Неугодного ФСКН эксперта посадили в одну камеру с Толоконниковой

22/09/2012 - 19:43 (по МСК) Лика Кремер
Завтра Мосгорсуд рассмотрит кассационную жалобу по делу российского ученого, заведующей химико-аналитической лабораторией Пензенского научно исследовательского института сельского хозяйства Ольги Зелениной.
А у нас в студии адвокат Ольги Зелениной Наталья Андреева и лингвист Ирина Левонтина.

Что вы ждете от понедельничной кассации, и на чем вы будете настаивать?

Наталья Андреева: Мы будем настаивать на том, чтобы избранная в отношении Ольги Зелениной мера пресечения была отменена, потому что мы считаем, что нет никаких правовых оснований для содержания ученого под стражей за высказанное им научное мнение.

Но в своем отчете Ольга настаивает на том, что устранить примеси маковых семян полностью, как приписывает российское законодательство, вообще невозможно.

Наталья Андреева: Она права.

При этом в ее заключении написано, что примесей нет. Получается, что действительно было не совсем корректно заключение.

Наталья Андреева: В любом случае, она права, она высказала свое научное мнение, и площадкой для выяснения, права она или нет, должен быть не следственный изолятор, а научная конференция. Ольга Зеленина неоднократно давала заключения, ответы, и когда она давала их в пользу ФСКН, такой ситуации не возникало. В данном случае это заключение нарушило официальную концепцию ФСКН. Результаты составления этого заключения вы видите: Ольга Зеленина находится в следственном изоляторе.

Ирина Левотина: Я читала это заключение. Там не написано, что там нет примесей. Цифры – количество этих примесей – не оспариваются. ФСКН и Зеленина спорят об одних и тех же цифрах. Мак вообще очень чистый, чище его сделать невозможно. Они говорят, что в 42 тоннах мака есть 240 грамм наркотических веществ. Она говорит, что эти 240 грамм условны. Эта сумма вычислена, но ее невозможно вычленить, этого вещества практически нет.

Я правильно понимаю, что у Ольги довольно долгая история взаимоотношений с Федеральной службой по контролю за оборотом наркотиков? Она сотрудничала с ними, давала свои экспертные заключения много лет подряд.

Наталья Андреева: Имела благодарственную грамоту, осуществляла под их руководством федеральную программу по противодействию незаконному обороту наркотиков. Ирина Борисовна совершенно справедливо дала оценку этой ситуации. Я бы хотела добавить, что мнение Ольги Зелениной нарушает официальную концепцию ФСКН, потому что, если удалить эти примеси невозможно, как написано, - это возможно сделать только в хорошо оснащенной химической лаборатории, - это означает, что в кустарных условиях, то есть наркозависимым лицам, это выделить невозможно. Соответственно, невозможно выделить из них наркотические вещества.

Я правильно понимаю, что это дело является делом внутри другого дела – дела Сергея Шилова, который и был поставщиком этого самого мака? В каком состоянии сейчас дело Шилова?

Наталья Андреева: Шилов тоже сидит в тюрьме, с ним вместе его сын. Продолжается следствие, и дело Зелениной непосредственно связано с этим делом. Ольга Зеленина дала заключения именно в ответ на запрос адвокатов Шилова и самого Шилова. Но самое интересное, что она никак не может быть пособником в контрабанде наркотических средств хотя бы потому, что, когда партия семян мака, принадлежащих Шилову, пересекла таможенную границу России – это был 2010 год, - Ольга Зеленина с ним знакома не была. Она дала ответ на запрос Шилова спустя год.

Это был запрос Шилова или адвоката Шилова, после того как Шилов уже был арестован?

Наталья Андреева: Насколько мне известно, Шилов арестован сейчас. По состоянию на тот момент он арестован не был, и с этим запросом первоначально обратился адвокат Шилова.

Сейчас Ольгу обвиняют в том, что она сделала экспертное заключение и сделала его за деньги, то есть она вступила в некоторый сговор. Есть эта деталь в обвинении?

Наталья Андреева: Это неправильно, потому что, согласно закону об адвокатуре, любой адвокат вправе привлекать специалистов, в том числе на договорной основе. Если даже адвокат сделал заключение за деньги, это вопрос его взаимоотношений с налоговой инспекцией, но не с органами ФСКН. Если даже она эти деньги получила, то это не значит, что указанное там мнение Ольги Зелениной не обосновано.

Раньше были какие-то эпизоды, которые, может быть, в том числе и сейчас, пытаются каким-то образом подверстать к делу, в которых Ольга была под подозрением?

Наталья Андреева: Я думаю, что она не была под подозрением, но она была под пристальным вниманием. В настоящее время в Воронеже начинается слушание дела Воронежского предпринимателя Александра Полухина. Ольга Зеленина выступала там в качестве специалиста и давала заключение специалиста по этому делу.

Что это было за заключение? Что это был за эпизод?

Наталья Андреева: Она критиковала все заключения ФСКН, которые были в деле Полухина, признавая их научно не обоснованными. Здесь ей недвусмысленно дали понять, что в Воронеж теперь она не поедет. Ольга Николаевна сказала: «Я поеду в Воронеж под конвоем, я буду давать научно обоснованное заключение, и ничто не заставит меня отказаться от моих научных взглядов, которые я считаю верными».

Это правда, что Ольга находится в одной камере с одной из участниц Pussy Riot Надеждой Толоконниковой?

Наталья Андреева: Это правда.

А как складываются у них отношения?

Наталья Андреева: Честно говоря, меня это не очень волнует.

В каких условиях сейчас находится Ольга?

Наталья Андреева: Меня волнует другое: помимо того, что это ученый, у нее стенокардия, и ей неоднократно вызывали скорую. Я думаю, что нам не нужно дожидаться, чтобы Ольга Николаевна повторила участь Магнитского, Веры Трифоновой. Зачем ее держать в изоляторе? Не говоря про надуманность обвинения, я считаю еще, что состояние ее здоровья достаточно тяжелое.

Вы говорили в одном из интервью, что надуманность обвинения – это способ устрашения специалистов. Что вы имели в виду?

Наталья Андреева: Я придерживаюсь прежней точки зрения, считаю, что это звонок, сигнал для всего экспертного сообщества. Сигнал от органов ФСКН, прозвучавший в адрес всего экспертного сообщества, о том, что если эксперты будут высказывать свое мнение, которое не угодно данной структуре, их ждет примерно такая участь. Это мое мнение. Я могу ошибаться.

Ирина Левотина: Я бы хотела сказать, что это дело чрезвычайно важно, не только потому, что хочется защитить человека, который без вины сидит в тюрьме, но еще и это дело очень важно для Института независимой экспертизы России и, соответственно, для всего состояния дел с правосудием. Сейчас очень много дел, в которых почти единственным доказательством является экспертиза – лингвистическая, химическая и другие. В этом случае часто делается ведомственная экспертиза, которые делают специалисты, которые непосредственно подчинены органам следствия, или которая производится какими-то структурами, аффилированными с правоохранительными органами.

Я так понимаю, что Ольга как раз была и таким экспертом, и другим.

Ирина Левотина: По своей специальности я видела много экспертиз. Они часто делаются очень халтурно, потому что они просто подгоняются под нужный результат.

Я так понимаю, что это именно то, в чем обвиняют Ольгу.

Ирина Левотина: Наоборот. Она проанализировала официальную экспертизу и показала, что она методически неверна, что там есть какие-то ошибки. Очень часто человека обвиняют при помощи такой заказной экспертизы, и привлечь независимого эксперта для него – единственный шанс на спасение, потому что, когда в суд приходит специалист и начинает оперировать какими-то научными данными, показывать, что та экспертиза, на основе которой человек обвинен, сделана некорректно. Знаете, какие бывают эти официальные экспертизы? Десять страниц, переписанные из методички, и дальше выводы, например, «да, есть экстремизм». Никакого анализа. Например, лингвистические экспертизы делает иногда некий кандидат физико-математических наук, то есть люди, которые вообще в этом не разбираются. Поэтому привлечь настоящего специалиста – это единственный шанс в той ситуации спасти человека. А если мы будем знать, что этого специалиста, который даст честное заключение, не устраивающее следствие, если его за это могут обвинить в пособничестве и посадить в тюрьму, то это будет просто конец самого Института независимой экспертизы с понятными результатами.

Объясните, пожалуйста, в чем и в каких делах Ольга мешала «бизнесу» Госнаркоконтроля? Что вы тут имеете в виду?

Наталья Андреева: Дело все в том, что настоящее дело – это только повод устранить Ольгу Зеленину. Ольга Зеленина пыталась по заданию Министерства сельского хозяйства и от имени Пензенского института сельского хозяйства внести изменения в существующие ГОСТы. Настоящие ГОСТы на пищевой мак, которые устанавливают, что мак не должен содержать никаких в своем составе примесей, заведомо не выполнимы. Они позволяют признать любую партию семян мака наркотическим средством, потому что современные методы химического анализа очень точны и обнаружат даже следовые качества. Ольга Зеленина предлагала, действуя по заданию Минсельхоза, внести такие изменения, чтобы, с одной стороны, они обезопасили поставщиков мака – у нас нет культивирования мака в России, только в научных целях, - а с другой стороны, не позволяли бы наркоману использовать данные семена мака как сырье для извлечения наркотических средств.

Сейчас, когда Ольга находится в заключении, кто-то занимается этими попытками изменить этот ГОСТ, который Вы называете некорректным?

Наталья Андреева: Уже началось брожение в Министерстве сельского хозяйства. Пытались его изменить. Но сейчас, в какую сторону пойдут эти изменения, я не знаю, потому что в настоящий момент муж Ольги Николаевны Зелениной, кандидат сельскохозяйственных наук Игорь Зеленин, сказал мне, что в спешном порядке создана эта комиссия по внесению изменений в ГОСТы, достаточно далекая от этих проблем.

Ирина Левотина: В этом деле есть один положительный момент: сейчас в результате всех этих обсуждений, всей этой вопиющей истории, ученые показали себя очень хорошо. Они показали гигантскую профессиональную солидарность: ученые с мировыми именами, замдиректора академических институтов бегали по Москве, работали курьерами, переводчиками, переводили какие-то документы, «окучивали» журналистов. Надо сказать, что вся эта проблематика попала в поле зрения большой науки. Я уже вижу в Интернете обсуждения, «а почему вот столько знаков после запятой» и так далее. Надо посмотреть, что будет дальше, потому что очень хорошо было бы, чтобы вся эта ведомственная экспертиза была вытащена на свет божий, и чтобы мы посмотрели, как они там считают, не нарушили ли какие-то там методики. Теперь это уже не останется без общественного внимания.

Также по теме
    Другие выпуски