Новый глава Генплана Москвы: это наш город

Дело в том, что главой НИИ Генплана стал человек из команды Билла Гейтса, да и к тому же проживший большую часть жизни в США. С нами в студии Карима Нигматулина, исполняющая обязанности директора института Генплана Москвы.

Арно: Добрый вечер, все правильно сказали?

Нигматулина: Да.

Арно: Спасибо, что пришли к нам. Рано еще судить о результате вашей работы, поэтому… Как вам работается в России, в такой консервативной, я бы даже сказала закостенелой, структуре как Генплан, с людьми в два раза старше вас. И не пугают ли вас масштабы катастрофы? Я имею в виду все, что произошло с Москвой за последние 20 лет.

Нигматулина: Наверное, я такой человек, что масштабные сложные задачи меня никогда не пугали. Всегда я как-то к ним подходила с такой уверенностью, что просто их надо решать. С точки зрения Генплана, я хочу такой факт сказать, который даже меня удивил: как вы думаете, какой средний возраст сотрудников Генплана?

Арно: 40 лет.

Нигматулина: 37. Так что не такой уж он и закостенелый. Конечно, не всегда хватает опытных специалистов, которые в своем расцвете, в возрасте 40-50 лет, но есть и очень сильные люди из старой школы, и есть молодежь, которая вместе с ними готова работать на благо Москвы. Поэтому я смотрю на наш институт с оптимизмом. Задачи у нас серьезные, коллектив готов работать. Я, наверное, по натуре оптимист и верю, что у нас все получится.

Казнин: Институт Генплана в том виде, в котором он существует, останется?

Арно: Градплан он должен быть переорганизован?

Нигматулина: По Градплану и Генплану есть путаницы разные. Институт Генплана существует давно, он и будет существовать, потому что у него очень большие объемы работ. Если так посмотреть, то мы занимаемся и проектами планировок в Москве, так и территориальными схемами, отраслевыми – работы хватает. Зачем обсуждается институт Градплана Москвы? С точки зрения градостроительства, довольно много вопросов, как повысить эффективность различных градостроительных решений. И институт Градплана создан именно для этого. Он является государственный автономным учреждением, что позволяет ему работать по бюджету и выполнять госзадания по текущим различным работам. То есть жить не по заказам, а по госзаданиям. Институт Градплана тоже до конца не создан, он в процессе. Есть распоряжение Сергея Собянина о его создании, но пока документы по его регистрации еще в разработке.

Арно: Что вам кажется в Москве категорически неприемлемым, катастрофическим? Что вы хотели изменить в первую очередь, и что вам кажется особенностью Москвы, которую изменить нельзя?

Нигматулина: Как я вижу всю Москву? У нее куча потенциала везде. Сказать, что полностью все плохо в какой-то точке, невозможно. Везде есть потенциал. Даже те микрорайоны, которые спальные и некомфортные, если поработать, там можно жизнь для людей сделать намного комфортнее довольно быстро. Нужно просто продумать, как лечить эти больные места в Москве.

Арно: А какие больные места?

Нигматулина: Хотелось бы отметить, что спальные микрорайоны. Где не хватает ни социальной инфраструктуры, ни мест для развлечения людей. Если смотреть, человеческая жизнь – это не то, что мы пришли домой и легли сразу спать. Мы хотим пройтись, прогуляться по парку, сходить в кафе, посидеть с друзьями, сходить  в какой-нибудь книжный магазинчик, почитать книжку. Этой социальной инфраструктуры, которая является человеческой жизнью, не хватает в спальных районах. Это то, что хотелось бы поменять. А то, что любимое… Я очень люблю историческую Москву, нашу Москва-реку. Москва-река – это одна из тех частей Москвы, которая имеет колоссальнейший потенциал. Река в любом городе дает жизнь. Рядом с Москвой-рекой можно прогуливаться, но сейчас не всегда совсем комфортно. Если заняться этим проектом, а мы как раз сейчас пытаемся сдвинуть с места этот проект, то, мне кажется, было бы очень интересно.

Казнин: По поводу спальных районов, сейчас малый и средний бизнес почти задушили. Это, во-первых. Нужно все-таки давать людям возможность этим заниматься, и я уверен, это само собой начнет происходить. По поводу воды: у нас вообще не развита водная инфраструктура в Москве. Если представить: река, которая пересекает город, и то, что по ее берегам происходит сейчас – тоже ничего практически нет. И плюс, город совершенно недружественен человеку, потому что для пешеходов и велосипедистов тоже ничего нет. Все, созданное за последние 20 лет при предыдущем мэре, – для автомобилистов.

Нигматулина: Конечно, есть проблемные места. У нас город немного приболел, если смотреть на город, как на организм. Но это не означает, что он неизлечим. Нужно заниматься тем, чтобы сделать город комфортным для пешеходов, потому что как человек воспринимает город? Когда он ходит по улицам, где-то сидит и наблюдает, что происходит в парке, например, на скамейке. Наше ощущение, что такое город,  - это когда мы находимся в этой городской среде, а не в личном автомобиле. Поэтому, я 100% с вами согласна, необходимо качество городской среды улучшать. Это будет полезно и для экономики города, потому что если город некомфортный, он не будет привлекать тех высококвалифицированных специалистов, которые необходимы для развития самого города с экономической точки зрения. Развитие комфортного города, где нормальная экология, нормальный транспорт, это больная точка для Москвы, где нормальная социальная инфраструктура, где есть места для развлечения людей – это необходимо и для людей, и для того, чтобы город продолжал развиваться и привлекал именно тех, кто необходим для его будущего.

Казнин: Генплан Москвы есть, утвержден не так давно. Вы будете менять что-то кардинально?

Нигматулина: Вы правы, в 2010 году был утвержден генплан Москвы…

Казнин: Со скандалом, кстати.

Нигматулина: Сложности были. Этот генплан был утвержден  на исторической территории города – внутри МКАД и несколько таких участков вокруг МКАД. Как вы знаете, в 2012 году была присоединена к Москве новая территория. Она очень большая. На этой новой территории генплана нет. Сейчас идет работа, которая инициирует корректировку  генплана города.

Казнин: Ваша главная задача пока – это развитие новых территорий и совмещение этого развития?

Нигматулина: Необходим баланс. Слово, которое я чаще всего употребляю, когда мы обсуждаем градостроительство – это сбалансированность. При развитии новых территорий необходимо учитывать и развитие Москвы в исторических границах. При развитии транспорта необходимо думать, как о личном транспорте, так и о пешеходах и общественном транспорте. При развитии территорий нужно смотреть и на транспортную доступность и на развитие городской ткани. Баланс необходим во всем, в том числе в генплане Москвы.

Арно: Чиновники вашего масштаба, как правило, в нашей стране дружественны с властью. В их кабинете висят портреты президента, премьер-министра, они ходят на какие-то совещания, согласовывают что-то. Как вы планируете выстроить свои отношения  с властью, и как вы относитесь к власти в России?

Нигматулина: Как я вижу роль нашего института Генплана и  меня во главе? Мы должны быть профессионалы своего дела, я не политик, я представляю профессиональное сообщество. Наша задача – максимально проработать каждый вопрос и представить максимальное количество информации людям, которые принимают окончательное решение. Наша  задача – изучить вопрос, провести диалог с жителями, понимать, какая у них точка зрения. Изучить с транспортной точки зрения, с точки зрения, какая будет экономика на этой территории, то есть мы говорим не только о социальных, но и экономических вопросах. Разработать несколько хороших вариантов, представить эти варианты руководителям, чтобы они могли принять информированное решение. Но наша задача – быть профессионалами дела.

Казнин: Реформы в России всегда вязнут в среднем слое бюрократов, которые достаточно агрессивны, а иногда и сопротивляются любым решениям. Вы разработаете, примете, порекомендуете, и что? Тысячи людей ничего не будут делать, пока им не занесут деньги или не будет выгодных контрактов, и застроят все, что угодно, лишь бы заработать.

Нигматулина: Конечно, в России есть различные проблемы. Это скрывать не буду, но, наверное, у меня такая позиция, что мне в жизни повезло. Я вернулась в Россию по собственному желанию, поэтому когда я вернулась, я могу ставить свои условия   , как и в каких условиях я буду работать, с кем готова работать, а с кем нет. Этот рычаг позволяет мне отстаивать свои позиции, как я буду видеть.

Казнин: Увольнять будете?

Нигматулина: Внутри института я буду очень жестко пресекать такое поведение. Это непозволимо. Это наш город, и ответственность наших профессионалов в институте… они отвечают за развитие города. Это же миллионы людей, на которых можно повлиять нашими решениями, поэтому я к этому отношусь очень серьезно, и я могу это себе позволить, потому что я вернулась сюда по своей воле.

Арно: Как Билл Гейтс прокомментировал ваше новое назначение?

Нигматулина: Он сказал: «Очень жаль, что уходишь». Но он меня понимает, потому что он тоже работает на благо своей страны, на благо мира, поэтому он понимает такие мотивы внутренние, что нужно работать на людей. Поэтому он меня поддержал.