Религиовед Десницкий о «законе Pussy Riot»: если начнут сажать, проиграет Московская Патриархия

И вот в скором времени такая статья появится. Если так пойдет и дальше, то за публичное оскорбление и унижение религиозных обрядов и или чувств граждан можно будет сесть на три года. За осквернение объектов почитания и того больше – на пять лет.

Законопроект поддержали 330 депутатов, вся «Единая Россия» и ЛДПР и большая часть справедливороссов и коммунистов. «Против» голосовали только семь человек, один воздержался. Сегодня же противники закона пожаловались в Минюст. Авторы заявления из партии «Яблоко» пишут: на 1 января в России функционировали более 60 конфессий, представленных официально зарегистрированными религиозными объединениями. Среди них – шаманизм и языческие верования, «чьи  обряды сами по себе оскорбительны для христиан и мусульман».

Мы обсудили эту тему с Андреем Десницким, библеистом, ведущим научным сотрудником Института востоковедения РАН.

Казнин: Так к чему он приведет? Вы разделяете опасения, что он может ударить по людям, которые, как Pussy Riot, станцуют в храме?

Десницкий: Я не юрист, поэтому не берусь судить, как он будет применяться, тем более, что у нас это обычно не совсем юридический вопрос, как применяются законы. Но я совершенно согласен с теми, кто считает, что этот закон, по крайней мере, в том виде, в котором он обсуждается и принимается сейчас, - это очень большой капкан, потому что можно принять за оскорбление чувств буквально все, что угодно. Если я, например, говорю, что Иисус Христос  -сын божий, это наверняка очень сильно оскорбляет мусульман, для них само выражение «сын божий» оскорбительно. Но если даже свести дело к предметам почитания и обрядам, то здесь все очень непросто. Если мы назовем, например, некие обряды шаманов чем-то бесовским, неподобающим, что, вообще говоря, нормально с точки зрения представителей монотеистической религии, мы, наверное, кого-то этим оскорбим. То есть в таком виде этот закон, который может быть потом использован против кого угодно, и не очень понятно, почему только верующие. Есть предметы, которые почитаются людьми, или места, которые почитаются людьми разных воззрений. Например, могилы или памятник павшим воинам. Его тоже можно осквернить. Это не религиозный объект, но, безусловно, осквернять его не стоит.

Казнин: За это есть, по-моему, статья, за это и так наказывают.

Десницкий: Тогда не очень понятно, почему именно религиозные предметы, объекты или места должны становиться объектом какого-то особого покровительства закона. Да, нельзя осквернять то, что людям дорого, нельзя насмехаться, надругаться, нельзя уничтожать какие-то культовые объекты, это вполне верно, что такие вещи нужно запрещать. Но почему нужно выделять именно религиозные чувства, даже не столько места и предметы, мне не очень понятно.

Арно: Священник Глеб Якунин, член Московской Хельсинской группы, считает, что появятся «мученики, от Моспатриархии пострадавшие». Что это будет целая каста людей, которые сядут или будут административные меры к ним применены, именно по религиозным делам. Вы считаете, что действительно будет такая волна?

Десницкий: Если по этой статье действительно будут людей сажать, то сажать будет не Московская Патриархия, но Московская Патриархия будет нести нравственную ответственность в глазах всего общества, как конфессия доминирующая, явно сотрудничающая с властью. На самом деле организация, которая проиграет от принятия этого закона больше всего, - это Московская Патриархия.

Арно: Целая каста мучеников современных может появиться.

Десницкий: Их так назовут, потому что тот, кто был хулиганом и совершенно справедливо мог быть оштрафован или посажен на 15 суток за некие действия, если получает «двушечку», «пятерочку» - явно наказание несоразмерное тому, что было сделано, - естественно, вызывает симпатии.

Арно: Какие сферы, совершенно несвязанные с религией и, на первый взгляд, стоящие особняком, могут пострадать, если закон будет принят? Например, художники. Выставки – та же самая «Айконс» Марата Гельмана, которая должна идти в Петербурге.

Казнин: Она идет уже, по-моему…

Арно: Она 21 апреля, по-моему, начинается…

Казнин: Это ведь тоже можно принять… или, по крайней мере, кто-то может почувствовать себя оскорбленным? И уже чувствует.

Десницкий: Наверное, у нас правоприменительная практика – вещь исключительно гибкая и сложная. Но опять же... Я сам православный, поэтому я неизбежно думаю о том, как это отразится, прежде всего, на православной церкви, православных людях. И мне кажется, это могут быть очень серьезные репутационные потери, когда все будут списывать на православных. А с другой стороны, нынешняя политическая ситуация может оказаться не вечной, тогда такие законы могут применять православным миссионерам, которые действительно будут говорить вещи, не совместимые с шаманизмом, исламом, какими-то еще верованиями. И это очень опасная вещь. Мне кажется, что здесь было бы правильно пойти по другому пути, по которому идут, например, в интернете, когда есть принцип модерации дискуссии. Всякая площадка имеет свои правила, нарушать эти правила нельзя, плясать в храме нельзя, на выставке  актуального искусства не надо петь молебны, потому что на каждой из этих территорий своя жизнь, свои правила, и если тебе они не близки, не приходи туда и все.

Казнин: А западный опыт что говорит? Есть ли подобное…?

Десницкий: Есть законы о богохульстве. Большинство европейских стран от них отказались, там, где не отказались, насколько я знаю, их почти не применяют, но там надо действительно совершить что-то очень серьезное, чтобы по этим законам преследовали. Я не юрист, поэтому не буду рассказывать, но вещи, подобные тем, что сотворили Pussy Riot – я совершенно не оправдываю того, что они сделали, в этом нет ничего уникального, это вещи, которые периодически происходят – как правило, заканчиваются тем, что полиция выводит тех, кто это делает из храма. Дальше могут быть какие-то штрафы, административные меры, безусловно, это не дозволяется. Но «двушечка» - это какое-то безумие.

Казнин: То есть мы идем в обратном направлении? Причем это же удивительная ситуация со всех точек зрения. Последний 20 век в России не просто оскорблялись чувства верующих, а уничтожались служители культа…

Десницкий: Я бы сказал еще одну вещь. Получается, что оскорбить чувства верующего якобы может только атеист или тот, кто против. Но в Евангелие сказано, что оскорбляет не то, что входит в человека, а то, что выходит. Если меня облили грязью, меня это не должно оскорблять, если я начинаю поливать грязью – это оскорбительно, в первую очередь, для меня самого. Я могу сказать, что мои чувства верующего оскорбляют, например, те перформансы, которые устраивает господин Царионов со своими  товарищами в музее Дарвина. Потому что он их выстраивает от моего имени. А когда Марат Гельман делает какую-то выставку, мне на самом деле все равно, потому что ко мне это отношения не имеет, я даже не знаю, что там. Я туда не хожу.

Казнин: И любые дискуссии… У нас ведь свободомыслие, мы так думаем, и любые дискуссии на религиозную тему тоже могут подпасть под этот закон?

Десницкий: Да, потому что неизбежно там, где возникает дискуссия об абсолютных вещах – а любая религия о вещах абсолютных – приходится говорить достаточно жесткие вещи. Грубо говоря, вот я предлагаю вам вечное спасение, а вы отказываетесь. Это звучит оскорбительно, да, для кого-то.