Профессор МГИМО Андрей Зубов: важно, что победило право, а не окрик из Кремля – система отмирает

11/04/2014 - 21:20 (по МСК) Тихон Дзядко, Юлия Таратута

На сайте МГИМО сегодня появилось короткое сообщение под заголовком «О Зубове А.Б.». В нем говорится, что в университет поступило уведомление из избирательной комиссии района Хамовники о членстве Андрея Зубова в 161‑м избирательном участке, что делает невозможным его увольнение.

Профессор дипломатического вуза Андрей Зубов 24 марта был уволен с формулировкой «совершение аморального поступка, несовместимого с продолжением работы» и за нарушение правил корпоративной этики. Поводом стали неоднократные публичные критические высказывания профессора по поводу присоединения Крыма к России. Зубов сравнивал это событие с аншлюсом Австрии Третьим Рейхом.

И вот на сайте МГИМО сообщается, что в соответствии с законом, приказ об увольнении профессора отменяется. Правда, не меняется данная ранее оценка нарушения принципов корпоративной этики. Восстановленный в должности, профессор МГИМО Андрей Зубов был у нас в студии.

Дзядко: Скажите, означает ли это, что ваш конфликт с МГИМО исчерпан или все только начинается?

Зубов: Разумеется, конфликт в юридическом плане исчерпан, хотя теоритически можно было бы себе представить, что я подавал в суд за причиненный мне моральный ущерб, я, конечно, делать это никогда не буду. Важно, что устранено явное грубое нарушение закона в отношении меня. Меня же уволили по статье «Аморальный поступок», что, конечно, никак не распространяется на право человека высказывать свою точку зрения, где бы то ни было. Здесь же не завершается только моей работой в избирательной комиссии, ведь вчера заключение по поводу моего увольнения представила президентская Комиссия по правам человека, подписанная Михаилом Александровичем Федотовым. Там огромное на многих страницах заключение правовое блистательное, написанное, как я знаю, нашим лучшим специалистом по трудовому праву профессором Мироновым. Так вот, совершенно очевидно, что нарушена вся совокупность российского законодательства – от Конституции до трудового права и до статей федерального закона.

Таратута: Андрей Борисович, понятно, что вы восстановлены в должности, это большое дело с точки зрения законности и доказательства того, что законность первостепенна. И все же вы остаетесь работать в МГИМО с теми людьми, которые подвергли вас моральному осуждению на парткоме, вас уволили, вас уволил ректор. Как вы планируете существовать в месте, которое так к вам отнеслось?

Зубов: Вы понимаете, я не испытываю обиды на МГИМО. Как историк, как культуролог я прекрасно понимаю, что это невероятный и обычный сейчас, к сожалению, и ужасный рецидив такого советского тотального мышления. Вообще наш институт и ректор встал в такую точку, где, с одной стороны, по-советски ему приказали сверху какого-то профессора, который осмелился так написать, выгнать вон. Ректор, знающий немножко законы, понимал, что законно этого сделать нельзя, но он подчинился, естественно, и выгнал вон. А общество в значительной степени уже другое. Мои студенты пишут петиции, устраивают митинги, СМИ, тот же ДОЖДЬ и многие другие печатают статьи, дают канал, дают эфир.

Таратута: А как у вас складываются отношения с ректором? Меня интересуют ваши разговоры в процессе всего этого пути и последний ваш разговор.

Зубов: Сегодня был. Понимаете, надо помнить, что альма-матер есть альма-матер. Я сам был выпускник МГИМО, меня выпустили через год после того, как закончил учиться ректор. Мы с ним друзья со студенческой скамьи, мы с ним на «ты» и по имени. Мы с ним вращались в одном круге, недавно мы были с ним на Валдайском форуме в сентябре. Это, если угодно, одна общность, поэтому он никогда бы в жизни не поступил так по своей воле. Он мог меня вызвать, поругать, пожурить…

Дзядко: Тем не менее, это произошло.

Зубов: Это произошло. И это показывает то, что у нас остаются, с одной стороны, я бы не сказал даже, что советские, но тотальные, тоталитарные  принципы отношения к человеку, беззаконье, окрик, телефонное право. А, с другой стороны, есть другое общество. И вот сейчас победило другое общество. Мой случай важен не для меня. Конечно, я долго буду оставаться в МГИМО, закончится 30 июня контракт, по всей видимости, мне надо будет уйти, я ищу другое место работы. Но важен прецедент, что побеждает право, не побеждает советский властный окрик, пусть он даже идет сам вверх, пусть он даже идет из Кремля. Вот это важно, что мы становимся другими. И для массы других людей – профессоров, ученых или просто людей других специальностей – для всей России теперь уже ясно, что можно побеждать, что эта система, которая культивировалась 70 лет в советское время и так и не была демонтирована после 1991 года, эта система отмирает, с ней можно бороться. Я считаю, что это главное достижение.

Дзядко: У вас завершается контракт 30 июня, и вы думаете, что продлевать его никто с вами не будет?

Зубов: Вы знаете, как говорят, никогда не говори «никогда», поэтому я могу так сказать, что если мне предложат продлить контракт, при этом не ставя условие, что я буду молчать, как рыба и никогда не буду ходить на ДОЖДЬ, то тогда я останусь, потому что есть мои студенты. Я сейчас провожу с ними лекции на площадке совсем не мгимовской, они просят, чтобы я их учил, там масса хорошей молодежи. Я это увидел, когда она меня стала защищать, стала бороться за меня. Я бы их никогда не оставил, я бы продолжал их учить моим невинным древним религиозным воззрением.

Таратута: А как вам кажется, не постигнет ли вас такая участь в каком-нибудь другом гуманитарном ВУЗе России? Ректор МГИМО до сих пор себя таким образом не проявлял, и вообще, как выяснилось, он ваш друг. Там у вас не будет друга, а система, очевидно, будет работать с ректорами таким же способом.

Зубов: Посмотрим. Вы знаете, я уже много раз говорил это и сейчас повторю. Все, что началось с написания той статьи 1 марта, опубликованной в «Ведомостях», это все было для меня в некотором роде эксперимент. Эксперимент того, насколько сейчас общество изменилось с советского времени. Я прекрасно помню, я 35 лет прожил в советской системе, и я вижу, что она изменилась. Во-первых, статью, которую я написал, ее никогда бы не опубликовали в Советском союзе, ее бы опубликовали за границей, а ее опубликовали «Ведомости» - одна из крупнейших газет.

Тут же я беседовал на следующий день в прямом эфире на ДОЖДЕ, тут же весь комплекс СМИ стал говорить, обсуждать, печатать, студенты выступили. Мы оказались более открытым обществом, чем я предполагал. И то, чем это завершилось, не тем, что профессора Зубова принудили уехать из России, как Солженицына выгнали, а профессора Зубова восстановили в университете, это означает, что мы становимся другими. Внешне кажется, что становится все хуже, но внутренне я вижу, что растут новые силы, и становится лучше. 

Также по теме
    Другие выпуски