Наталья Синдеева о новой подписке, поправках к закону о рекламе и будущем Дождя

Оформить новую подписку можно здесь. 

За последние несколько месяцев с телеканалом Дождь происходят разные неприятные события. Вот буквально на днях Госдума внесла поправки в закон о рекламе. Я думаю, что к моменту выхода этой программы эти поправки будут Госдумой приняты, что поставит существование большого количества неэфирных каналов под угрозу существования, ну и в том числе телеканал Дождь. И у нас, и у меня назрела какая-то невероятная необходимость рассказать об этом и вообще обо всем, что с нами происходит, потому что очень много недомолвок, очень много вопросов. Эти вопросы есть у зрителей, эти вопросы есть у сотрудников, эти вопросы есть у меня, у наших клиентов. И стало понятно, что на эти вопросы надо ответить. И я решила пригласить в свою программу сегодня генерального директора телеканала Дождь Наталью Синдееву. Добрый вечер!

Наташ, объясните мне, пожалуйста, что значат эти новые поправки в закон о рекламе.

Синдеева: Я пыталась найти определение этому закону и поняла, что у меня нет слов. Там три поправки, две из которых говорят о переделе рекламного рынка и возможности рекламировать пиво на всяких спортивных соревнованиях, мероприятиях, но они к нам имеют отношение достаточно такое косвенное. Но одна из поправок – это запрет рекламы на платных неэфирных кабельных каналах. Там есть несколько вытекающих из этого закона.

Первое. На данный момент вообще нет нигде в законодательстве определения, что такое платный канал, неэфирный канал, кабельный канал. То есть этого не существует. И определить, какой канал платный, какой не платный, практически невозможно. Потому что, например, если у вас есть пакет каналов у какого-то из операторов, например, в Триколоре или в НТВ+, или в Акадо, там есть разные пакеты. Если ваш канал попадает в пакет, и зритель покупает именно подписку на этот пакет, то уже автоматически этот канал становится платным. Потому что, с одной стороны, у него закодированный сигнал, с другой стороны, люди платят именно за этот пакет. А дальше кабельный оператор каким-то каналам платит за тот контент, который есть в этом пакете, каким-то не платит. Это уже отношения между каналом и кабельным оператором. Это первая проблема, которая есть в этом законе. Она самая маленькая.

Второе. Что это значит? Это значит, что огромная индустрия, а что такое огромная индустрия? Это около трехсот каналов, которые сейчас вещают в России, они фактически встают перед вопросом жизни и смерти. Потому что большая часть из этих каналов живет по смешанной модели, когда есть доходы и от подписки, то есть от кабельных операторов, и от рекламы. Если канал хочет производить качественный дорогой контент или закупать дорогой контент, у него нет возможности быть и жить только в одной модели.

Потому что рынок в России кабельного платного телевидения большой, но он не очень развит. Такое возможно на американском рынке. Там действительно есть каналы, которые являются платными, которые живут без рекламы, но подписка на канал стоит очень-очень дорого. Очень дорого. В России, мы все знаем, пакеты со ста каналами стоят относительно небольших денег. Это говорит о чем? Если канал теряет один из способов своего финансирования, то есть рекламу, то что он должен сделать? Не теряя в качестве контента, не теряя в уровне того продукта, который он делает, он должен пойти к кабельному оператору, который у него покупает его контент, и сказать: «теперь отчисления за наш канал будут в разы выше», потому что ему нужно покрывать свои расходы. Что делает в этот момент кабельный оператор? У него есть первый вариант – сказать этому каналу: «спасибо большое, вы нам не нужны в пакете, потому что я не могу вам платить такие деньги». И тогда он теряет конкурентные преимущества, потому что как между собой конкурируют кабельные операторы? В том числе пакетами, которые у них есть, и каналами, которые там есть. Потому что сейчас кабельных операторов достаточно много, интернет сейчас тоже ставит под угрозу кабельный рынок, но при этом кабельный оператор, потеряв хорошие качественные каналы, фактически может потерять часть абонентской базы, которая говорит: «Ну, если у вас нет таких каналов, как Discovery, National Geographic, Мама и дитя, Охота и рыбалка»... В какой-то момент зритель скажет: «Если у вас нет каналов, которые мне нужны, тогда я пойду искать другого оператора». Второе, что делает кабельный оператор, он говорит: «Окей, мне очень нужны эти каналы, я хочу, чтобы они были в этом пакете, я готов платить за них в несколько раз больше». Допустим. Но тогда он должен переложить свои увеличенные расходы на кого? На зрителя. То есть это ударит в конечном итоге по зрителю, который потеряет либо в качестве каналов, либо просто станет больше платить денег. Это вторая проблема.

То есть взяли и одним росчерком пера, знаешь, вот так вот быстро, не обсудив это с индустрией, не обсудив это с профессиональным сообществом, просто принимают такой закон. Самая главная проблема, что аргументация у депутата, который предложил этот закон, вообще феноменальная. То есть надо убрать конкурентное преимущество кабельных каналов платных. Что это такое? Что это они там так жируют? Они получают деньги от зрителей, они получают деньги от рекламодателей, не много ли им денег? При этом почему-то совершенно не звучат аргументы, хотя один депутат привел его, что, простите, а эфирные каналы, 20 каналов, которые и так имеют весь объем рекламных денег, там 97,5% всех рекламных денег приходится на 20 эфирных каналов. Большей частью это государственные либо квазигосударственные каналы, которые финансируются, в том числе государством. Но это же не государство. Это из бюджета, это из наших налогов.

То есть мы с вами, вот все зрители, каждый, которых не спросили, которые не делали осознанный выбор, хотим мы смотреть каналы, за которые мы платим, нам их навязывают, я за них плачу своими налогами, государственные каналы получают огромное финансирование, это десятки миллиардов рублей. У ВГТРК это несколько десятков миллиардов рублей финансирование.  Сейчас даже не будем уходить в цифры, но это огромные деньги. При этом они все продают рекламу. Тогда окей, почему вы хотите убрать эту конкурентное преимущество. Согласна. Давайте либо у государственных каналов, которые финансируются из бюджета, нет рекламы, либо тогда давайте оставим рекламу на платных каналах, да? Либо если на государственных каналах остается реклама, тогда они не финансируются. Это самая большая несправедливость. По отношению к вот этому рынку. При том, что эти триста каналов, которые есть, они получают маленький-маленький кусочек этого рекламного пирога и борются за эти 2,5%. Теперь, если продолжать логику этого закона, чтобы было понятно, то есть тогда надо запретить рекламу в журналах, в газетах, потому что они же и копии продают, и подписку, и рекламу еще продают. Тогда ее еще надо отменить, например, в поездах РЖД или на самолетах «Аэрофлота». А мы там видим рекламу, рекламные буклеты. Потому что они же деньги получают вообще-то с потребителя, с того, который покупает билеты на поезд или на самолет. Отменить рекламу в маршрутных такси и так далее. Степень глупости, абсурда, цинизма в этом законопроекте какая-то зашкаливающая. Огромное количество людей, с которыми я говорила за последнее время, говорят, что если этот закон будет принят, то дальше депутаты могут делать вообще все, что захотят. Потому что они взяли и убили кусок индустрии. Просто взяли, убили.

Понятно, что у любого законопроекта есть интересант какой-то. Вот в ситуации с этим  законом это 100% лоббистский закон. Понятно, что кто-то очень заинтересован был, чтобы закон тихо, под шумок прошел. Не получилось тихо, под шумок, потому что об этом мы узнали и рынок встал на дыбы. И не только рынок каналов, но и кабельных операторов и вся медиа индустрия как-то так зашумела. Депутаты вынуждены были вчера на заседании Госдумы обсуждать и очень бурно спорить по этому закону. Кто в этом заинтересован? Во-первых, это, конечно, крупные сейлеры, которым принадлежит практически все рекламное время на эфирных каналах. Конечно, в этом есть некий косвенный интерес больших федеральных каналов. Почему? За последние два года рост аудитории среди неэфирных кабельных каналов катастрофически огромный. У кого мы забираем аудиторию? Конечно, мы забираем ее у федеральных эфирных каналов. Их доля падает, а наша доля растет. Если сейчас у нас был маленький кусочек денег, то в перспективе этот процент должен расти, потому что рекламодатель видит, как растет доля неэфирных каналов, и он начинает переориентировать бюджеты сюда.

Для телеканала Дождь это будет очень серьезным испытанием, как и для всех других каналов, потому что жить без рекламных доходов очень тяжело. Дождь, наверное, в отличие от всех, как это ни странно, оказался в этой ситуации в более привилегированном положении. Мы год назад мы начали развивать подписную модель. Это было резкое смелое решение. Но мы предполагали, что у нас есть доходы от рекламы, что они составляют основную часть нашего бюджета, что у нас есть часть от дистрибуции, и что подписка – это то, что мы будем потихоньку развивать. Мы, конечно, предполагали, что завтрашний день, будущее - для любого СМИ, мы уверены, это подписная модель. Именно потому, что реклама нестабильна, потому что могут быть кризисы, потому что меняются площадки для размещения рекламы и рекламодатели уходят условно из печати в интернет. И печать умирает. И именно потому я уверена, что будущее СМИ, оно как раз подписной модели. Но каналы, которые не делали этого еще как мы, им предстоит этот непростой и сложный путь. Нам сейчас придется бежать еще быстрее. Слава богу, что мы уже в начале этого пути, у нас есть подписчики и наша задача построить еще один бизнес по продаже этой подписки. 

То есть если этот закон будет принят, то какие ваши действия? Что вы будете делать?

Синдеева: Я уже начала отвечать на этот вопрос. В первую очередь, нам нужно будет изменить стоимость подписки. И изменить формат подписки вообще. К сожалению, мы будем вынуждены достаточно сильно увеличить стоимость годовой подписки. И уже последние месяцы, еще до принятия этого закона, мы обсуждали такой план развития, что нам рано или поздно нужно будет увеличивать эту стоимость. Это невероятно тяжелый для нас момент. Потому что, если мы оказываемся в ситуации, когда у нас вообще нет других доходов, кроме как от подписки, то в этом случае мы должны фактически весь наш бюджет покрывать за счет только наших зрителей.

Это значит, что, мы должны увеличить количество этих зрителей в несколько раз, что, понятно, невозможно сделать быстро. Наращивать эту базу в разы возможно, но для этого требуется и время, и усилия, и вложение маркетинг, и вложение в контент. Соответственно нам ничего не остается, как увеличивать стоимость. Мы должны бюджет канала, который  на сегодняшний день есть, 26 миллионов рублей, покрывать за счет подписчиков. А это значит, что все наши около 70 тысяч подписчиков, которые сейчас есть, должны перейти на более дорогой вариант подписки. Внутри нас ходили огромные споры, переживания: как быть, что делать, но как же так, мы же обещали людям, люди купили у нас по 1000 рублей подписку, ну как вот мы сейчас им объясним, что вы теперь должны платить дороже? При этом вариант, при котором мы можем позволить себе дождаться окончания подписки у человека и тогда перейти на новую подписку, к сожалению, в нашем случае невозможен, потому что мы не сможем тогда выжить.

В целом порядок цифр такой будет: это около 480 рублей в месяц либо 4800 рублей в год. Но эта подписка — не просто увеличение цены. Мы добавляем какое–то количество опций в эту подписку. Мы прекрасно понимаем, что есть категория людей, для которых увеличение подписки невозможно. Ну, просто невозможно. И, скорее всего, у нас будет такой льготный вариант для подписки, для льготной категории граждан, либо мы еще предложим вариант, собственно, мы это уже попробовали на нашей подписной кампании, которая уже была. Мы попробуем предложить зрителям, которые могут себе позволить это, оплатить подписку за другого человека. Мы прекрасно осознаем, что количество негатива, конечно, будет. Мы понимаем, что кто-то на нас точно обидится, мы прекрасно понимаем, что какое-то количество подписчиков, наверное, мы потеряем. Но что нам делать? Нам надо либо закрывать эту лавочку, да? Ну а как? Либо если аудитория говорит нам, что «вы нам нужны», аудитория говорит, что «нам нужен независимый источник информации, вы должны жить», то да. Как это не ужасно звучит, что вот опять вот телеканал Дождь последнее время то просит, то жалуется, то поддержите, то помогите, но поверьте, что мы правда не хотели этой ситуации, а нас в эту ситуацию поставили. И если бы ничего не случилось с нами, если бы никто не захотел просто нас так вот жестко научить, показать, а, может быть, просто довести до крайней точки, когда мы плюнем и скажем «да и ладно», или когда у нас не будет денег на то, чтобы это делать, совсем, а, может быть, это конечная цель, то нам ничего не остается делать. Мы, к сожалению, оказались в такой ситуации, хотя у нас получался бизнес. Он у нас правда получался. 13-й год был прекрасный, был успешный. Наши показатели по продажам, по росту аудитории росли. Бизнес-план 100%  был выполнимый, если бы ничего этого не случилось. Мы мультимедийная компания, мы получали  доходы из разных источников. Это позволяло нам быть очень уверенными, независимыми. Потому что мы становились коммерчески понятным успешным бизнесом. Мы уже тоже понимали, что если этот закон не ввели бы, то шансов удержать объем рекламодателей, который позволил бы нам получать достаточный кусок пирога, который мы заслуживаем, потому что у нас очень качественная аудитория. Более того, у нас хороший объем этой аудитории и в интернете, и в телесмотрении, она не сильно у нас упала за это время, но мы понимаем, что в какой-то момент у нас распугают всех рекламодателей. И поэтому опять же возвращаемся к тому, о чем мы говорили. Здесь все очень просто. Если мы нужны, если то, что мы делаем – это важно и нужно, то я надеюсь, что зрители будут за нас платить.

Но, уже пользуясь случаем, я хочу еще поблагодарить наших зрителей, которые очень-очень нам помогли во время марафона. Собственно, почему мы тогда решили его провести и почему у нас не было другого варианта - потому что нам нужно было резко перейти, собственно, на новую модель жизни, да. Из бюджета в 45-50 миллионов войти в бюджет 26. Понятно, что в один день сделать это было нельзя, и нужно было время на то, чтобы сократить зарплаты, и на то, чтобы расстаться с каким-то количеством людей и сократить объем производства. И на это нужно было время. И, конечно, зрители не просто поддержали нас морально, не просто поддержали нас рублем, а они нам дали невероятную веру в то, что мы нужны и что мы должны работать. И это, конечно, это был невероятный такой  эмоциональный стимул для всех сотрудников.

То есть вы предполагаете, что вы сможете весь бюджет канала покрыть доходами от подписки?

Синдеева: Мы понимаем, что, скорее всего, завтра это не случится. Покрыть 26 миллионов подписчиков —  такого России еще даже и не снилось, не мечталось. Мы попадем во все энциклопедии когда-нибудь, если мы это сделаем. Конечно, такого не произойдет. Но если мы будем не изменять себе, а делать то, что мы делаем, стараться улучшать качество нашей работы, если мы останемся верны себе и зрителю, если мы достаточно серьезно подойдем к развитию вот этой новой модели, серьезно – я имею в виду привлечение профессионалов с рынка, с инвестициями, это опять же в маркетинг, то я уверена, что это будет точно развиваться, расти, и эту цифру мы можем достичь.

А вообще можно сделать информационный новостной канал за 25-26 миллионов рублей в месяц? Если я правильно понимаю, это ровно тот минимум, в котором сейчас живете вы… ну и какое-то время планируете на эти деньги, собственно, производить тот объем контента, который вы делаете дальше?

Синдеева: Ну, конечно, делать информационный новостной канал за 25-26 миллионов рублей – это невероятная гимнастика, которую мы сейчас научились делать. С одной стороны, это огромные деньги, обычному обывателю, зрителю – это огромные деньги. Давайте просто попробуем понять, сколько вообще стоит производство телевидения. Бюджет Общественного телевидения — 1,5 миллиарда рублей в год. Это значит, что это около 120 миллионов рублей в месяц. Плюс они все время говорят о том, что им не хватает денег. Мы говорим о 26. Бюджет, например, Russia Today. Понятно, что у них 3 редакции, международной дистрибуции. Да, они больше с точки зрения своего присутствия в мире. Но с точки зрения контента, который они производят, это круглосуточный новостной канал. Бюджет RT — то ли 9, то ли 11 миллиардов рублей, потому что у них цифра год от года менялась. Ну, просто порядок. Это значит, что в месяц бюджет этого канала около 800 миллионов рублей. Просто на канале (в свое время) НТВ, когда это было такое информационное вещание, достаточно сильное, того НТВ девяностых, работало около 700 человек. На канале Дождь сейчас работает 160 или 170 человек. При этом мы производим новостной контент. Поэтому это предельный минимум, при котором мы можем оставаться еще телеканалом. Когда нас критикуют за не очень качественную картинку, здесь очень простой ответ: в редакции такого канала должно работать в 3 раза больше людей, чтобы у редакции, у каждой программы, был свой шеф-редактор, как везде это есть, чтобы журналисты, не один журналист занимался разными темами, а по каждой теме был бы профильный журналист, который хорошо бы понимал в теме, тогда меньше было бы ляпов. Но опять же, когда у нас был бюджет до этой ситуации – 40-45 миллионов, он все равно был маленький, нам всегда не хватало денег. Но почему? Потому что это частный бизнес, потому что никто не заливал нас деньгами, потому что мы вкладывали свои деньги, и мы должны были так оптимально их вкладывать, чтобы это превратилось в бизнес и стало зарабатывать. Так как у нас никогда не было вот этой лавины: Вот сколько вам надо? Вот столько. Давайте! А я хочу, чтобы у вас был качественный контент, чтобы у вас были самые лучшие журналисты. Покупайте, дорогие, кого хотите! Мы сейчас это видим, как на медиа рынке такие примеры есть, когда компания вообще не думает про возврат инвестиций,  про деньги, про бизнес, и они позволяют себе перекупать с рынка людей, перекупать за дорого. За моими сотрудниками всегда ходят охотники за головами, потому что если ценный хороший журналист, то ему иногда предлагают зарплату на порядок больше. Поэтому мы, чтобы продолжать оставаться телеканалом в том объеме вещания, в котором сейчас есть, 25-26 миллионов – это минимум. Дальше надо просто становиться видеопорталом, сайтом каким-то и переставать делать оперативные регулярные новости. Но если говорить про счастливое будущее, которое, я надеюсь, все равно у нас случится, потому что я закоренелый оптимист, то мы должны будем увеличить наши расходы, конечно. Потому что нам надо увеличивать количество в редакции людей, нам нужно менять технический парк, базу, потому что мы 5 лет работаем на одних и тех же камерах и по одной и той же технологии. Поэтому у нас то чего-нибудь упало, то сыпется, то грохает, то звук плохой. Но это не потому, что мы здесь все такие непрофессионалы, как нас любит пинать медиасообщество, наши коллеги. Нам ужасно обидно. Когда я зову, знаете, когда все было нормально, я очень много звала коллег своих, наших коллег, очень достойных журналистов, когда их из редакций изгоняли. Я говорила, приходите, работайте. У вас осталось единственное место, где вы можете делать свою работу, работать в своей профессии так, как вы должны работать – без цензуры, без запретных тем, без черных списков. Ты думаешь, кто-нибудь приходил? Когда я говорила, какие у нас зарплаты, они не были никогда маленькими, они были средними по рынку для редакционных работников. Но они никто не приходил. «Ну, нет, мы не готовы за такие деньги».

Недавно вы объявили о том, что в планах выход медиа-холдинга, куда входит не только телеканал Дождь, а «Слон» и «Большой город», на, собственно, IPO. Насколько эти планы еще есть? Не изменилось ли что в ваших планах в связи с этим новым законом?

Синдеева: Планы есть. Ничего мы пока в этих планах не изменили, так как стратегия нашего развития, которую мы хотели бы предложить на IPO нашим потенциальным инвесторам, было как раз основное, что мы – диджитальное медиа, что мы первые, может быть, в России будем двигаться  в сторону подписной модели, что мы, возможно, станем законодателями этой моды, если мы наберем за n-ое количество лет объем вменяемых подписчиков, которые будут нам платить ежемесячно адекватную сумму. Я уверена, что инвесторам это очень интересно, именно потому, что мы будем первыми на этом рынке. Поэтому мы до сих пор, несмотря на принятие вот этого закона, конечно, если бы он не был принят, конечно, мы в нашем бизнес-плане закладывали бы доходы от рекламы. Другое дело, что их доля в общем нашем пироге уменьшалась от года к году. Но сейчас нам просто предстоит сделать апгрейд того бизнес-плана, который мы уже готовили для IPO, в котором останется реклама в интернете, на сайте, но весь бизнес-план мы будем строить на росте подписчиков. Поэтому планы есть. Сказать, просто ли это нам? Нет, не просто. Сейчас идет работа с банками, с консультантами, с юристами, потому что выход на IPO для меня – это как построить ракету и улететь в космос. Для меня это так. Я пытаюсь в этом разобраться.

А вот что сейчас происходит? Как во всей этой ситуации вы живете?  Какие ваши ближайшие шаги, действия?

Синдеева: У нас прекрасные перспективы. Первое. Помимо того, как я уже сказала, у нас идет подготовка к IPO, помимо того, что мы начинаем развивать подписную модель активней и создавать отдельное направление ее, это тоже мы делаем теми же людьми и руками, которые у нас есть на канале, мы готовимся к переезду с Красного Октября. Нам поставили очень жесткие сроки. «У дверей вашего замечательного телеканала будет стоять служба безопасности LifeNews». Нас не просто выгоняют из этого помещения, а с особым цинизмом, потому что сюда должен въехать канал, с которым у нас точно совершенно разные ценности и представления. И если бы это был нормальный переезд, ну вот, например, мы решили развиваться, мы решили переехать в новую студию сами, то нет никакой проблемы. Мы уезжаем. Более того, понятно, что это помещение уже приспособлено под телестудию, и логично сюда въехать любому телеканалу, будь то LifeNews, НТВ или вообще неважно кто. Но когда LifeNews, и сотрудники LifeNews, и вообще все знают, что они въезжают на территорию телеканала Дождь не потому, что так по бизнесу было, или так развивалась наша жизнь, а на наших костях, то я задумываюсь иногда, а как ребята вообще себя чувствуют? Не владельцы, не Ашот и Аран Габреляновы, а как себя чувствуют простые люди. Я не знаю. Мне кажется, это непростая история. Поэтому у нас ничего не остается, как покинуть это помещение.

Вы считаете, что к 15 августа возможно освободить помещение? Это вообще технически, физически возможно?

Синдеева: А что такое переехать телеканалу? Так как зрители видят весь наш телеканал, у нас открытая студия. Это километры проводов. Это не просто провода. Это технологии. Ты не можешь просто как офис – взять компьютеры и переехать со столами вместе. Даже если сейчас технически просто начать упаковывать чемоданы, то нам надо на это я не знаю, сколько недель. Но, несмотря на то, что у нас нет пока помещения, в которое мы переезжаем, мы смотрим разные варианты. В каких-то случаях нам отказывают, в каких-то нам говорят: «Дайте нам, пожалуйста, время, нам нужно получить добро». Но найти помещение под телеканал – это тоже очень сложно, потому что это не просто офис. Это определенные технические параметры. Высота потолков, количество электричества, отдельный вход. Очень много всего, что должно быть в этом помещении, поэтому его не так легко найти. Помимо того, что это, конечно, деньги, деньги на переезд, которых тоже нет. Я уже даже про это молчу. Я эту часть боюсь даже обсуждать для себя. Но это очень трудоемкий и сложный процесс. Но мы тут все поговорили, все обсудили, стали к этому всему относиться уже философски. Мы постараемся приложить все усилия, чтобы определиться с помещением. Если будут задержки, они возможны технически, мы будем просить нашего арендодателя дать нам еще возможность перевезти последние чемоданы. Но специально сидеть, выжидать или что-то устраивать, конечно, мы не будем.

Независимо от того, куда вы будете переезжать, а вам нужно будет переезжать, как вы планируете продолжать вещание?

Синдеева: Понятно, что мы не сможем построить студию полноценную. Сейчас наши ребята технические, они просто золотые у меня, их несколько человек, но они придумывают каждый раз ракету. Они сейчас придумывают, как сделать временную студию уже в новом помещении, чтобы не остановить наше вещание, чтобы мы продолжали делать новости, чтобы продолжать включаться с разных горячих точек, чтобы наши корреспонденты могли уезжать в командировки и так далее. Мы это будем делать, конечно, на коленке, конечно, скорее всего, все это будет в каком-то строящимся пространстве, но мы продолжим людей информировать и делать свою работу. От какого-то количества программ нам, скорее всего, на вот этот переходный период придется отказаться. Но мы придумали, мне кажется, очень прекрасную штуку. У нас был замечательный опыт 27 апреля, в день рождения телеканала, мы предложили нашим зрителям побыть ведущими, журналистами и, собственно, поменяться с нами местами. И знаете, нам очень понравился этот опыт, потому что пришли замечательные ребята. Они в содружестве со всеми нашими ведущими и шефами сделали целый день эфира. Это очень понравилось зрителю, и мы тогда еще подумали, что нужно этот опыт повторить. Может быть, в августе сделать не один день, а целый месяц вот такой настоящий интерактивный, в реальном времени, в живом эфире, отбор людей, новых людей для работы в будущем в эфире. Так как  это все совпало, нам нужно, с одной стороны, наполнять чем-то контент, с другой стороны, это прекрасная идея, то мы хотим сделать такую школу, объявить конкурс среди наших зрителей, телезрители будут голосовать за участников, которые будут принимать в этом участие, и к сентябрю, к середине сентября, мы должны будем выбрать одного-двух или нескольких человек, которые потом будут работать у нас вместе со зрителями. Немножко такое дежавю, потому что, когда мы начинали 4, 5 года назад, было все то же самое. Мы строили канал на глазах у зрителей. Сейчас такой телеканал «Дождь 2.0». У нас новая жизнь в новом помещении, с каким-то количеством новых людей, и все мы тоже откроем зрителю, все мы будем показывать, все эти кастинги, мастер-классы все будут видеть и, мне кажется, что это очень симпатичная идея, которая должна получиться.

А вы не смогли договориться с вашим арендодателем?

Синдеева: К сожалению, как и в случае с кабельными операторами, это не было решением и волей арендодателя. Они были поставлены в очень жесткие условия по окончании контракта, который у нас закончился 20 июня, попрощаться с телеканалом Дождь. Конечно, и арендодатель, и мы, и все понимают, насколько несправедливо это решение по отношению к нам. Во-первых, потому что мы были первыми здесь, самый первый арендатор мы были, который заключил здесь договор. Мы, когда сюда въезжали, не было ни одного кафе, ни одного ресторана. Мы строили у себя кухню, потому что нам надо было как-то кормить сотрудников. Но когда через полгода мы закончили ремонт, здесь уже были тысячи каких-то кафешек, ресторанчиков, галерей, из которых 50% - это наши друзья, которые за нами сюда приехали, потому что мы для них открыли это место. Мы всегда были надежным плательщиком. Мы никогда не задерживали платежи. У нас было пару задержек, недавно, последние полгода, но они были технические задержки, и мы всегда это обсуждали с владельцами помещения. Никогда не было претензий к нам. Мы те, кто фактически во многом, конечно, развил всю эту стрелку. Ну, во-первых, потому что мы сами по себе живые, потому что к нам приходит сюда огромное количество гостей, гости приходят, видят, что здесь очень здорово, спрашивают, а нельзя ли здесь найти какое-то помещение, а вот мы хотели бы тоже так сидеть. Вот так вот все это развивалось. Поэтому у наших арендодателей не было ни малейшего основания, ни одного повода с нами расставаться.

Вот такой вопрос: не было ли какого-нибудь желания у вас или ваших сотрудников сделать гадость какую-нибудь? Ну, в конце концов, обидно же отсюда переезжать.

Синдеева: Нет, не будем. Хотя не буду скрывать, что у некоторых наших сотрудников такое желание, такие мысли, они звучали. Это была вполне себе искренняя эмоция. Но мы договорились вместе, что наша карма нам гораздо важнее и что мы максимально постараемся сделать так, чтобы они комфортно въехали в чистое, свободное от нас и от всего, что у нас тут было, помещение.

Хорошо. И что вот в этой ситуации вы будете делать? Допустим, вы не найдете помещение. Или вы просто технически не успеете съехать. Давайте – отвечайте.

Синдеева: У меня нет ответа на этот вопрос. Я могу, конечно, пошутить, что мы будем вещать из моей квартиры или с дачи Ирэны Лисневской, которая предложила нам приехать на дачу в этом же эфире. Я, конечно, такой сценарий не очень рассматриваю. Я все-таки надеюсь, что мы найдем. Мы будем стараться ускорить этот процесс и просить его отсрочить.

Вот тут разговоры ходили. И очень многие, и даже среди наших сотрудников, и уж точно среди наших зрителей, и даже среди медиасообщества появилась какая-то уверенность, что вас включили в кабельные операторы. И нас поздравляли все с этой новостью. Можете объяснить, как обстоят дела?

Синдеева: К сожалению, это все не так. Это журналисты не так все поняли. Действительно, какое-то есть невероятное непонимание, потому что все там, даже сотрудники телеканала, и медиасообщество, и рынок и так далее нас начали поздравлять и говорить: Ну вот, ура! Наконец-то! Вот видишь, Путин Вас похвалил, и вот Вас включили. Нет, это не так. Собственно, откуда взялась эта история. Тихон Дзядко у себя в блоге написал, что мы вышли на еще одном спутнике. Это «Астра-4», по-моему. И если вы обладатель счастливый тарелочек НТВ+ или Триколора или каких-то других, то вы можете либо сами, если вы хороший технический специалист, либо позвать любого настройщика, и вам немножко перенастроят антенну, и вы в открытом доступе сможете принимать телеканал Дождь. В принципе сейчас, в данный момент, технической проблемы принять Дождь со спутника, если у тебя есть тарелка от 60 см, никакой нет. Другое дело, что в связи с нашей подписной моделью, мы через 1,5 месяца закроем этот открытый доступ, и ты не сможешь его в открытом варианте принимать, то есть ты должен будешь обязательно получить от нас карточку. Эту карточку, скорее всего, нужно будет покупать так же, как ты покупаешь подписку. Но я сейчас почему говорю об этом не очень уверенно, потому что мы еще до конца не договорились с этим спутником по какой цене. Это деньги, которые будем не мы получать. Это деньги, которые мы платим собственно этому спутнику за то, что они передают нам эти карточки. А вот уже стоимость подписки, с какими опциями и что туда будет входить. Вот это уже будет ложиться на зрителя, и вот это уже наш доход.

Вас похвалил недавно президент. И даже не один раз. После этого ничего не случилось? Никаких действий со стороны кабельных операторов не было?

Синдеева: Никаких. Похвалил, да. Кабельные операторы с нами созваниваются, говорят: «Ну, че у вас там?». Я говорю: «А у вас?». Они говорят: «Ну, ждем-с». Я говорю: «Че ждете-то?». «Ну, ждем-с команды». «А от кого?» «Ну, от тех, кто нам давали команду вас выключить». Вот, собственно, и все. А воз и ныне там.

Зритель написал письмо, которое всех опять воодушевило. Он предложил организовать переезд всем миром. Раз уж телеканал Дождь неоднократно обращался к зрителям, раз уж телеканал Дождь такой открытый со своей аудиторией, то почему бы не устроить такой глобальный, большой флешмоб, и всем миром перевезти телеканал Дождь на какую-то другую площадку? Что вы по этому поводу думаете?

Синдеева: Мне очень нравится эта идея, честно. Во-первых, потому что, она какая-то очень искренняя, человеческая и очень похожа на то, что мы делаем. И она опять же говорит только об одном: что мы правда не зря работаем, если у нас аудитория вот такая благодарная. Мы обсудили уже эту идею с ребятами здесь, внутри, и решили, что, скорее всего, мы действительно так и поступим. И в ближайшее время, как только мы все-таки определимся с помещением, мы бросим клич. Мы, в данном случае, обратимся ко всем, кто может какими-либо возможностями, не знаю, в этом поучаствовать. Это какая-то очень человеческая история. Понятно, что мы будем привлекать профессионалов, понятно, что будут строители, скорее всего, перевозчики, но нам просто руки надо. Да, в конце концов, чтобы отсюда выехать, все это упаковать, даже если тут будет работать несколько «упаковательных компаний», нам все равно нужны руки. И у зрителей будет такое желание, то мы с удовольствием, с удовольствием, примем эту помощь!

А согласились ли бы вы вещать, например, из заграницы. Были ли у вас такие предложения?

Синдеева: Предложения были, притом их было несколько. Нам предлагали вещать из Прибалтики, из нескольких стран. Нам предлагали переехать на Украину. Конечно, этот вариант вообще мы не рассматривали ни разу, никогда. Во-первых, потому что мы не партизанский канал. Мы российский канал, мы живем здесь, мы хотели жить здесь, мы будем жить здесь. Мы строили бизнес здесь, и будем продолжать строить, как бы нам сложно ни было. Нам было приятно, что вот такая «опция» есть, но мы ее даже не рассматривали.

Вам предлагал ли  кто-то помощь вообще во всей этой ситуации?

Синдеева: Ну, если мы сейчас опять же не берем помощь наших зрителей, каких-то близких людей, друзей, которые, кто как мог, участвовали и в марафоне, и в подписной нашей кампании. Было несколько предложений, таких финансовых, которые можно назвать более или менее какими-то серьезными, но все эти предложения были, я бы так сказала, от разного рода олигархов, которые не живут в нашей стране. Мы от всех предложений отказались.

То есть вы будете рассчитывать на зрителей?

Синдеева: Да, мы будем рассчитывать на зрителей, на свой талант, умения, не знаю, на что. На то, что мы нужны.

Дай Бог все будет хорошо, Дождь встанет на ноги, переедет, все наладится. Будете ли вы пытаться вернуть старых сотрудников назад?

Синдеева: Будем, конечно. И у нас уже сейчас возвращаются сотрудники, которые от нас уходили. А уж точно, если у нас все наладится и если мы сможем себе позволить вернуть людей и тот объем вещания, то, конечно, да.

Против вас в последнее время развернута достаточно большая PR-кампания по дискредитации Натальи Синдеевой, Александра Винокурова, в целом телеканала Дождь. Видно, что на это тратятся достаточно серьезные бюджеты, потому что делаются прекрасные ролики, огромное количество публикаций, во всех соцсетях сидят огромное количество ботов, которые на фамилии Синдеева, Винокуров и на телеканал Дождь реагируют как на красную тряпку и начинают писать всякие гадости… Как вы можете это прокомментировать? Отвечаете ли вы на эти выпады в ваш адрес каким-то образом?

Синдеева: Как можно отвечать на глупость, вранье, которое есть вокруг тебя? То есть, конечно, хочется ответить. Конечно, хочется выйти на сцену и сказать, что это не правда. Это не правда, это не правда, что в каждом слове фальшь, ложь, что все это придумано, что  любой их аргумент, любой, который приводится, он разбивается просто фактами. Для этого достаточно любому журналисту открыть отчеты, финансы, открыть финансирование, которое есть у телеканала Дождь. Посмотреть нашу бухгалтерскую отчетность. Понимаете, что все эти обвинения, в чем противность этого всего, они очень убедительны и находят такую очень убедительную базу для аргументации. Но как только, как только, условно, у тебя появляется желание проверить этот аргумент, он тут же рассыпается. Но из-за того, что он был очень убедителен, обыватель, конечно, многому из этого верит. Бежать на сцену, бить себя в грудь и говорить, что это не правда, наверно, хотелось бы, но это невозможно. Более того, невозможно перебить те ресурсы, которые вкладываются в эту дискредитацию. Даже если бы я на каждом углу отвечала на каждую ложь, которая есть вокруг нас, то мне надо было бы иметь невероятное количество денег и людей для того, чтобы перебить этот информационный поток. А у нас такой нет возможности. Поэтому мой подход здесь следующий: вменяемые, адекватные люди, они все понимают, они понимают, где правда, а где вранье. А если человек не понимает, то я не могу ничего с этим сделать. Когда у меня какие-то встречи со зрителями, где-то я читаю какую-то лекцию, мне задают такие вопросы, которые рождаются у людей из-за вот этой дискредитационной  PR-кампании по отношению к нам.  Я отвечаю на эти вопросы. Но я всегда говорю: «Вы знаете, вы просто смотрите нас чаще, включайте. Не по Facebook за нами следите, а просто смотрите наш эфир, если есть такая возможность. И тогда на часть вопросов вы найдете там ответы. Может быть, кстати, даже эта программа «Синдеева», была продиктована, во-первых, действительно, экономией и необходимостью делать эту программу, а с другой стороны, я вот поняла, что на какое-то количество вопросов я отвечаю просто в этой программе.

В рамках этой кампании было много разговоров про Винокурова, про «Китфинанс», про бизнес его, про помощь «Китфинансу» государством, что потом все эти деньги пошли на телеканал Дождь. Вы уже отвечали и даже пытались как-то объяснить зрителю, но все равно эти вопросы продолжают всплывать.

Синдеева: Фактически, это продолжение моего ответа. Все, что пишут про связь Винокурова, финансы, связь с Кудриным, с деньгами, которые были выделены на спасение, финансы, какие-то там огромные миллиарды рублей, что все это пошло на финансирование телеканала Дождь, это все чистое вранье, это фальсификация. И это очень легко проверяется. Даже журналисты, если они запросят отчеты «Китфинанса». Они запросят в Министерстве финансов всю информацию о том, куда и когда пошли деньги, то, конечно, все эти аргументы рассыпаются.  Потому что деньги, которые пошли на спасение банка, были выделены тогда, когда Винокурову уже не принадлежал банк и когда он не был генеральным директором. Более того, банк, и я считаю, что могу, наверное, здесь похвалить своего мужа, благодаря тому, как он был построен, благодаря системе, которая была построена в банке, один из немногих банков, который уже вернул все эти деньги государству. Поэтому, конечно, Саша, наверное, лучше ответил на все эти выпады, потому что у меня не хватает компетенции, точных знаний, но это точно в череде этих голословных обвинений: что нас финансирует Госдеп, что нас финансирует Кудрин, что нас финансирует Медведев - смотрите, сколько версий разных - что нас финансирует Тимакова, да, кстати, такое тоже было, что нас финансируют украинские олигархи… То есть количество вранья ужасно. Если человек внимательный, он может отследить и, когда он соберет в кучу те факты, которые есть вокруг нас, он поймет, что это какая-то специально спланированная кампания.

А почему вы это до сих пор не бросили? Столько всего происходит. Уже должны опуститься рук. Большое количество людей говорят, а откуда у вас силы? А может, проще взять все и бросить?

Синдеева: Наверное, во-первых, я очень люблю свою работу. Во-вторых, телеканал Дождь для меня не просто работа, не просто какой-то бизнес. Для меня это я, это мой еще один ребенок, это огромная часть моей жизни, ну прямо огромная! И вот так вот просто сказать: «Завтра  я больше не буду это делать»… В первую очередь, наверное, это будет для меня невероятная трагедия.  Это страшно, когда ты каждый день бегаешь на работу, бежишь, когда у тебя болит сердце, когда ты думаешь про то, как делать, что… Ты живешь этим, и вдруг завтра нужно прийти и… куда пойти? Наверно, это дает силы. Вот этот страх: а как ты без этого? Второе, конечно, то, о чем я говорила, это доверие зрителей, которые сказали: «Ребят, а вы нам нужны». Я приезжаю в какие-то города, за границей, в России, меня встречают незнакомые люди и говорят: «Наташ, спасибо за то, что вы делаете! Вы нам очень нужны! Пожалуйста, только не бросайте это». Я получаю в день порядка 10-15 писем на e-mail, и мне пишут люди: «Пожалуйста, держитесь». Критикуют, ругают, все время обращают внимание на наши ошибки и так далее, но они говорят: «Пожалуйста, только найдите в себе силы это сохранить». Я приезжаю на питерский экономический форум, где огромное количество банкиров, чиновников. Все, ну большая часть людей, которая меня знает, подходят ко мне, жмут мне руку и говорят: «Какая же ты молодец, какая же ты умница, что ты держишься! Какие вы вообще все молодцы». И это, конечно, тоже дает, наверно, силы. Ну и еще есть такое иррациональное объяснение. Как сказал мне мой йог: «Наташа, у нас вот такой канал связи с космосом! Не переживайте, Вас на всех хватит!» Для меня это сложное объяснение, но оно мне очень нравится, потому что ну а что еще? Таблеток я никаких специальных, энерджайзеров, не пью. Ну, значит, наверное, оно оттуда.

Собственно еще одна из проблем, которая есть у вас – это суд с таким профессиональным блокадником, который предъявил иск к телеканалу Дождь на сумму 50 миллионов рублей за оскорбление чувств его и еще какого-то количества людей. Потом появилось еще одно исковое заявление уже от другого блокадника. Иск уже на меньшую сумму. Суть претензий там немного другая. Судья решил объединить два эти дела в одно. Эти заседания длятся порядка уже около двух месяцев. Если вдруг суд все-таки вами будет проигран, что вы будете делать? Это 51 млн. рублей.

Синдеева: Это, конечно, тоже, в общем-то, убьет телеканал. И есть ли у меня ответ на этот вопрос, что мы будем делать, я не знаю. Поэтому я очень надеюсь на здравый смысл судьи. Потому что, как говорит наш адвокат Генри Резник, ну и, собственно, наши юристы тоже, что там нет предмета даже для иска, то, в каком виде, в котором он есть. И уже тем более не в таких суммах он может оцениваться. Поэтому, ну не знаю. Опять обратимся к зрителю! Правда, у меня нет ответа на этот вопрос. Я очень надеюсь на торжество здравого смысла.

Опять же. Ходили слухи, что адвокат Генри Резник, которого вы привлекли, стоил вам, в общем-то, таких достаточно серьезных денег, потому что это очень дорогой адвокат. Это известный факт на рынке. Как вы в ситуации, когда у вас нет денег, когда все так сложно, позволили себе привлечь такого адвоката?

Синдеева: Очень просто. Когда мы поняли, что иск серьезный, что это не просто действительно  блокадник, а что это «профессиональный» блокадник, потому что он родился точно не в блокаду и что он даже не был в то время в Санкт-Петербурге и что, скорее всего, это дело тоже может быть как часть наших проблем, то мы посовещались и подумали, что хорошо было бы привлечь сильного адвоката, который специализируется вот на таких странных делах к журналистам. И, конечно, первый, кто возник как образ, был Генри Маркович Резник. Я ему позвонила, сказала: «Генри Маркович, здрасте! (мы не были знакомы). Я генеральный директор телеканала Дождь, я очень хотела бы с Вами встретиться». Он говорит: «Хм-хм, наверное, я даже догадываюсь по какому поводу». Мы поехали с нашим юристом к нему, рассказали, показали иск, рассказали суть проблемы. Дальше я открыла рот, чтобы сказать: «Генри Маркович, ну Вы же понимаете, что у нас нет денег вообще на это». На что он меня опередил. Он сказал: «Да-да, я знаю, что Вы должны мне сейчас сказать. В принципе, я готовился Вам отказать, но когда я с Вами поговорил и когда Вы, собственно, все это мне показали, то я понял, что я не могу Вам отказать и у меня есть общественные дела, общественная нагрузка. Вы мне заплатите обязательно, я не могу работать как адвокат без гонорара. Вы мне заплатите один рубль. У меня было несколько дел: с Валерией Новодворской, еще какое-то… Ну и Ваше будет такое же». И мы подпрыгнули, заключили договор. Я честно принесла рубль, заплатила этот рубль. И, собственно, Генри Маркович нам помогает.

То есть фактически на общественных началах, да?

Синдеева: Ну, из-за любви к искусству. Назовем это так.

Вы много раз говорили о том, что хотите встретиться с Путиным. Почему эта встреча до сих пор не состоялась?

Синдеева: Кто же не хочет встретиться с президентом, знаете? Для нас, конечно, эта встреча очень важна, потому что я уверена, что у Путина есть определенная картина, связанная с телеканалом Дождь. И эта картина нарисована одними красками фактически из одних уст. И я уверена также, что в эти краски пытались добавить светлых и симпатичных тонов люди, которые к нам хорошо относятся и симпатизируют и которые, я точно знаю, обсуждали с ним судьбу телеканала. Но для того, чтобы у него была полная картина мира, мне, конечно, важно было ему рассказать про нас, что мы значим и вообще, кто мы. А вот почему эта встреча не состоялась, я думаю ровно по той же причине, по которой у нас есть все проблемы. Я точно уже знаю, что встреча готовилась, и она должна была состояться, но в какой-то момент (видно, появились опять какие-то «краски», связанные с телеканалом Дождь) эта встреча была отменена.

А готовы ли вы ради сохранения канала достаточно серьезно изменить, так скажем, его информационное наполнение?

Синдеева: Если Вы имеете в виду, что мы должны будем что-то умалчивать, о чем-то не говорить и не выполнять свою журналистскую работу так, как мы должны ее выполнять – нет, не готовы. Потому что мы потеряем доверие наших зрителей, мы станем еще одним из каналов, которых уже много. И если бы мы так могли и так хотели, наверное, то мы уже давно бы так сделали, и у нас вообще бы не было никаких проблем. Мы хотели бы точно улучшать качество нашей работы, это правда. Улучшать, делать ее более, может быть, глубокой, иметь больше возможностей для аналитики, для мнений разных экспертов и так далее. Но, к  сожалению, опять же, как я уже говорила, улучшать эту работу можно, когда у тебя есть какой-то там «жирок». А сейчас мы просто дышим, живем просто на то, чтобы дышать.

Ну и традиционно в нашей программе есть рубрика «Помоги другу». Я прошу всех своих гостей дать мне какой-то совет или рекомендацию, что во всем этом ужасе и бардаке мне делать?

Синдеева: Ну, конечно, мне сейчас хотелось бы сказать, как говорят в основном, все мои гости: «Наташа, держитесь! Не сдавайтесь, верьте! Все у вас получится!», - какие-то вот такие вот слова, которые я и сама себе говорю и говорю нашим сотрудникам. Но так как я немного тебя знаю, я хочу посоветовать тебе иногда сбегать от всех и слушать себя. Хотя бы на день. Но так, чтобы не было телефона, не было никаких писем. Чтобы ты слышала себя, чтобы могла немножко подумать. Потому что то, в какой ситуации ты сейчас находишься, я это вижу, у тебя постоянный бег на повышенной скорости. Когда у тебя не остается времени для того, чтобы немножко хотя бы осмотреться и проанализировать. Проанализировать свое внутреннее состояние, проанализировать, все ли правильно ты делаешь,  «А что вокруг?!» А, может быть, твоя стратегия, в которую ты сейчас так веришь, и все твои шаги, которые ты делаешь, может быть, они должны быть немножко другими, может быть, их надо чуть-чуть откорректировать, а сейчас у тебя нет времени даже об этом подумать.

Наташа, у вас есть уникальная возможность обратиться сейчас к нашим зрителям. С чем вы к ним пойдете?

Синдеева: Я уже не буду еще раз говорить о том, как нам важно ваше участие в нашей жизни, о том, как нам важно, чтобы вы все купили нашу новую подписку, как нам важно, чтобы вы приняли участие в нашем переезде. Знаете что, работать нам и менять качество нашей работы и улучшать качество работы, помогает нам ваше доброжелательная критика и любовь. Так как я все письма, которые получаю от вас, читаю сама, - и извините, кому я не успеваю отвечать или отвечаю не вовремя! А хочется каждому ответить индивидуально. Это очень помогает в работе. Это, конечно, иногда обижает. Ну так, честно. Бывает же критика аргументированная, бывает эмоциональная… Но если она написана с сопереживанием за канал, то какая бы она не была неприятная, вообще критику никто не любит, но она очень помогает. Потому что после каждого вашего письма мы либо пытаемся обратить на это внимание, либо я обсуждаю это с конкретным каким-то сотрудником или человеком, к кому были обращены ваши критические замечания. Но мы стараемся на них реагировать. Я тоже могу сказать, что не получается все быстро исправить, но точно ни одно из этих ваших замечаний не остается без внимания. Поэтому если вы продолжите нам давать советы, рекомендации, то это нам очень поможет в работе. Мы, возможно, мы об этом уже говорили и заявляли, но опять же, после того, как мы об этом объявили, еще случилась цепочка событий с нами, мы будем создавать общественный совет телеканала. Его полномочия и функции мы будем обсуждать, в том числе и вами, потому что спектр этих полномочий, как работает общественный канал, он достаточно широкий. И мы, конечно, обратимся ко всем нашим подписчикам и предложим нам принять участие в голосовании по тем кандидатам, по тем людям, которых вы предложите в общественный совет. И для нас это не будет формальностью. Именно поэтому мы, может быть, до сих пор еще не начали, собственно, эту кампанию, по созданию общественного совета, хотя с несколькими людьми мы уже разговаривали и предложили войти в этот совет. Но голосовать за них будете вы. Потому что, мне кажется, что вот каким-то удивительным образом телеканал Дождь для многих зрителей это не просто телеканал или еще одна кнопка, которую ты переключаешь. И мне кажется, это невероятно прекрасный опыт, который мы все получили. И очень важно и для нас, и, мне кажется, и для вас этот опыт не просто сохранить, а развивать. И поэтому мы максимально открыты с вами, очень хотим такой же взаимности. И я уверена, что в нашем случае, в таких очень проникновенных между нами и зрителем отношениях, очень важен взгляд вперед. Я никогда бы не хотела потерять это доверие, которое сейчас есть между нами.

Не могу удержаться все-таки от вопроса: вот кто же вот тот дракон, который точит на вас зуб и не дает вам покоя? Потому что, если опять же я правильно понимаю, как тогда, в январе, все это началось, так оно и продолжается, и ни на йоту не ослабевает это давление, которое оказывают на вас.

Синдеева: Да! Как говорит моя дочка: «Мама, а когда этот Дракон вас отпустит?» Мне же надо было как-то объяснить ей проблемы, которые связаны с телеканалом. И я говорю: «Ну вот знаешь, бывают драконы разные: добрые и злые. Вот сейчас в нашей жизни появился вот такой Дракон». И я знаю, кто это. Я знаю фамилию этого человека, хотя мы лично не знакомы. Я не хочу ее называть. Я уверена, что он посмотрит эту программу, потому что он некоторые программы телеканала Дождь смотрит точно. И я хотела бы обратиться сейчас к нему. Дорогой Дракон! Я глобального ничего в своей жизни плохого не делала. Телеканал, который я когда-то придумала, о котором я мечтала, и который благодаря невероятной моей мечте, вере людей в то, что это возможно, вере моего мужа в меня… Эта мечта реализовалась. И мы хотели, и строили, и продолжаем это делать – бизнес, который должен приносить нам и удовольствие, и деньги, и быть еще полезным - так получилось - в том числе, и обществу. И мы на протяжении всей нашей жизни, жизни телеканала, всегда очень искренне и честно работали. Мы могли ошибаться, нам не всегда хватало, правда, и профессионализма, и опыта, но у нас никогда не было фиги в кармане. Никогда. Канал никогда не создавался как специальный какой-то ресурс влияния. Канал не был каналом, который просто решил какой-то там дядя олигарх взять и сделать, чтобы «у меня был свой медиа-ресурс». Было не так. Было желание построить и сделать бизнес. И у нас это получалось. У нас это получалось, потому что мы научились это делать. И мы, в отличие от многих на рынке, верим в то, что телеканал и вообще медиа-ресурс, может быть коммерчески очень успешным. И поэтому я уверена, что вообще добро побеждает зло. Всегда. Вот как бы тяжело ни было, как бы это сейчас абсурдно ни звучало, но правда тоже всегда находит «ручеек» свой. Даже зеленый росток, он умеет пробиваться через асфальт. Даже если асфальтовый каток проедет по этому месту, росток все равно находит возможность пробиться. Вот иногда я себя чувствую таким ростком. И я уверена, что жизнь нас с Вами рассудит. И у меня нет никакого зла, да даже обиды нет. У меня есть чувство, что с нами поступают несправедливо. Да, есть. Что мы этого не заслужили? Не заслужили! Но я уверена, что у нас будет все хорошо. И у Вас, наверное, тоже.

У меня была в гостях Наталья Синдеева, генеральный директор телеканала Дождь. Спасибо! До новых встреч в эфире и в новом офисе.