Пол Кэмерон, борец против пропаганды гомосексуализма: есть много свидетельств, что Обама – гей

30/10/2013 - 16:46 (по МСК) Тихон Дзядко

Американский социолог и психолог, создатель Института исследований семьи Пол Кэмерон рассказал Тихону Дзядко о своей встрече с депутатами Госдумы где они обсуждали пропаганду гомосексуализма в России и в мире.

Дзядко: Вы встречались с депутатами Государственной Думы, у вас была возможность обменяться мнениями, в частности на тему гомосексуализма и пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений, как это названо в российском законодательстве. Что у вас спрашивали депутаты Государственной Думы?

Кэмерон: В частности, они задавали вопросы по двум сферам. Я обозначил, что есть проблема кризиса населения и то, что те люди, которые занимаются гомосексуальной деятельностью, очень мало вкладываются в будущее общество и в развитие демографии страны, потому что помимо того, что они не рождают детей, они еще и растлевают детей и превращают детей в гомосексуалов.

Дзядко: И как приняли депутаты ваши измышления?

Кэмерон: Я думаю, что то, как они это приняли, было вполне положительно. Показалось, что никто открыто не высказывал противление тому, что я говорил.

Дзядко: Вы наверняка знаете, что недавно в России был принят закон, который называется закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений. Может быть, депутаты у вас просили консультации в дальнейшем законодательном применении?

Кэмерон: Сегодня я порекомендовал одной группе депутатов, чтобы те люди, которые объявляют себя гомосексуалами или высказывают свой интерес в том, чтобы иметь сексуальные отношения  с детьми, чтобы им был запрещен доступ к заботе о детях. Это не уничтожит, но, по крайней мере, уменьшит количество риска, наносимого детям.

Дзядко: То есть вы ставите людей, которые заявляют о своей нетрадиционной сексуальной ориентации, и людей, которые проявляют интерес к несовершеннолетним и к детям в частности, на одну планку? Вам кажется, что это явление одного порядка? Иначе говоря, гомосексуалы и педофилы – это одно и то же, по-вашему?

Кэмерон: Нет, они не совсем представляют собой одно и то же. Во-первых, очень многие гомосексуалы не выражают никакого интереса к детям, однако огромная часть из них, по меньшей мере, 25% признают, что они занимались сексом с детьми. А когда люди признаются в чем-то подобном, это является преступлением, и они подлежат заключению в тюрьму. Я думаю, что около трети этих людей были заключены под стражу за подобные действия. Есть люди, которым нравятся маленькие девочки или маленькие мальчики, и, конечно, есть часть людей, которым нравятся и мальчики, и девочки, у них бисексуальные вкусы. Поэтому очень важно осознавать, что практически все люди, которые занимаются сексом с детьми, занимаются сексом и со взрослыми. Особенно если человек является с нетрадиционной ориентацией, и он объявляет обществу: «Вот я здесь, и я отличаюсь от вас».

Дзядко: Как вы на эмоциональном уровне восприняли решение, которое было летом, решение Верховного суда США, которым, по сути, были приравнены однополые браки к бракам, которые появляются из союза мужчины и женщины?

Кэмерон: Я был очень глубоко разочарован, потому что оно не уровняло их, но предоставило преимущество гомосексуалам. Потому что равенство означает, что рождение детей не так необходимо для брака, что общество заинтересовано только в чувствах. Когда любое общество вместо того, чтобы заботиться о своем будущем, то есть о детях, заявляет, что мы предоставим особый статус тем людям, которые, мы знаем, не будут рожать детей, вместо того, чтобы давать возможность хорошим гражданам вступать в брак и рожать детей. Таким образом, общество говорит: «Хорошо, вступайте в брак, нам неважно, что будет потом». Если подумать логически, нельзя остановить тех людей от вступления в брак, если они имеют какие-то чувства друг к другу.

Дзядко: Из ваших слов следует, что сегодня в США гетеросексуалы находятся в дискриминационном положении.

Кэмерон: Во многих отношениях, да. В законах о правах геев свобода слова негомосексуалов  весьма ограничена насчет того, что они могут сказать. Например, в общежитии колледжей профессоры не могут выражать свое негативное отношение к гомосексуальному образу жизни или к транссексуальности. Если они это сделают, последствия будут очень жесткими, их могут уволить. У меня у самого есть знакомые в этой области, которым уже предъявили обвинения из-за того, что некоторые гомосексуалы и транссексуалы жаловались на то, что они говорили в классах на уроках. Если мы посмотрим на свободу общения, то движение за права геев очень глубоко в этой сфере повлияло на законодательство. Если у вас есть точка зрения, что вы не хотите, чтобы вокруг ваших детей были гомосексуалы, и вы хотите оградить ваших детей, запретить гомосексуалам арендовать вашу площадь, то тогда закон о правах геев говорит, что вы будете наказаны за это.

Дзядко: Почему тогда это происходит? Неужели в американском правительстве, может быть, в Государственном департаменте или в Белом доме есть то, что можно назвать гей-лобби?

Кэмерон: Да, и оно оказывает очень большое влияние на Белый дом. Например, Барак Обама знал, что он потеряет некоторую часть голосов, может быть, и большую часть, если он будет выступать за права геев. Большинство президентов очень настороженно к этому относятся.

Дзядко: Означает ли это, что среди политиков, среди руководства США, может быть, сам господин Обама является представителем нетрадиционной сексуальной ориентации?

Кэмерон: Есть достаточно надежное доказательство того, что он раньше занимался подобными видами деятельности, но я не могу сказать, что это действительно правда, как, например, заявления от Лэреса и Клейа, которые заявляли, что у них есть персональный номер Барака Обамы. Они объявили данные, когда он с ними встречался. Возможно, это произошло, возможно, этого и не было.

Дзядко: А когда вы встречались с политиками, общественными деятелями, вы рассказывали им, что есть такое ощущение, что господин Обама – гей?

Кэмерон: Нет, я им подобного не говорил. Я думаю, что людям свойственно иметь озабоченность этим вопросом. Что часто показывает, что их член семьи или близкий друг является геем. Конечно, некоторые люди принципиально хотят принять такую позицию, возможно, Обама из таких людей.

Дзядко: А среди политиков или общественных деятелей, с которыми вы встречались в эти дни, среди них были гомосексуалы?

Кэмерон: Политики – это одна из групп, которая включает гомосексуалов в свои ряды, я знаю, потому что я работал в этой сфере, и моя жена также работала в этой сфере. Нам известно, что доля гомосексуалов среди политиков довольно высокая, их где-то 3% среди обычного населения страны. Я бы сказал, что среди конгрессменов и работников государственных служб от 4 до 7%.

Дзядко: Что касается российской политической элиты, может быть, с вами делились, сколько гомосексуалов среди представителей российской политической элиты?

Кэмерон: К сожалению, у меня нет никакой точной информации. Если вы знаете, я бы хотел тоже узнать.

Дзядко: Я подумал, что те российские политики, с которыми вы встречались, вам об этом говорили. Как вы можете объяснить такой отчасти парадокс, вы сейчас говорите, что в американском политическом классе 4-7% - гомосексуалы, вероятно, в российском политическом классе ситуация не очень сильно отличается, почему-то мне так кажется. Как вы тогда можете объяснить, что за российский закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений российская Дума голосовала практически единогласно? То есть получается, что какие-то гомосексуалы голосовали сами против себя? Как вы объясните такой парадокс?

Кэмерон: Политики очень часто голосуют против своих политических интересов. Очень часто мы можем узнать, что полагает политик по тому, как он голосует. Но самая большая ценность для каждого политика, которая мне известна, состоит в том, чтобы его избрали во второй раз. Поэтому он будет давать голоса за определенные проекты, проводить речи, даже если он не будет согласен. Поэтому политиков очень сложно прочесть, если, конечно, вы с ними не работаете каждый день. Например, в Штатах я знаю нескольких республиканцев, которые против прав геев, однако их ловили в туалетах за неправильным поведением, нетрадиционным.

Дзядко: Какие советы вы дали российским парламентарием и к каким советам вашим они прислушались?

Кэмерон: Во-первых, о том, что нужно принять новые меры законодательные, чтобы усложнить гомосексуалам доступ к заботе о детях и к официальным должностям. До некоторой степени это оградит детей от растления. Однако растление происходит по различным причинам, иногда, учитывая ситуацию, человек, который не считает, что это правильно, воспользуется возможностью и все-таки растлит ребенка. Другая крайность – это те люди, которые годами планируют свое приближение к детям, как, например, Джерри Сандаски из университета Пенсильвании. Мы не можем удержать растлителей от всех детей. Однако если мы уменьшим количество их контактов с детьми, это, возможно, уменьшит возможность растлениями ими детей.

Дзядко: А каким образом можно удостовериться в таких случаях, что этот человек является гомосексуалистом?

Кэмерон: Самый лучший способ выяснить, что человек собирается совершить самоубийство, это просто задать вопрос. Это не совершенный способ, однако это лучше, чем все известные тесты. Самый лучший способ – это спросить, имели ли они нетрадиционные сексуальные отношения, любят ли они заниматься сексом с детьми. Любой человек, который отвечает «да» на этот вопрос будет просто исключаться, и тогда общество будет спасено. Может быть, и они будут спасены от искушения.

Дзядко: Мы в последний год или полтора видим, что не только Верховный суд США принял такое решение в пользу однополых браков, но и в целом ряде государств были приняты парламентами документы, которые разрешают однополые браки, это Великобритания и так далее. Означает ли это, что гей-лобби присутствует не только в США, но и в мире?

Кэмерон: Да, в некоторой степени. Золотой принцип, о котором негде не говорится, но который мы видим по телевидению и наблюдаем среди ученых, этот золотой принцип, который подминают под себя все остальные, когда дело касается сексуальности, говорит о том, что взрослые люди должны иметь право заниматься сексом с кем хотят, до тех пор, пока это другой взрослый. Это не просто так произошло, я думаю, что Голливуд сильно это продвигал, это также происходило в академических кругах и в законодательных кругах, где мы видели определенную структуру, продвигающую эту идею.

Например, противозачаточные таблетки сыграли очень большую роль в этой сфере, аборт также поддерживает этот принцип. Взрослые могут иметь веселье, сексуальные отношения и при этом не испытывать никаких последствий. В США мы наблюдали, как нечто поднялось в 30-ые годы, эта волна сожительства, которая увеличилась от малого количества людей до практически преобладающего большинства взрослых граждан в Штатах. И это тоже подходит под эту модель. Однако никто не говорит об этом, никто не говорит, что это принцип и основание, на котором строится общество. Но я думаю, что это реальный принцип, и нам придется иметь с ним дело, и это часть причины, почему у нас такой упадок демографический.

Дзядко: Вы сказали, что во власти в Америке от 4 до 7% - представители нетрадиционных сексуальных отношений. Это же очень маленькое количество. Как так получается, что гей-лобби столь сильно, что оно может вынуждать Верховный суд принимать те или иные решения, и в Европе тоже? Неужели гетеро-лобби такое слабое?

Кэмерон: Давайте посмотрим, что произошло в 1973 году в Американской ассоциации психиатров. Гей-активисты пробрались в это учреждение, предоставили свои сертификаты, удостоверяющие личность, прервали собрание. Их могли арестовать, но психиатры, как профессиональный класс, не захотели вступать с ними в конфликт, поэтому геям разрешили остаться. Этим самым они предоставили им право голоса, и геи, воспользовавшись этим, большие протесты организовывали, говорили: «Мы хотим любить друг друга. Почему нам не дают этого права?». После этого практически вся психиатрия поддалась их влиянию.

Я работал с двумя конгрессменами, я могу уверить вас, что когда два гея или три гея появляются в аэропорту или на вокзале со знаком, то СМИ будут концентрировать на них свое внимание. Конгрессмены говорят: «Я не хочу показывать это, я хочу показывать, какой я замечательный человек». Поэтому я думаю, что смесь значительной агрессии, желание вступать в конфликт и называть имена, если необходимо, заставило многих политиков испугаться.  

Другие выпуски