Министр финансов Антон Силуанов о «законе Димы Яковлева», пенсионной реформе и вождении мотоцикла

Дзядко: Хотелось бы начать с горячих новостей сегодняшнего дня. Идет активное обсуждение на разных уровнях акта анти-Магнитского, симметричного ответа на закон Магнитского, принятый в США. Сегодня высказывались ваши коллеги по Правительству. Сергей Лавров сказал, что он считает неправильным принятие этого закона, Ливанов. Какая ваша позиция? Вы согласны со своими коллегами по Правительству, которые высказались против этого документа?

Силуанов: Я разделяю их взгляды. Я считаю, что в том формате, в котором предлагается давать так называемый ответ на закон Магнитского, можно было не принимать такие решения. Есть целый ряд других путей высказывания своей позиции на те решения, которые были приняты Конгрессом США. Поддерживаю своих коллег в этом вопросе.

Макеева: Сегодня бывший министр финансов Алексей Кудрин тоже высказывался по поводу этого закона. Он его также не поддерживает. Он сказал, что этот закон и поправки закона о госизмене – два главных законопроекта последнего времени, которые отпугивают инвесторов, удерживают от желания привлекать на работу российских специалистов. Что вы думаете об этих законопроектов, как они влияют на инвестклимат нашей страны?

Силуанов: Вопрос инвестклимата очень важен для России, потому что, если мы говорим о развитии экономики, темпы 5-6% - наша задача, потому что с 3-4% мы не сможем решить ряд задач, которые стоят перед Правительством. Вопрос формирования положительного имиджа вокруг России – одна из основных задач Правительства. В этой связи любые конфронтационные законы, любые решения, которые принимаются в качестве противодействия, не очень хорошо воспринимаются мировым сообществом, в том числе инвесторами. Инвесторы же тоже ориентируются на те позиции, которые имеет та или иная сторона. Какими взглядами руководствуются, какой политики придерживаются. Мы много говорим о том, что для инвесторов нужна экономическая политика, налоги, бюджет, но и политические заявления, которые делают руководители нашей страны, парламент, очень серьезно влияют на тот деловой климат.

Дзядко: А в первую очередь экономическая политика или собственно политика?

Силуанов: Я думаю, что и то, и другое. Для меня как для экономиста важнее вопросы экономики. Я думал, что мы с вами про экономику будем говорить, не про политику. Тем не менее общий фон восприятия страны формируется за счет множества факторов, в первую очередь, политических заявлений, экономических шагов. Это формирует представление о стране.

Макеева: Есть ли это понимание в парламенте? Если привести в язык финансов и сказать, что эти законопроекты будут нам стоить таких-то денег, то это, может, позволило бы депутатам взглянуть иначе на эту ситуацию? Кудрин приводил сегодня такой пример, что ему рассказывали американские бизнесмены в Атланте, что они боятся заниматься маркетинговым исследованием в России, потому что вдруг в ходе этих исследований они что-то такое узнают, что их посчитаю шпионами. Это ступорит их финансовую деятельность. Таких связей очень много, просто они не очевидны для большинства публики и депутатов Госдумы.

Силуанов: Я согласен, что это непрямая связь, это косвенное влияние. Выступать перед депутатами и говорить, что это негативно скажется на деловом климате России, можно, но это не будет воспринято депутатами, решение все равно останется таким, какое оно есть.

Баданин: Есть один из ключевых показателей, который описывает инвестиционную ситуацию в стране, - отток капитала. Пользуясь тем, что сегодня 18 декабря, осталось до конца года две недели, можете ли вы обновить свой прогноз по данным оттока капитала? Вчера было большое представление с участием руководителя Госдумы господина Нарышкина, РФПИ и МГУ, в котором почтенные люди предложили считать отток капитала несколько по иным методикам, которые бы значительно уменьшили ваши предыдущие прогнозы. Не учитывать в данных слияние и поглощение, которые производят российские компании, не учитывать лизинг самолетов. Каков ваш прогноз, как нужно считать отток капитала?

Силуанов: Прогноз оттока капитала составит в этом году около 65 млрд долларов. Последние данные несколько уменьшили изначально прогнозируемую цифру. За 11 месяцев варьировался в пределах 60 млрд. Мы полагаем, что порядка 65 млрд будет в текущем году. Это несколько меньше, чем в прошлом, было 80 млрд, тем не менее это колоссальный отток ресурсов, которые нам необходимы. Если бы этого оттока не было, мы бы давно достигли объема инвестиций тех размеров, о которых президент в послании говорил. Считать нужно так, как считает международная статистика. Мы не должны ничего придумывать, потому что любые наши предложения по уточнению, корректировке счета не будут восприниматься. Все равно мировые рейтинговые агентства по-своему посчитают. Лет 15 назад, когда еще была программа с валютным фондом, у нас был несколько другой счет дефицита бюджета. По нашему законодательству у нас был условно 3% дефицит бюджета. Когда пересчитывали по международным стандартам, дефицит становится 5%. То же самое и здесь. Есть определенные требования к счету макроэкономических показателей.

Баданин: Когда отток прекратится?

Силуанов: Хотелось бы, чтобы он замедлился в следующем году.

Баданин: Что нужно в следующем году сделать, чтобы он существенно замедлился?

Силуанов: Целая масса факторов зависит, когда мы говорим про отток капитала. Мировая ситуация, потому что в период нестабильности деньги ищут тихую гавань. Особенно это было заметно в прошлом году. Даже те ресурсы, которые к нам приходят - нефтедоллары, большой приток идет за счет продажи нефти и газа. У нас сальдо текущего счета положительно, а капитального – отрицательно. Всегда такое было, один год буквально сальдо капитального счета было минимально. Общемировая ситуация и мировая нестабильность влияет на отток капитала с развивающихся рынков. В России существует дефицит инвестпроектов. Мы капитализируем фонды, фонд прямых инвестиций, банки развития. А какие проекты реализуются, и почему не всегда ресурсы расходуются, лежат грузом? Ищем проекты. Когда мы говорим о развитии Дальнего Востока, думаете, что средства быстро уйдут? Мы должны готовить проекты. К сожалению, в отличие от ряда других стран, у нас должен быть такой магазин проектов, которые государство должно предлагать инвесторам, и будет спрос, в том числе государственный спрос на продукцию, которая будет производиться тем или иным предприятием. Такого рода фабрики проектов нам не хватает. Деньги, которые приходят к нам, не всегда задерживаются, уходят за рубеж. В условиях нестабильности целый ряд инвестиционных проектов за рубежом подешевел. Наши инвесторы этим пользуются, инвестируют в иностранные проекты, тоже отток капитала.

Баданин: Законы, типа закона Димы Яковлева, косвенно влияют на увеличение оттока капитала из России?

Макеева: Посмотрят нас депутаты Госдумы и примут решение, которое вам больше понравится.

Силуанов: Мы с вами по первому вопросу как раз говорили, что любые конфронтационные решения влияют на общий имидж страны и на принятие решений инвесторами о том, сохранять ли в стране ресурсы.

Пархоменко: Я хотел вернуться к теме влияния политики на экономику и вспомнить инициативу депутатов о том, чтобы прекратить размещать наши резервы в американских ценных бумагах, в казначейских облигациях.

Макеева: Депутат Светлана Горячева предлагала ко второму чтению этого законопроекта Димы Яковлева внести статью о том, чтобы средства резервного фонда были изъяты, по ее данным это около 100 млрд.

Пархоменко: Хотелось понять, сколько мы на самом деле вкладываем в американские казначейские облигации, и как вы отвечаете на такие инициативы?

Силуанов: Она не сказала, куда она их хотела?

Пархоменко: Нет, она сказала только куда нельзя.

Силуанов: Просто интересно, может быть, есть более интересные предложения об инвестировании. Сегодня размещением наших золотовалютных резервов и суверенных фондов занимается Банк России. Логика размещения достаточно проста. Мы должны иметь надежный актив, актив, который всегда можно продать, получить обратно свои ресурсы на случай ухудшения ситуации или потребности в золотовалютных резервах. Такими же принципами Банк России руководствуется и при размещении суверенных фондов. Надежные активы низкодоходны. 1-1,5%, такие сегодня ставки на мировых рынках. Это, конечно, немного. Нас часто упрекают, что мы занимаем по 5-7-летние по 4%, 15-летние по 4,5-5%, разница-то какая. Мы эту разницу обосновываем как плату за риск, потому что если ситуация ухудшится, а мы не накопим резервный фонд, то нам просто потом никто не даст за такие цены. Скажут, России нечем финансировать дефицит бюджета, ничего, сами разберутся. Так же было  и раньше, когда жесткие условия валютный фонд выдвигает. Посмотрите ситуацию в Европе. Там условия жесткие, но не такие, как в России. Гораздо мягче принимаются решения о выкупе облигаций тех или иных стран. Мы держим где-то 40% активов в европейских государствах, около 15% в английских облигациях, остальное – в американских. Предложение такое, давайте мы заберем размещение наших фондов из американских активов. Тогда нужно понять, куда мы эти ресурсы направим. Можно купить больше бумаг европейских стран. Мы вкладываемся в активы стран, которые имеют наивысший рейтинг надежности. Вкладываться в рынки стран с развивающей экономикой наша инвестиционная декларация не позволяет. Куда вкладывать, на внутреннем рынке? Последнее послание президента Федеральному Собранию говорит о том, что давайте 100 млрд рублей будем вкладывать во внутренний рынок. Это абсолютно нормально, потому что у нас сейчас будут готовиться такие инфраструктурные проекты, которые могли бы обеспечить высокую доходность и надежность. Для чего мы создаем Росфинагенство? Законопроект находится в Государственной Думе. Для того, чтобы агентство размещало суверенные фонды более эффективно, более успешно. Если сейчас это 1-1,5%, это консервативно, но надежно. Мы говорим, что это должны быть достаточно надежные, но более высокодоходные фонды. Мы должны послушать, куда предложат депутаты вкладывать наши средства.

Горянов: Я хотел спросить про бюджет. В сентябре были предложения Минфина, через несколько дней Путин их раскритиковал, не увидев в бюджете возможности для исполнения обязательств, которые были взяты им во время предвыборной кампании. После этого Минфин предложил другой вариант. Насколько сейчас Минфин самостоятелен как министерство в своих действиях? Первый бюджет выглядел «по-кудрински», а второй совсем иначе. Не является ли этой уступкой, которую себе не позволил бы Алексей Кудрин?

Силуанов: Вы Алексею Леонидовичу задавали этот вопрос?

Дзядко: Алексей Леонидович приходил на передачу еще до того, как произошли эти события.

Силуанов: Немножко не соглашусь с вашим отверждением о том, что Путин раскритиковал бюджет, вернул на доработку. Действительно, после того как мы подготовили проект бюджета, было совещание у президента, где обсуждались вопросы учета тех положений указа президента от 7 мая, которые подписал Путин, после того как вступил в эту должность. Были сделаны небольшие уточнения перераспределения внутри расходной части бюджета, касающиеся определенных расходов, но это были незначимые уточнения, которые не меняли конструкцию бюджета, дефицит бюджета, они лишь касались перераспределения одних расходов на другие. Говорить о том, что бюджет изменился, стал мягче, и что Кудрин не позволил бы себе такое, я сомневаюсь. Он нас поддержал бы. Мы всегда советуемся, всегда на связи.

Макеева: И при принятии решений вы с ним обсуждаете?

Силуанов: По ключевым решениям мы общаемся. Речь идет о пенсионной реформе, налоговой системе, бюджетной стратегии. У него колоссальный опыт. Нам очень важно его мнение, мы стараемся всегда его учитывать.

Макеева: Премьер-министр знает об этом?

Силуанов: Он и с премьер-министром тоже встречался.

Дзядко: Он оказывает влияние на действия министерства?

Силуанов: Мы при выработке бюджетной политики всегда слушаем всю палитру мнений, встречаемся с экспертами в области экономики и бюджета. Алексей Леонидович не только лучший эксперт, он практик. Его мнение крайне важно при подготовке предложений Министерства финансов. Конечно, не удается по каждому вопросу с ним встретиться, но по ключевым моментам мнение Кудрина для нас очень важно.

Макеева: Он это на общественных началах делает? Ходит слух, что в течение года Алексей Кудрин приходил в Министерство финансов как на работу каждый день, что за ним сохраняется кабинет.

Силуанов: Это немножко не так. Действительно, был момент, после того как он переходил на другую работу, он приходил в Минфин, потому что оставались какие-то дела. Если был свободный кабинет, он его использовал для работы. Это было буквально неделю-полторы. Это просто завершение ранее начатых дел.

Макеева: Его сейчас привлекают как советника, это оплачивается?

Баданин: Когда Алексей Леонидович встречался с премьер-министром?

Силуанов: Это было месяца полтора-два назад.

Баданин: То есть в ходе верстки бюджета.

Силуанов: Я могу даже сказать когда. Ровно год как он ушел из Правительства, эта дата как раз совпала с моментом встречи. Он в статусе министра финансов, который имел опыт руководства министерством 12 лет, в статусе крупного эксперта, который знает не по учебникам, а по практике. Он это делает на общественных началах. Мы всех экспертов привлекаем на общественных началах.

Горянов: Еще раз спрошу про бюджет. В этом бюджете выросла драматически секретная статья расходов. Как это бьется с некоторыми начинаниями повышения транспарентности российской экономики, с законом о госзакупках и другими идеями, которые должны открыть цели расходов?

Силуанов: Что за секретная статья расходов выросла? Я даже об этом не знаю.

Горянов: Закрытые части бюджета, засекреченные, те, которые не открываются постатейно.

Силуанов: Я вас уверяю, что это не так, потому что мы всегда выступали за открытость бюджета. У нас закрытые статьи могут быть только расходы на оборону и безопасность.

Горянов: Именно они выросли.

Силуанов: Если мы с вами посмотрим трехлетний бюджет, который принимался год назад, объем закрытых статей практически не вырос, потому что у нас трехлетка, планируются объемы закупок оружейной техники. Объемы этих статей не менялись, менялись только исходя из того, что объем закупок в рамках программы вооружений может увеличиться. Мы сделали резерв на следующий год 200 млрд рублей в качестве антикризисного резерва. Может быть, в этом имеете в виду. Мы его сделали для того, чтобы иметь оперативный резерв на случай быстрого реагирования в случае ухудшения экономической ситуации. Как в этом году мы его делали, так и на следующий год.

Пархоменко: Хотел бы продолжит  тему бюджета следующего и будущих годов  и коснуться такой темы как бюджетное правило. Речь идет о довольно жестком сужении возможностей использования нефтяных доходов. Это была инициатива Алексея Кудрина. Это правило еще не успело вступить в силу, и Минэкономики уже предлагают его ослабить, деньги пустить на развитие внутренних проектов. Какова здесь ваша позиция, как вы здесь взаимодействуете?

Силуанов: Да, у нас проходят дискуссии в Правительстве по различным вопросам, в том числе и по вопросом бюджетного правила. Суть бюджетного правила в том, чтобы сделать понятным горизонт наших расходов. Несколько лет назад мы имели профицит бюджета при цене на нефть 30-40 долларов за баррель. Сегодня цена на нефть 110 долларов, и в этом году мы надеемся, что будет около ноля. Это говорит о том, что мы за последний период очень здорово нарастили свои расходы. Действительно, был кризис, мы увеличили наши расходы с 18% ВВП до 24% ВВП. Это огромный объем. Мы эти шесть процентов взяли из резервного фонда. Постоянно уменьшать его нельзя. Нам нужно понимать, сколько расходов государство может унести. Мы сказали, давайте четко определим долгосрочную бюджетную стратегию. У нас половина бюджета зависит от нефти и газа. Если мы будем дальше наращивать эту зависимость, это самоубийство для финансистов. Если мы говорим о том, что бюджет должен быть устойчивым и исполняться при любых условиях, то нам нужно эту зависимость сокращать. В период кризиса, когда цены на нефть упали, когда мировая экономика просела, просел наш бюджет. Мы не можем все время брать из резервного фонда или печатать деньги.

Пархоменко: В Штатах и Европе так и поступают.

Силуанов: Да, но это прямой путь к инфляции. Что такое бюджетное правило? Мы говорим о том, что мы должны определить ту цену на нефть, которая ляжет в основу формирования доходов бюджета. Цену на нефть мы должны определить умеренно консервативным способом. Мы предложили взять десятилетний период цены на нефть и среднюю цену взять в расчете.

Пархоменко: Хотелось понять по поводу предложения Минэкономики ослабить его.

Силуанов: Это немножко другое. Это часть вторая бюджетного правила. Мы все нефтегазовые сверхдоходы, которые не вписываются в тот потолок доходов, который мы определили по бюджетному правилу, должны направлять в резервный фонд. Сегодня объем резервного фонда где-то 4,5% ВВП. У нас на конец года будет около 9% ВВП, два резервных фонда. До кризиса эта цифра составляла 16% ВВП. Поскольку мы зависим от цен на сырье, нам нужно иметь подушку безопасности. Размер подушки безопасности по нашим оценкам должен составлять около 7% ВВП с тем, чтобы прожить и выполнить наши бюджетные обязательства в течение трех лет при цене 80 долларов за баррель. Коллеги говорят, 7% это, конечно, здорово, это будет где-то 2016 год при наших прогнозах. Здорово было бы сейчас нефтегазовые доходы пораньше потратить. Мы говорим, если мы потратить пораньше, значит, уменьшим подушку безопасности. Они говорят, давайте не 7%, а 5%. Это будет уже в 2015 году, можно часть нефтегазовых доходов направлять на расходы. Мы говорим, что это опасно, давайте создадим подушку безопасности, сверх которой 50% на расходы, 50%ФНБ. Такой подход был поддержан и Владимиром Владимировичем в послании Федеральному Собранию. Он сказал, 7% нужно накопить.

Баданин: Давайте поговорим про пенсии. На наших глазах разворачивалась нешуточная баталия между финансово-экономическим блоком и социальными блоками Правительства. Было принято решение сократить накопительную часть с 6 до 2, правда ввести тайм-аут на 1 год. У меня к вам два вопроса. Зачем, с вашей точки зрения, было принято это решение, несмотря на обилие контраргументов с вашей стороны и вашего шефа Шувалова, Кудрина? Как граждане должны будут в 2013 году узнать, что этот год отведен мне на выбор, что я должен в течение каждого дня следующего года сделать выбор, что делать с моими отчислениями?

Силуанов: Это один из стратегических, ключевых вопросов, который касается как социальной политики, так и финансовой. В Правительстве были жаркие дебаты. Две развилки. Сегодня у нас очень большой дефицит пенсионного  фонда. Приняли столько обязательств повысить пенсии, что сам пенсионный фонд не может с этим справиться. Триллион 100 млрд рублей из федерального бюджета направляются на закрытие дыры пенсионного фонда. Наш федеральный бюджет – 13 триллионов. Это примерно такой же объем, сколько мы тратим на инвестиции. На инвестиции мы тратим где-то триллион 300-400. Деньги живые, их можно было более эффективно использовать. Первый вопрос – закрытие дисбаланса пенсионного фонда, как сделать? Либо сокращать пенсионные права граждан, увеличить возраст, пересчитывать формулу, снижать досрочные пенсии, индексация. Идти ли по жесткому пути, сокращать права пенсионеров, или идти по мягкому пути, взять из накопительной части 4% отдать распределителю, закрыв тот дисбаланс. Это первая развилка. Все 400млрд рублей, которые пойдут на закрытие дыры пенсионного фонда, живые деньги, их можно направить на социальные проекты, в инфраструктуру. Вторая развилка – идеи социального блока. Мы лучше построим больницы, детские дошкольные учреждения, наведем порядок в социальной сфере. Что говорил финансово-экономический блок? Пенсионные накопления во всех странах финансовый ресурс. Мы говорим о необходимости финансировать инвестиции. Длинные деньги, потому что когда пенсионер еще выйдет на пенсию, а накопления уже идут. 2 трл рублей сегодня собрано в накопительной части. Мы подготовили предложением о том, что можно расширить поле направления. Оно было довольно узкое – ценные бумаги, ограниченные активы. Сейчас мы расширяем их, пусть они работают в экономике, поскольку бюджет становится социальным, вопрос, где взять инвестиции. Во всем мире это средства страховых фондов. Эти два мнения очень серьезно взвешивались. Принято решение о том, что первая позиция победит.

Баданин: Почему?

Силуанов: Потому что приоритет был отдан дополнительным ресурсам бюджета, которые должны быть направлены на решение инфраструктурных социальных задач. Это будет делаться начиная с 2014 года. Какое решение принимать в 2013 году? Год на раздумья. Так называемые молчуны уйдут с накопительной в распределительную, а тот, кто хочет восстановить свои права накопительной части, должен прийти и написать заявление.

Баданин: Вы были бы заинтересованы, чтобы таковых стало больше?

Силуанов: Я заинтересован, чтобы эти два выбора, которые стоят перед нашими гражданами, были конкурентоспособны между собой. Сегодня получается, что если с 2014 года все молчуны перейдут в распределительную, там стабильность, сохранность обеспечены, доходность.  А в накопительной нам нужно обеспечить доходность, сохранность и принять целый ряд решений по регулированию  и надзору. Это как раз в рамках общей задачи, чтобы повысит надзор за использованием ресурса пенсионных накоплений, сделать их более высокодоходными, расширив возможности активных операций с этими деньгами, и показать гражданам, что это неплохое решение, если вы останетесь в накопительной системе.

Баданин: А может быть решение о сокращении с 6 до 2% пересмотрено в течение этого года?

Силуанов: Думаю, что нет.

Горянов: Вы много говорили о регулировании, сейчас ходит идея о создании мегарегулятора.

Макеева: Нас сейчас смотрят граждане и испытывают внутреннюю уверенность, что пенсионный возраст все-таки повысят. Его повысят? Какой позиции вы придерживаетесь?

Силуанов: У нас есть пенсионная стратегия, она утверждена Правительством, я сейчас могу выражать точку зрения Правительства. Мы должны сделать в первом квартале следующего года пенсионную формулу. Выбор гражданина должен быть осознан, потому что эта формула должна сказать, какая пенсия у него будет через несколько лет, чтобы я мог просто взять и посчитать. Она должна быть простая, зависеть от количества проработанных лет, от зарплаты. Я пока не знаю эту формулу.

Макеева: Получается, в зависимости от того, какой выбор сделают граждане, такой выбор примет и Правительство.

Силуанов: Вопрос пенсионного возраста сейчас не будет подниматься, но вопрос стимулирования работы за пределами пенсионного возраста должен присутствовать. Исполнилось мужчине 60 лет. Если он продолжает работать, дополнительные бонусы за это при начислении пенсии он должен иметь.

Пархоменко: Вы сказали, чтобы гражданин мог сесть и посчитать, какая будет его пенсия и понять, что ему выгодно. Я хотел спросить о расчётах Правительства. Недавно Дмитрий Медведев говорил о том, что была допущена ошибка в расчетах десятилетней давности. Согласны ли вы с ним в этом, и насколько точными считаете нынешние прогнозы Правительства, учитывая, что ситуация в экономике несколько более турбулентная, чем была 10 лет назад?

Силуанов: Дмитрий Анатольевич говорил об ошибке, он прав, речь шла о прогнозе демографической ситуации, когда у нас количество пенсионеров должно было сравняться с количеством работающих. Мы сейчас тоже ставим такие прогнозы, где-то к 30ому году такое должно произойти, но мы видим улучшение рождаемости, может быть, и не произойдет. Когда Дмитрий Анатольевич говорил о том, что была допущена ошибка, то именно в этой части.

Пархоменко: А что касается прогнозов нынещнего Правительства на 10 лет вперед?

Силуанов: Посмотрим, как будет ситуация развиваться.

Горянов: Вы много говорили про регулирование, расширение объектов для инвестирования. В этой связи сейчас актуализируется полемика по поводу мегарегулятора, который должен определить правила регулирования объектов финансирования пенсионных накоплений. У главы ЦБ, к которому сейчас присоединяется служба финансового рынка, истекают полномочия в июне этого года. Под кого создается, есть ли какая-то фигура, под которую создается мегарегулятор, или кто бы его смог возглавить?

Силуанов: Единый регулятор создается не под какую-то фигуру, речь идет о том, что у нас очень слабое регулирование страховых, пенсионных фондов, в отличие от ЦБ, где есть специалисты, ресурсы. У нас депозиты населения составляют 13трл рублей, а вложения финансовых активов негосударственных фондов и страховых компаний где-то 1,9, причем выросли существенно депозиты в банках. Там хороший надзор, контроль, создана система гарантирования вкладов. На финансовом рынке этого нет. Я понесу лучше деньги в банк. Когда встал вопрос об усилении регулирования, было несколько вариантов. Усилять нашу службу, но здесь мы натыкаемся на целый ряд финансовых проблем, потому что у нас есть единая система оплаты труда, она, может быть, не столько высокая, как в ЦБ, специалистов нужно найти. Последние веяния после кризиса – необходимость совмещения банковского финансового регулирования и надзора. Становится более эффективным, потому что транзакции идут и в банках, и в финансовых институтах. Один регулятор – лучше качество надзора и регулирования.

Баданин: Алексей Кудрин может его возглавить?

Силуанов: Было бы здорово.

Баданин: Наш бюджет становится все более социальным. Люди начинают подозревать, появятся новые налоги, возрастут текущие. Налог на роскошь – тема актуальная, про него говорил в послании президент Путин. Вы о нем тоже говорили, что не будет налог на роскошь в буквальном смысле, будет изменение налоговых правил в отношении больших зарубежных финансовых транзакций, больших сделок с имуществом. У меня вопрос про администрирование процесса. Что такое администрирование больших транзакций наших граждан за границей? Человек должен каждый апрель подавать дополнительную декларацию, в которой указывает, что пять раз положил в банк столько то денег, или он по каждой должен будет? И какой порог отсечения?

Силуанов: Как такого налога мы не предполагаем, мы говорим, что можно трансформировать идею налога на роскошь в налог на имущество и, возможно, в транспортный налог. Что касается налога на транзакцию, я такого не говорил. У меня таких идей не было.

Дзядко: Сейчас принято Госдумой в первом чтении закон о федеральной контрактной системе, которая должна прийти на смену существующему закону о госзакупках. Там на стадии обсуждения предлагается общественными организациями ряд поправок, в частности, возможность общественных объединений обращаться в суд в защиту общественных интересов, создание совета ФКС – Федеральной контрактной системы, в который вошли бы представители бизнеса, общества. На стадии первого чтения Министерство экономики поддержало эти поправки, сейчас позиция Министерства финансов такова, что все эти вещи уходят из документа. Почему Минфин против?

Силуанов: Я всегда выступаю за то, чтобы все процедуры закупок были максимально прозрачны. Подавать иск в суд и сейчас можно. Что касается введения общественных советов, здесь есть нюанс. Какие решения может этот совет выносить. Может он оспаривать закупку, выносить суждения. В общественных советах бывают люди тоже вполне заинтересованные в тех или иных госзакупках. Чем лучше общественный совет будет соответствующего органа, комиссии, которая будет осуществлять закупки в том или ином министерстве, нужно еще посмотреть. Здесь нужно смотреть относительно целесообразности явления такого совета. Процедура любых закупок должна быть максимально прозрачной. Если кто-то не согласен, что была проведена закупка не по той цене, право обращаться в суд есть.

Горянов: В марте прошлого года вы объявили войну наличным. Расскажите об успехах.

Силуанов: Внесли закон в Правительство, будем рассматривать. Потом представлять в Думу.

Баданин: Был план сокращения чиновничества на 20%. Сейчас сколько?

Силуанов: Планы установлены указом президента, на 20% за три года. Мы должны еще на 10% до 1 апреля сократить количество работников госорганов. У нас принято решение о том, что часть госорганов, которые реорганизовались после формирования нового Правительства, по ним может быть принято отдельное решение. Указ президента как был, так и остается, но ы исключаем возможности небольшой корректировки.

Макеева: Я знаю одного министра, который передвигается по улицам без мигалки, а вы, по слухам, ездите на мотоцикле. Как вашу охрану обеспечивают?

Силуанов: С эскортом, по два мотоцикла сзади и спереди.

Макеева: Серьезно?

Силуанов: У нас министры ездят без охраны.

Макеева: Вы не охраняемое лицо?

Силуанов: Я – нет. Все гражданские министры без охраны.

Макеева: И вы запросто на мотоцикле без охраны?

Силуанов: Я всю жизнь мечтал сесть за мотоцикл. Последний год получил права и купил мотоцикл, наездил три тысячи километров уже. Это ощущение полета. Не все же сидеть с бумажками и с айпадами, нужно еще и жизнью жить нормальной.

Пархоменко: Не могу не задать вопрос по поводу слова «деофшоризация», которое прозвучало во время последнего послания президента. Это будут запретительные меры, или стимулирующие?

Силуанов: Я думаю, стимулирующие меры раскрывать информацию о тех доходах, которые организации получают в офшорах, но никак не запретительные. Весь мир двигается именно по этому пути.