-то субъективных умозаключениях людей, в частности меня. Мое субъективное мнение: да, были. У властей есть свое объяснение возникновению этих повреждений.

Монгайт: Как вы оцениваете методику лечения вашего родственника?

Гусейнов: Никак. С точки зрения профессиональной медицины, это «ниже плинтуса» во всех отношениях, а последние часы его жизни оценить трудно.

Лобков: Есть показания, что ему делали инъекции диклофенака. Это слабое обезболивающее средство. Если человек страдал панкреатитом, возможно, в стадии панкреонекроза, ему кололи то, что нужно?

Гусейнов: У каждого лекарства есть противопоказания для использования. Я бы сказал, что в его ситуации при его заболеваниях, которые были зарегистрированы официально, это лекарство было, с моей точки зрения, противопоказано. С чьей-то другой точки зрения, оно имело побочные эффекты, которые могли привести к нежелательным эффектам.

Лобков: На пресс-конференции Владимир Путин сказал о том, что знает, что причиной смерти явилась сердечная недостаточность, остановка сердца. Диагноз был – холецистит и панкреатит. Как это сочетается? Может ли в этих случаях объективный судмедэксперт зафиксировать смерть от сердечной недостаточности?

Гусейнов: Здесь есть тонкость, на которой, зачастую, основывается плохое. Всякая смерть, в конечном итоге, наступает от сердечной недостаточности. Вопрос в том, что если говорить о изначально официальной смерти, то ею была внезапная смерть вследствие миокардиопатии. Это те внезапные смерти, от которых часто, как публикуют СМИ, умирают спортсмены на тренировках. Вследствие больших нагрузок у них есть изменения в сердце, и может произойти внезапная смерть. Тогда возникает масса вопросов: от чего ему стало хуже за месяц до этого, за неделю? С чем он лежал за три дня смерти, с чем везли в «Скорой помощи» в тяжелом состоянии? Он-то умер как спортсмен. Эта версия не объясняет ничего. Это попытка объяснения.

Лобков: Он мог умереть от болевого шока, вызванного сердечной недостаточностью?

Гусейнов: Мне сложно говорить. Я мыслю профессионально.

Монгайт: Вы думаете, его убили?

Гусейнов: Я считаю это очень вероятным.